Меня начинает мутить. Руки дрожат, и я поспешно опускаю их, чтобы ни парень, ни Ребекка Олфорд не увидели моего волнения.
— Я всё это уже рассказывал. Но только другому человеку.
Он смотрит на меня очень внимательно.
— Дэннису.
Ком стоит у меня в горле, а в голове судорожно кружится фраза: «Кто он? Что происходит?»
— Я мало с кем раньше мог это обсудить. Люди постоянно говорят, будто я другой, словно моя аура октаринового цвета.
Аура? Биополе…
— Это правда, — произношу я неожиданно для самой себя и, вдруг, ведомая неизвестными мне силами, протягиваю ладонь.
Марвин обаятельно улыбается и приподнимает брови, но тут же протягивает руку, и наши пальцы соприкасаются.
Я не чувствую, чтобы юноша осознавал, что происходит, но читать его полупрозрачное, открытое поле так же легко, как разговаривать с ним самим. Доброта, благодарность, смирение. Его клетки сотканы из принятия мира таким, каков он есть. И во всём этом я чувствую внутреннюю силу, такую, что способна исцелять других…
Может, ему всё-таки знаком галоклин?..
— Ребекка правду сказала, — произносит Марвин, — с тобой я могу оставаться самим собой.
Я в растерянности убираю руку, и юноша тоже опускает свою, а потом говорит очень тихо:
— Я всё боюсь, что виртуальными наркоманами становятся люди, которые слишком часто погружались в дополненную реальность и потеряли связь с объективной. Дэннис сказал, что создатели миров обычно этим не страдают. Но что, если в итоге я окажусь не таким создателем, как все думают? Что, если я потеряюсь? Конечно, я могу ему доверять, ведь он уже встречался с такими, как я. Его брат — кристальный ребёнок.
Кристальный ребёнок. «Что это значит?» — я не успеваю задать этот вопрос, потому что за преградой рядом с Ребеккой появляется Дэннис. И онн выглядит… плохо.
Под глазами — тёмные круги, но не в этом проблема: свет, который хранился в его груди, сегодня очень слабый, а тьма, наоборот, судорожно пульсирует, как неравномерно бьющееся сердце…
Я снова смотрю на одностороннее стекло. Снова выдаю себя.
— Ребекка, что происходит? — требовательно спрашивает Дэннис, но его голос звучит слабее, чем обычно.
Девушка прикладывает палец ко рту, призывая к тишине.
— У меня есть разрешение от генерала.
— Так интересно, — невольно отвлекает меня Марвин. — Дэннис спросил меня, видел ли я когда-нибудь пришельцев? А теперь мне хочется задать тебе тот же вопрос. Ты видела?
Наши взгляды встречаются. Я молчу.
— Приёмные родители говорят, что мы и есть пришельцы, но я знаю, что это не так, — говорит юноша. — Где-то в космосе должны быть настоящие, такие, у которых есть неизвестные нашей науке способности. Я верю, что однажды мы с ними встретимся.
Его пронзительные светлые глаза словно смотрят сквозь меня. Может быть, он не тальп?..
— Ты красивая и очень необычная, — вдруг добавляет парень с улыбкой. — Я надеюсь, что мы встретимся вновь.
ГЛАВА 26 (Дэннис). КИБОРГ ИЗ ДЕТСКИХ СТРАШИЛОК
— Как ты? — спрашивает Коди, кивнув на мою грудь, когда я захожу в его кабинет. — Ой-ой, вижу, что очень паршиво, — говорит он, как только взгляд останавливается на моём лице.
— Тёмные круги под глазами, вот и всё, — бурчу я, но даже для меня самого это звучит нелепым аргументом.
Раньше у меня никогда не возникало проблем с имплантами. Нанотехнологии, видимо, чувствовали, что я уже как будто наполовину умер, и видели во мне потенциал трансформироваться в робота. В этот раз что-то пошло не так.
— Я в норме, — откровенно лгу, и, поравнявшись со мной, Коди тихо говорит:
— Дэн, если ты его хотя бы почувствуешь, сразу скажи. Слишком близко к сердцу. Это может быть опасно. Я пытался отговорить генерала, но…
Я прерываю друга:
— Коди, я в норме.
