глаза.
Всевладий раздумывал какое-то время, глядя вниз на происходящее. Менее ловкие сорокопоаугаи, да и шуршеи тоже, попадались коварным крысам в зубы, и мгновенно тонули под кучей разъяренных тел, и ни одному из них не посчастливилось вырваться и взлететь в небо…
В воздухе стоял смрад от крови, грязи, что комьями, лапами, хвостами, головами, летела во все стороны.
– Севка! Принимай решение! Пущай летуны отдыхают, бомбить будем!
Всевладий, наконец, решился, взмахнул рукой в небо, и стаи крылатых бойцов разлетелись в разные стороны.
– Бомбардируй, экспериментатор, хуже я думаю, не будет.
– Да это не настоящие бомбы, это так, игрушечки! – захохотал Гриня.
Все с интересом и опаской разглядывали ящик с круглыми шариками.
– Робяты, швыряем бомбочки, не кучно, выбирайте определенный сектор, и в центр, понятно? – домовой прицелился, и белый шарик, описав длинную дугу, упал в скопление противника. Взрыва не произошло, лишь белая пыль взметнулась вверх и стала медленно оседать на спины шевелящихся тварей.
Айдар, не раздумывая, сразу принялся за дело. Валюта, прежде чем бросить, рассмотрела его со всех сторон. Поцарапала ногтем поверхность, понюхала,– похоже на мел…– на пол посыпалась белая пыль.
– Эй-эй, бывшая крыса! Бросай, не задерживай в руках! Ты уверена, что полностью избавилась от шерсти???
Валюта метнула. Шарик упал на черные спины и рассыпался, вслед за остальными обозначив приземление легким белым облачком.
Вражеские силы дрогнули… И тут началось. По видимому, у крыс начисто исчезло чувство голода, и они начали отчаянно чесаться, разбегаясь во все стороны от центра падания бомбочки. И вот уже толпы, раздирающих себя крыс бросились врассыпную.
Валюта все бросала и бросала шарики правой рукой, а левой почесывал ухо, затем щеку, шею, грудь.
Гриня глянул на нее через плечо.
– Не чеши, не чеши, девонька, терпи. У тебя зудящий дерматоз. Терпи, не чеши, сейчас, я продезинфициую тебя! Он выдернул из-за пазухи банку дезодоранта с яркой этикеткой «Рексона», и обрызгал ее с ног до головы. Все! Отходи и больше к бомбочкам не прикасайся. На нас они не действуют, а вот у тебя остаточные явления.
– Так, что? Победа? – вскрикнул Филипп Филиппович, – дедушка, почему вы больше не бросаете? Смотрите, еще немного и мы от них избавимся полностью.
– Плюнь на них, они для нас уже не опасны, они заражают остальных, до кого бомбочки не долетели, у них теперь одна забота – чесаться, пока я их не вылечу, – и он засмеялся во весь рот, обнажая частокол из не очень качественных зубов.
– А ты можешь?
– Я все могу, – он выпятил грудь, – если руки не заняты. Ты, как, Валюта?
– Уже легче. Спасибо, деда. А что там внутри было?
– Аааа, – гордо протянул домовой, – мое личное изобретение, блохи там. – И он засмеялся звонко так, радостно.
– Что?!? Блохи? – Валюта начала с ужасом стряхивать с себя белую пыль.
– Ага, голодныяя, зараженныя зудом, да не бойся, я тебя уже вылечил, просто не чешись, потерпи немного и все пройдет.
Поле боя постепенно очищалось, крысы ныряли обратно в провалы, но нашествие на Лиёна продолжалось.
– Деда, давай одну бомбочку в них кинем?
– Нельзя, Лиён еще не обратился, возможно инфицирование. Ты же должна понимать, на себе испытала.
– Дана, можешь сказать, что такого тебе сказала Ксана, что ты так обильно стала исторгать свои жемчужинки перед сорокопугаями?
– Аринушка, – русалка обиженно надула губки, – Красава злая и жестокая женщина, просто солдафон в юбке.
