Ознакомительная версия.
— Пожалуйста, пусть это будет так. Пусть ты покажешь мне дорогу…
Чувствуя себя глупо и ожидая, что орел в любую минуту взмахнет крыльями и взмоет в небо, она побежала вперед.
* * *
Найденная на самом дне рюкзака красная кнопка оказалась маленькой квадратной дощечкой размером со спичечный коробок. Ни выпуклого пластика, ни внушительного пафосного вида, обычный выдавленный в дереве круг, куда можно приложить палец.
Марика не знала «как», но знала, что конструкция сработает — надави на центральную часть окружности, запроси помощь и все, выход открыт. Так просто и так сложно.
В груди сделалось глухо и тоскливо. Грустно.
Помощи просить не хотелось. Как и уходить.
Но спать на стылой земле? Как? Вырыть пещеру, и что после? В толстовке прямо на снег, а голову на рюкзак? А утром попробовать собрать обмороженные конечности воедино, убедиться, что этот шаг был одним из самых глупых в жизни? Вот посмеются медсестры, выхаживая пациентку с диагнозом «невралгия»…
А ведь в какой-то момент она действительно поверила, что орел ведет не просто так, ведет целенаправленно, к просвету в конце тоннеля, ведет к стоянке, где можно по-человечески переночевать.
Несколько раз она теряла его из вида, но затем находила вновь и бежала-бежала-бежала. Птица порхала от дерева к дереву, присаживалась на ветки иногда дальше, иногда ближе, и Марика, собрав последние силы, следовала за ней. Запиналась, задыхалась, кое-как вытаскивала тяжелые промокшие сапоги из снега, кляла все на свете и, не имея шанса отдышаться, делала новый рывок.
Орел (она могла в этом поклясться) смотрел на нее и каждый раз ждал, пока двуногое неуклюжее создание доберется до очередной выбранной им сосны.
Ждать-то ждал — спасибо ему огромное, — но что в итоге?
Марика в который раз оглядела залитую красно-оранжевым закатным светом поляну. Странное место, почти зловещее: восемь тотемов, расположенных по кругу, словно деления на циферблате часов, у каждого не то лицо, не то маска — застывшие изваяния, вырезанные из деревянных столбов. Один с крыльями за спиной, другой с барабаном в руках, третий с палкой, напоминающей жезл. Улыбаются, грозно скалятся, наблюдают выпуклыми деревянными глазами. Все, как один, укрытые на макушках белыми шапками.
Кто поставил их здесь, зачем? Кто вырезал странные черты лица, разлапистые пальцы, узоры на груди? А, главное, зачем именно сюда привел орел, на идеально ровный застывший посреди чащи снежный пятак?
Солнце скатилось ниже и запуталось в ветвях, все укуталось в мягкий розоватый бархат, плавно соскальзывающий в сумеречную синеву. Еще десять-двадцать минут, и на лес опустится ночь. И тогда только один выход — нажимать на кнопку. Потому что не решится она ночевать на снегу, побоится спать под открытым небом, когда рядом ни костра, чтобы согреться, ни подстилки или одеяла, чтобы уберечь тело от мороза. Еще неизвестно, водятся ли здесь дикие животные.
Мысли клубились, как снежные тучи — одна тяжелее другой.
Орел улетел сразу же, как только Марика ступила на опушку, пронзительно вскрикнул на прощание и взмыл в небо.
Тотемы она обследовала, каждый осмотрела, потрогала, пристально изучила, проложила дорожку из следов по кругу, но назначение статуй так и не поняла. Попробовала поговорить с зеркалом, но то вновь принялось выдавать витиеватые фразы, не поддающиеся расшифровке.
«Присмотрись… Здесь сошлось воедино время, пространство и нужные предметы… Части ключа в твоих руках…»
Марика вздохнула, отложила зеркало на рюкзак и уронила голову.
Опять двадцать пять.
Это в сказках герой всегда находит выход, легко оценивает ситуацию и преодолевает препятствия, а в жизни… В жизни все иначе: пень под попой, стылая тишина вокруг, скрывшийся в небе проводник, так и не пояснивший, куда и зачем привел, мокрая от пота толстовка, из-за которой мерзли спина и руки, замерзшие ступни, полное отсутствие еды и сил и лежащая на коленях дощечка с нарисованной кнопкой.
На сердце досадно, в голове пусто.
Не продержалась она долго, даже дня не смогла протянуть. Вот тебе и желания, вот тебе и семечки. Что ж, посидит еще несколько минут, потом запросит о помощи, ей откроют дверь, выпрут наружу и пожелают долгой счастливой жизни. Или не пожелают — какая теперь разница? И поедет она домой на любимом авто, чтобы вновь утопать в привычных буднях, стараясь не вспоминать о том, что когда-то не сумела даже начать бороться за то, чего так хотела достичь. Не проявила ни воли, ни силы, ни характера.
Хорошо, что хоть ничего не сказала Ричарду. Вернется, как ни в чем не бывало, позвонит ему, поластится, назначит новую встречу и попробует забыть о том, что легким не хватает воздуха, сердцу — радости, а душе — жизни. Все так живут. Если не все, то многие. А те счастливчики, что светятся от полного довольства, встречаются только на разворотах журналов и рекламных щитах. И так ли счастливы их лица, когда момент схвачен, затвор фотоаппарата щелкнул, и постер ушел в печать? Наверняка эти люди, выходя из студии, так же, как и все остальные, погружаются в пучину проблем, недовольства и отсутствия глубинного смысла собственного существования.
Что за замкнутый круг?
— Зеркало, я, кажется, сдаюсь, представляешь? Сдаюсь… — прошептала Марика, глядя на протянувшуюся по снегу тень от ближайшего столба ростом чуть ниже ее самой. Поскрипывание еловых стволов за этот бесконечно длинный день стало привычным, как ранее гул бороздящих проспект автомобилей.
Не хочу. Не хочу возвращаться.
«Когда ты готов сдаться, ты гораздо ближе к цели, чем когда-либо», — проявила мутная поверхность слова.
Марика прочитала, качнула головой и отвернулась.
— Нормальных подсказок ты как всегда не даешь.
А ведь с тех пор, как она шагнула за бабкину дверь, мимо не проехало ни одной машины — ни гула, ни выхлопных газов. Марика почему-то осознала это только теперь. Если бы не бесконечная, изнуряющая пешая прогулка и отсутствие еды, получился бы хороший отдых на природе. Отменные по красоте пейзажи, кристальная чистота воздуха, тишина и покой.
Но не получилось. Надо принять это, смириться.
«Трудности означают, что ты на Пути, и ты движешься».
Прочитав очередную выданную зеркалом фразу, Марика обиженно фыркнула, потерла колени и обвела хмурым взглядом поляну.
Что ж, пришло время уходить. Но прежде, чем она покинет Уровень, совершит ритуально-прощальную прогулку мимо статуй.
Как-никак это последнее место, которое она увидит и запомнит перед отправкой в Нордейл.
Пальцы нервно скользили по шероховатой поверхности; слепо смотрели мимо плеча деревянные глаза.
Ознакомительная версия.
