Морро — богиня, любящая своих детей, свое порождение, но она не могла одарить их удачей, как это делала младшая богиня Саве. А рано или поздно любой, кто опрометчиво бросался в бой, должен был опуститься на землю. Так произошло и с Диего.
Произошло то, чего многие рыцари ждали — на переполох вернулось подкрепление, и больше оборотни не окружали. Они сами были окружены. И когда Диего набрасывался на тех, кто в центре, он проглядел пику, которая была сзади.
Раскат грома.
Боль, пронзающая все тело, но при этом заставляющая хвататься за место, где вдруг образовалась дыра. В случае Диего это было плечо, и первое, что он хотел сделать от боли, это откусить себе руку, что он и попытался сделать, пересиливая боль от «ружья» своими укусами. Долго это он не мог делать, потому что любое движение отдавалось болью в самом кончике хвоста. Ему, видимо, потому, что он вожак, не повезло больше — он от одного выстрела получил сразу две дыры по обе стороны плеча. И как ранее Зак, он упал на землю, схватился за плечо, так и не откусив руку, заскулил, как некогда покинутый щенок в лесах Серии. Да только на этот раз король Сайман его не найдет и не утешит; не прогонит боль и не укутает теплом доброго сердца.
— Диего! — Крик Лины оглушил рыцаря, который пытался схватить ее. Поначалу на нее даже не направляли странное оружие. То ли посчитали оборотней более грозными противниками и спешили избавиться в первую очередь от них, то ли просто чтили орден, в доспехи которого она была одета. Ей не оставалось ничего, кроме как пользоваться этим преимуществом. Но стоило увидеть, как упал Диего, ее сердце тоже ухнуло куда-то вниз.
Повесив на себя щит, Лина побежала вперёд. Святой щит защищал от любых заклинаний и оружия, но не дойдя пары шагов до Диего, она услышала грохот, почувствовала сильную боль в груди и упала. Грудную клетку сжало, не было возможности ни вдохнуть, ни выдохнуть. Лина в ужасе посмотрела на взревевшего Диего, открыла рот, чтобы позвать его, и наконец-то вздохнула. Доспех был сделан из сплава с сильверитом — самым крепким металлом, но даже он еле выдержал удар от «ружья».
— Я… Я в порядке, — с трудом произнесла она и подползла к Диего, прикладывая руку к его плечу, чтобы залечить.
Над ухом раздался щелчок, за которым обычно следовал оглушительный грохот. В творившейся вокруг какофонии звуков Лина услышала именно его, потому что оружие было направлено на нее. Воздух вокруг будто загустел, люди и оборотни еле двигались в нем, но она четко видела, как рыцарь направил пику на нее, заметила дыру в ней, а затем один из волков накрыл своим телом врага. Раздался грохот, они оба упали замертво, и все вокруг задвигалось с привычной скоростью.
— Диего, нужно отступать! — заговорила она, шальными глазами осматривая поле боя. Со стороны леса ещё был просвет, но если не поторопятся, их окружат совсем, и тогда не выберется никто. Диего зарычал и попытался встать. Лина уже поняла, какими упертыми могут быть оборотни. «Смерть в бою — славный конец» — их лозунг. — Нет, послушай меня: мы все умрем здесь, если не отступим прямо сейчас. — Диего что-то рыкнул про долг и Серию, но она не разобрала фразу целиком. — Ты не поможешь Серии, умерев! Если все погибнут, кто расскажет о «ружья»? Кто будет охранять Серию и королеву? Не оставляй ее… Не оставляй меня!
Последнюю фразу она почти прокричала, и из глаз брызнули слезы. Прошло несколько мучительно долгих секунд, Диего не отрывал от нее тяжёлого взгляда жёлтых глаз, а потом завыл, призывая братьев отступить.
Без потерь не ушли. Большая часть оборотней, которые участвовали в задании, остались лежать во временном лагере рыцарей с грозным оружием. Даже не всех раненых удалось забрать. Но остальные выжили, чтобы вернуться и рассказать, какая опасность на них надвигается. Оборотни бежали, пока могли. Но короткий привал им был необходим, чтобы быстро зализать раны и двигаться дальше.
Полноценный привал они сделали лишь через сутки, когда Диего воткнули носом в плачевное состояние выживших. Дело в том, что это был его первый побег. И более сильного оскорбления, более смачной пощечины он никогда не получал. Это ему нужно было просто пережить. Как и тот факт, что он впервые потерял столько оборотней. Больше половины от могущественной стаи.