– И, все же?
– Она сказала, что когда мы вернемся на землю, Филя опять превратится в ворона, ведь этого не случиться, как ты думаешь?
– Руку, папа, давай руку, прыгай! – раздался ликующий возглас Чан Ми, – не бойся, успеешь, Валюта и Филипп тебя подстрахуют! В сторону, все в сторону папа прыгать будет! Нет! Стой, стой не прыгай! – он ничего не видит, из-за этих крыс, а вдруг и правда промахнется?
– Что же делать? На нем же один только плащик, вопьются как пиявки, и поминай как звали! – запричитала Дана, – нет, нельзя, ищите другой выход!
– Лёка, у тебя получится резко снять защиту?
– Ннне знаю, по моему, я израсходовала все свои силы, как получится, ничего не гарантирую.
– Сейчас все закончится, действуй по команде. Лиён! Ты меня слышишь, зятёк? Это я Всевладий…
– Да, слышу!
Впервые, за столько лет, Оленька услышала его голос. Не тот, с металлическим отливом, что только что звучал в голове, а настоящий, живой, родной до боли. «Душа моя»… – услышала она сквозь грохот землетрясения. Говорящая крепость Нарын-Кала. Дикий страх и оцепенение. Она удивилась своей забывчивости, а память вдруг решила скопом вывалить на нее и все мгновения благодати, проведенные в его объятиях, и муки совести, что жалили и набрасывались на нее со всех сторон, ведь это из-за нее он попал на эту планету, и возможно находится в одном шаге от смерти.
– Стоп, не расслабляться, – из последних сил приказала она себе, – удержать защиту, во что бы то ни стало, это сейчас главное, это главное.
– Спокойно, Лёка, приступаем. Всевладий конечно видел состояние Оленьки, и постарался насколько это возможно, ускорить процесс вызволения своего друга, когда-то спасшего и его самого.
– Лиён! На счет три твоя Ол-унь-каа, снимает завесу, эти твари должны рухнуть вниз, а ты, не мешкая, прыгай, понял? Лёка, пригнись, как можно ниже, Филипп, Валюта, вы будете обрубать остатки, если что прицепится, понятно?
– Сами с усами! – проворчала бывшая крыса.
– Гринька, после прыжка, разворачивай свою посудину к отстойнику на крышу, слышишь? Начинаю отсчет! Да, Лиён, закутайся хорошенько, целься в меня, прыгай на голос, я тебя приму!
– Понял, понял!
– Один, два, три!
Быстро все же не получилось. Сказалась усталость, нервное напряжение, а может и еще, что-то, что не знала сама Оленька. Однако медленно, но верно крысы сползали вниз и падали. Не все, конечно, более предприимчивые ухватились за плащ, но Лиён уже прыгнул, завалив Всевладия на спину.
– Ураааааа!
– Приехалиииии!
– Аппа! Все получилось! Ты поедешь с нами, домой? – Чан Ми душила его в объятиях.
– Чаги ури эги ( моя малышка) – дрожащими пальцами он прикоснулся к ее лицу.
– Ну, наконец-то! Домой, домой! – выкрикивала Валюта, и в то же время с неприкрытым злорадством разглядывала животных, нанизанных на меч Филиппа, они извивались в агонии. Вместе с ней, внимательно изучала «шашлык» и Красава. Филипп Филиппович стряхнул свой трофей вниз и, вытирая оружие, исподлобья поглядывал на Дану, его возлюбленная вместе со всеми «висела» на Лиёне.
И только Оленька не сдвинулась с места, она просто сидела и смотрела вдаль, постепенно восстанавливая свои силы. Удерживая защитный кокон, неслышно для всех, они поговорили. Нет, не так, это был ее монолог, а он слушал. Но вот слышал ли, она не знала. Он был одинок, возможно, полон страха боли и отчаяния, любая трансформация это всегда боль, осознает ли он что я рядом? Поначалу до нее доносились лишь слабые стоны, непрерывный скрежет, затем сухое шуршание, словно змея трется
