— Слушай, а дом твоим суперсоставом можно покрыть?
— Теоретически — конечно. А реально: даже не хочу травмировать твое нежное сознание суммой, в которую это выльется…
— А за машину как я тебе заплачу? Продам ее террористам?
— Яночка! Это — экспериментальный экземпляр. Ее нельзя продавать, она еще не прошла все тесты.
— То есть, в ее эффективности ты не уверен? — поддела Яна. Профессор искренне оскорбился.
— Я тебя сейчас вышвырну, — пообещал он. — И дружбе нашей придет конец. Конечно, я не сомневаюсь в эффективности! Я просто не знаю пределов возможностям состава.
— Ладно-ладно, не собиралась я ставить под сомнение твою гениальность! Твой талант бесценен, но все-таки — сколько я теперь тебе должна? Дом закладывать не придется?
— Да нужны мне твои жалкие гроши… Сегодня у нас скидки на ремонт постоянным клиентам. Ты делаешь мне неплохую рекламу — все видят, в каком состоянии каждый раз пребывает сюда твоя развалюха и какой отсюда улетает. Хотя, честно говоря, учитывая твое недостойное поведение…
— Я же извинилась!
— Когда?
— Да только что! Слушай, не могу же я вообще ничего тебе не заплатить.
— Но ты можешь посодействовать научному прогрессу, поучаствовав в тестировании одной феньки…
— Стоп, про «феньку» ты ничего не говорил!
— Потому что ты все время меня перебиваешь!.. Понимаешь, на меня тут снизошло озарение и я сварганил одну ерундовину. Ничего серьезного. Так, знаешь, для самообороны. Вот, гляди.
Профессор вытащил из нагрудного кармана нечто маленькое и блестящее, похожее на бутылочную пробку… очень большую пробку от очень большой бутылки. Яна взяла пробку и увидела с одной стороны крепление, как у значка. С другой на металлической поверхности было выгравировано изображение мышки, сжимающей в лапах кусок сыра. Забавная, конечно, «фенька», хоть и немного детская. Профессор отобрал у нее значок и бережно погладил пальцами.
— Это очень тонкий прибор. Он оценивает твое состояние по целому ряду параметров, включая уровень адреналина и эмоциональное напряжение… но если совсем просто — он определяет, насколько ты испугана. И если в присутствии постороннего человека ты убеждена, что тебе угрожает серьезная опасность, срабатывает защитный механизм.
— Какой?
— Эээ… думаю, ты поймешь. И не забудь все записать, если сработает.
Яна не рискнула спрашивать насчет «если».
— Да уж непременно, — пробормотала она. Профессор торжественно прикрепил значок к ее рубашке. Стараясь не проявлять лишней поспешности, Яна забралась в свой старенький «ксарен». Панель управления зажглась бирюзовым светом, почувствовав присутствие водителя. Судя по каким-то новым значкам, Профессор перетряхнул несчастное авто по полной программе и теперь Яну ожидали новые сюрпризы, о которых ей придется докладываться.
Оставаться в мастерской дальше было опасно. За чудо-значком вполне могли последовать другие шедевры профессорского гения — например, мыслечитающий шлем или тормозные сапоги на случай потери управления автомобилем…
Машина плавно взлетела, покинув мастерскую через потолочный люк. Яна взмахнула на прощанье рукой, чтобы Профессор не подумал, будто она о нем тут же забыла.
* * *
Перед тем, как вернуться домой, Яна заглянула домой к Стоунам и убедилась, что Лидия Матвеевна вернулась с целой кучей покупок. Тетушка воспользовалась машиной, которую отдала ей Яна, слиняв под предлогом срочного визита в автомастерскую после полуторачасового допроса и выдумывания причин, почему Рина так безответственно игнорит самую ближайшую свою родственницу, которая жизнь (ну, ладно, существенную часть жизни) положила на алтарь воспитания этой ветреницы. Аргумент «Рина охраняет очень важного свидетеля и вынуждена скрываться с ним, а где — даже Ник не должен знать» ни коим образом не звучал как уважительный. Неужели в этом убежище нет телефона? Лидия Матвеевна была всерьез раздосадована. Но «легкий шоппинг» (Яна успела увидеть штук пять наполненных пакетов, пока отговаривалась от вечернего чая и сочувствовала по поводу того, что Ник, вероятно, не сможет приехать даже на ночь, потому что будет загружен работой) поднял тетушке настроение.