— Диего, братья умирают!
Когда один из оборотней обратился к нему с этим криком, полный жалости и скорби, только тогда гордый волк обернулся и вгляделся.
Были счастливчики, которые получили метку смерти в тело, но остались жить. Как и он сам, хотя в первые часы у него были мысли отгрызть себе руку. И сейчас те, кто получили в большинстве своем одиночные раны (а не двойные, как у него), в прямом смысле умирали. Только спустя сутки он заметил, как братья посерели, кто-то пожелтел, а это был один из первых признаков скорейшей смерти. В принципе, так и было. Не успели они развести костры (чисто ради Лины), как многие из братьев умерли, отдыхая.
Диего не понимал и со страхом взглянул на тех, кто еще боролся. Это проклятие или что? Почему он чувствует себя хорошо? Слабость от потери крови, боль от раны по факту, но регенерация справлялась. Справилась регенерация и со многими ранами. Вот, Зак, например. На его животе уже нет раны, но он…
Он…
— Зак?
Диего в течение дня смотрел на оборотней, но он настолько опечален был своим поражением, что думал лишь об Айке. Точнее о том, как они будут оправдываться перед ней. Он будет оправдываться. А вечером, уже трезвыми глазами оценив братьев, он взглянул на своего друга и ужаснулся. Зак сидел в толпе из оборотней и, покрытый потом, дышал, закрыв глаза. К нему прислонились еще такие же немощные, пока здоровые отправились для них на охоту, но…
Никто и ничего не съел.
Тогда уже Диего подошел к Заку и присел рядом с ним, отчего другие мужчины отползли, хоть этого и не требовалось.
— Ты как? — обеспокоенно спросил Диего.
— Ну… — храбрился друг, — хочется сказать, что хорошо, но…
Ему было очень плохо, как и многим, получившим «проклятие». Через пять минут тишины, которую Диего разделил с Заком, серый друг стал дышать тяжелее, а потом и вовсе повалился на спину. Рядом стоящие оборотни понимали, что это был конец. Как для Зака, так и для других, но Диего отказывался верить. Его волосы встали дыбом в области шеи, как если бы загривок поднялся. Смотреть на Зака было больно, и присев рядом с ним, он взял его за руку, провожая в последний путь.
— Эй, держись, хорошо? — хрипло попросил Диего. — Ночь бы продержаться, а там вечером добежим до Летарта. Ты же знаешь, там уже тебя вылечат, не сдавайся.
— Все хорошо, Диего, — так и не открывая глаз, прохрипел Зак. — Лина права… Айка должна узнать о «ружья». Доберись до замка в скором времени, а нас брось тут.
— Я тебя не брошу!
— Прекрати… — На ослабленном и бледном лице появилась слабая улыбка — единственный подарок, который он мог сейчас подарить потерявшему веру вожаку. — Ты знаешь, мы только задержим вас.
— Зак, мне без тебя будет очень трудно. — Диего оскалился и сжал руку брата сильнее в надежде, что хоть так он сохранит в нём жизнь и тепло. Но его слух не обманывал, не мог обмануть. Сердца переставали биться один за другим. У кого-то в дороге, у кого-то уже сейчас. С каждой минутой вздымающихся боков оборотней становилось все меньше, а он ничего не мог сделать, лишь озирался, смотрел на этот ужас и, желая подойти к ним всем, оставался подле серого друга.
Это не так, как было с Чижем или Райки. Те братья умерли так, как положено — в бою, и за их души Диего был спокоен, но то, что творилось сейчас… Он не мог ничего сделать. Оборотни умирали в самом страшном поражении, напуганные и ничего не понимающие. Сердце рвалось на куски, и, честно признать, на этот раз Диего впервые в жизни посетила мысль, что он был обязан полечь вместе с ним, как вожак, уносящий стаю в вечные дни на землях Морро.
— Прости, Диего, я не пойду, — прохрипел Зак и оскалился, хватаясь за живот. Он открывал рот, хотел что-то сказать, но волны боли из живота просто не давали ему это сделать. Диего же смиренно ждал, — очень уж… Кха!.. живот… мешает… — Волна сковывала его еще две минуты, пока сердце Диего рвалось на тысячи кусков. Он не скрывал своей злости, он скалился, сощурив глаза, не позволяя своим слезам показаться и без того потерявшей дух стае. Он не видел и не заметил, как вожака и «проклятых» обступили оставшиеся члены группы и просто не оставляли их умирать в одиночестве. — Волчьей расе жизнь не дорога…
