class="p">— Я тоже тебя люблю.
Глава 28
— Мама! — позвал Джасинду старший сын, когда она на следующее утро, после работы в саду, пила кофе.
— Я вернулась, Дантон, — сказала она, мягко улыбнувшись. — Доброе утро. Как раз собиралась тебе позвонить.
— Не сомневаюсь, что ты бы так и сделала! Во имя предков, что происходит? — вместо приветствия потребовал сын.
— Доброе утро, Дантон, — вошедшая в комнату Маиша подала ему чашку кофе. — Вот, возьми. Тебе это, похоже, необходимо.
— Спасибо, Маиша, — постарался вежливо ответить Дантон.
— Не за что. Джасинда, я хочу съездить к внукам.
— Хорошо, обними их за меня.
— Непременно. А ты, молодой человек, — Маиша ткнула пальцем в Дантона, — держи под контролем свои эмоции. Ты еще не настолько взрослый, чтобы я не могла тебя выпороть, если ты нашкодишь.
— Да, мэм, — смутился Дантон, и его щеки потемнели.
Джасинда, с трудом сдержав улыбку, расслабилась. Она всегда восхищалась тем, как Маиша буквально двумя словами могла вернуть ее серьезного, уверенного в себе тридцатидевятилетнего сына обратно к застенчивым пяти циклам.
Дождавшись, когда за Маишей закроется входная дверь, она заговорила:
— Итак, Дантон, с кем ты успел поговорить?
— Мадам Нитцшке вчера вечером прислала сообщение, разглагольствуя о том, почему королевские гвардейцы держат тебя под домашним арестом. А сегодня утром, едва рассвело, со мной связалась Стефани и сообщила, что ты была в Доме Знаний и ночевала в Королевском крыле с королем Джотэмом!
— Что ж, мадам Нитцшке, — Джасинда скептически покачала головой, — еще раз доказала несостоятельность своих преждевременных выводов.
«Домашний арест? Серьезно? Ведь старая летучая мышь видела, как я уезжала».
— А слова Стефани?
— Она сказала правду.
— Мама! — Дантон в растерянности опустился на диван напротив нее. — Что ты хочешь этим сказать?
— Ты все прекрасно понял, Дантон.
— Но… — его взгляд метнулся к висевшему над камином портрету отца. — Этого не может быть.
— Почему?
— Почему?!.. Ну… это просто невозможно! — он вскочил на ноги. — Мама, ты не можешь быть с Джотэмом! Он король Дома Защиты!
— Я в курсе, Дантон. С Джотэмом я знакома большую часть своей жизни. А еще он просто мужчина.
— Он использует тебя! Как всех своих женщин!
— Каких женщин, Дантон? Назови хотя бы одну.
— Рони! — выплюнул сын.
— Дантон, ты серьезно? Это было более тридцати циклов назад. Еще кто?
— Я… э-э-э…
— Тут нечего вспоминать, так как больше не было никаких женщин.
— Это не имеет значения, мама. И ничего не меняет. А вот когда все узнают… что тогда будет?
— Не знаю, Дантон. Я просто люблю его. Так же сильно, как любила твоего отца. Понимаю, нам всем будет непросто. В особенности тебе и Стефани. Именно поэтому я и хотела поговорить с тобой сегодня утром. Чтобы ты подготовился.
— Подготовился?! Как мне подготовиться к тому, что я стану посмешищем в Ассамблее? Никто и никогда не станет воспринимать меня всерьез! Все решат, что меня избрали лишь потому, что моя мать… с королем!
— Ты же знаешь, что это не так.
— Это не имеет значения!
— Еще как имеет! Только истинное положение вещей имеет значение! А вот мнение людей, Дантон, мы изменить не в силах. И ты это прекрасно знаешь.
— Мама, ты должна покончить с этим, прежде чем все выйдет наружу. Иначе мне придется отказаться от своей мечты стать членом Ассамблеи.
— Отказаться от своей мечты… — Джасинда аккуратно отставила чашку и встала.
— Да. Ты знаешь, что я с детства мечтал служить в Ассамблее!
Она медленно подошла к дивану и, взглянув на портрет Стефана, вцепилась в подлокотник так, что побелели костяшки пальцев. Ее сердце и разум пребывали в хаосе.
Всю свою жизнь Джасинда поступала в интересах тех, кого любила.
Даже если это было вовсе не то, чего ей хотелось.
Ради Стефана она покинула свой Дом и на протяжении всего их союза гордо стояла рядом, терпя постоянные попреки, замечания и оскорбления. Потому что любила. Она даже позволила Стефану трудиться в Совете дольше, чем он обещал… так как знала, что это мечта всей его жизни. Его первая любовь…
Джасинда всем сердцем хотела, чтобы ее супруг был счастлив.
А теперь Дантон требует, чтобы она отказалась от Джотэма ради его служения в этом проклятом Совете. Из-за страха перед чужим мнением.
«Смогу ли я? Должна ли?..»
— Нет, — тихий протест, слетевший с губ, зазвучал сильнее: — Нет!!
— Что «нет»?
— Я и так многим пожертвовала ради этого треклятого Совета. С меня хватит! — она резко повернулась к сыну. — Я не откажусь от Джотэма. Ни ради тебя, ни ради Стефани. Мне жаль, если моя любовь к Джотэму затруднит осуществление твоей мечты. Но, по правде сказать, я никогда не видела, чтобы ты отступал от вызова лишь потому, что задача оказалась сложной.
Джасинда перевела дыхание.
— В твой первый рабочий день, когда мы были в твоем офисе, я предупредила тебя, что быть членом Ассамблеи непросто. Что многие, попав на это место, очень быстро забывают о его сути и начинают верить, что их собственные желания и потребности важнее нужд других людей. Я говорила тебе, что впереди будет немало испытаний. И что жизнь не всегда черно-белая. Но, похоже, ты меня совсем не слушал.
Джасинда увидела, как побледнел от этих слов ее сын.
— Я попрошу тебя уйти, Дантон. Сейчас.
— Мама… — поднявшись, он замер, не зная, что делать.
Его мама никогда прежде с ним так не говорила.
С таким разочарованием… с такой болью в голосе и в глазах.
— Уходи, Дантон, пока мы не наговорили друг другу лишнего.
Сильный, уверенный в себе мужчина, пришедший в дом матери, кипя от «праведного» гнева, уходил в полном смятении. В его голове крутился лишь один вопрос: когда он превратился в того, кем клялся никогда не становиться?
* * *
Ноги Джасинды дрожали, когда она села на диван.
Разумеется, она знала, что эта новость шокирует ее детей, и им понадобится время, чтобы свыкнуться с этим. Но ей даже в голову не приходило, что они могут потребовать порвать с Джотэмом.
«Когда я перестала понимать собственных детей?»
Поднявшись, она оглядела комнату и почувствовала, как стены сжимаются вокруг нее. Нужно было срочно выбраться из дома, чтобы прийти в себя. Зайдя в спальню, Джасинда побросала все необходимое в сумку, написала Маише записку и направилась к входной двери.
* * *
— Ваше Величество, — тихо обратился склонившийся к нему Чесни, и Джотэм повернул голову, чтобы выслушать его, в то время как присутствующие на собрании советники продолжали обсуждение. — Мадам Мичелокакис только что приехала во дворец. Грин сообщил,