Когда «ксарен» Яны опустился на посадочную площадку возле дома, уже начинало темнеть. Агент Лис привычно проверила нитку, натянутую у порога прежде, чем войти. Осторожность никогда не помешает — этого принципа придерживалась Яна. Поэтому, убедившись, что через парадный вход никто в дом проникнуть не пытался, она направилась к черному. Черный вход был заперт. Яна оглянулась, но не заметила, чтобы за ней кто-то следил. Соседка, конечно, наверняка подглядывала, но с этим Яна смирилась. Даже нашла свой плюс — соседка была пенсионеркой и редко выходила из дома, от скуки она следила за всей округой, составляя подробные записи (они не один раз помогали в поисках домушников), так что, случись что-то в доме в отсутствии Яны, подробности можно было узнать у старушки.
Не успев переступить порог, агент Лис услышала позывной коммуникатора. Звонила Лидия Матвеевна; Ринина тетушка беспокоилась, что отпустила Яну без печенья и была убеждена, что бедняга уже погибает без еды. Пришлось потратить минут десять на то, чтобы убедить ее в своей живости и здоровости. Найдя, наконец, благовидный предлог для того, чтобы завершить разговор, Яна отложила коммуникатор. Хотелось принять душ, переодеться и заняться систематизацией фактов.
Жалюзи на окнах были опущены, в доме царил успокаивающий полумрак. Яна стояла в зале, как раз напротив зеркала в человеческий рост; именно благодаря ему агент Лис и заметила движение за мгновение до того, как ее схватили. Нет, до этого произошло еще много событий: инстинкт заставил Яну развернуться, она успела увидеть движение сбоку, потом ее дернули и прижали к стене. В горло уперся локоть. Яна схватилась за руку нападавшего…
Потом раздался щелчок. Яна на миг ослепла и оглохла, хотя грохота не было. Звук был настолько высок, что почти превысил уровень слышимости.
Когда в голове и перед глазами перестал крутиться тошнотворный калейдоскоп, Яна поняла, что сжимает обеими руками терсеттер и целится во что-то, лежащее на полу — в двух шагах от нее. Не во что-то, а в кого-то, судя по внезапному движению. Рисковать Яна не стала и выстрелила. Заряд был минимальный, но попытавшегося подняться Тьера опрокинуло на спину. Больше он не шевелился. Яна еще несколько мгновений держала его на прицеле, потом произнесла:
— Свет!
Свет зажегся, сначала приглушенно, потом светлее. Грудь жгло. Яна скосила глаза и увидела, что поверхность значка переливается, словно измазанная бензином. Еще спустя секунду мозг, наконец, вспомнил, что его основная функция — думать, а не давить на черепную коробку изнутри. Продолжая держать Тьера на прицеле, Яна отняла от терсеттера одну руку и потянулась за коммуникатором. Тьер, тем временем, открыл глаза, но, похоже, это нехитрое действие отняло у него все оставшиеся силы. Глаза полуобморочно закатилась, потом открылись; взгляд сфокусировался на Яне. Очень странные были эти глаза, янтарные, как будто прозрачные.
— Да? — отозвался, наконец, коммуникатор голосом Ника. Яна только теперь поняла, что, собственно, должна как-то представить все случившееся.
— Ник… кажется, я арестовала Тьера.
— Что?! — в голосе Стоуна не слышалось ни капли радости. — Как?!
— Не… нечаянно!
Коммуникатор шумно вздохнул (точнее, это Ник выдохнул с таким шумом, что слышно было даже Яне), потом рявкнул:
— Больше никаких глупостей! Где ты?
— Дома.
— Ч-черт! Дай мне две минуты.
Коммуникатор замолк. Вопреки требованиям Ника, Яна шагнула к Тьеру, безвольно лежащему на полу. Интересно, как ей теперь объяснить, что именно случилось? Она не успела понять, как работает значок, выданный Профессором. Может, попросить Тьера напасть повторно? Хотя, судя по всему, он и подняться-то не сможет без посторонней помощи.
— Мишель Тьер, вы арестованы по подозрению в покушении на убийство, а также в нападении на агентов Федерации… все, что ты скажешь, может быть использовано против тебя в суде, но в вероятности суда я сильно сомневаюсь, учитывая, что скоро здесь будут твои друзья из разведки.