Для убедительности киваю головой, глядя парню прямо в глаза. В тот момент, когда он тянется ко мне, чтобы похлопать по плечу, на моей ленте высвечивается сообщение: «Слышала, Бронсон обезумел: датчик слежения рядом с сердцем? Генерал „совершенствуется“. Не волнуйся: Даниэль всё исправит. Мы тебя подлатаем. Держись». В ответ я ничего не пишу, просто удаляю сообщение. Коди смотрит на меня подозрительно, и я спешу его отвлечь:
— У меня много работы.
Коди делает шаг в сторону, открывая вид на стол, заставленный едой.
— Нет и нескольких минут для сытного завтрака? — с надеждой в голосе спрашивает Практикант, а потом добавляет: — И разговора с другом, конечно.
Думаю, второй момент всё-таки весомее, но не подаю вида. Посчитав моё молчание за согласие, Коди идёт к столу. У меня нет аппетита, и он не появляется даже при виде сочных бургеров и крупных корзинок с дарами леса, однако, приблизившись к столу, я с радостью валюсь на стул, невольно кривясь от боли.
— Что за работа? — воодушевлённо спрашивает Коди, накладывая мне в тарелку еды, а потом вдруг предполагает: — Пожары?
Я замираю, взвешивая, стоит ли признаваться, что речь идёт действительно о них.
— Спонтанное самовозгорание. — Это уже не вопрос. — Паранормальное явление…
— …существование которого не доказано и отрицается большинством учёных, — я прерываю Коди и заканчиваю фразу за него, давая понять, что его догадки были верными, хотя для себя я так и не принял решение, стоит ли рассказать всю правду…
— Ты Габриэллу спрашивал? — уточняет друг, и я устало вздыхаю, прежде чем ответить:
— Похоже, сама шокирована.
Коди накладывает и себе полную тарелку еды, но к ней так и не притрагивается. Мы сидим в тишине, задумчиво глядя друг на друга.
Похоже, у Практиканта тоже с аппетитом проблемы.
— А ты что думаешь? — не выдерживаю я. — Она может создавать пожары?
— Если может, то, получается, солгала тебе, — отрешённо произносит Коди. — А это не похоже на правду: в обманах Габриэлла вроде как не специалист.
Я вспоминаю про одностороннее стекло и задумываюсь о том, что друг одновременно и прав, и не совсем: хотя притворяется Габриэлла не слишком умело, по крайней мере, её до сих пор не разоблачили. Другой вопрос: солгала ли она мне? Её глаза казались искренними.
— Искры берутся не из воздуха, конечно, — продолжает рассуждать вслух Коди, ковыряя вилкой по тарелке. — Хотя выглядит всё именно так. Может, генерал и прав. По крайней мере, такая самозащита была бы логичной для солнечного человека: солнце, огонь, пожар… Другой вопрос: как научно объяснить это явление?
Объяснить, а главное — предотвратить… Но я молчу. Беру вилку в руки, но, как и друг, не принимаюсь за еду.
— С химической точки зрения, — наклонившись вперёд, начинает Коди, — наше тело содержит достаточно энергии, которая хранится в форме жировых отложений, но при обычных обстоятельствах оно не может самовозгореться как минимум из-за высокого содержания воды. На испарение семидесяти процентов жидкости — а примерно столько в нас содержится — потребовалось бы слишком много энергии. И не только её — нужен какой-то внешний источник огня.
— Ты говоришь об эффекте живой свечи, — догадываюсь я, и мой голос звучит разочарованно. — Но теория фитиля, к которому поднесли зажжённую спичку, не получила подтверждения. Даже если основываться на псевдонаучные факты, Алан сказал, что никаких источников огня и в помине не было. К тому же, боюсь, в теле Габриэллы даже нет жировых отложений, которые могли бы гореть, превращая её в фитиль.
— Да, эта теория всегда была неубедительной, — с готовностью соглашается Коди. Словно сам того не замечая, он кладёт вилку на стол и упирается в него локтями. — В прошлом большинство жертв были худыми людьми, практически лишёнными жировых отложений, и, тем не менее, они сгорели.
— Ты говоришь о слухах и домыслах, — замечаю я, пока на краю сознания формируется мысль, что с такими разговорами аппетит у меня и не появится.
— Были задокументированные случаи.
— Задокументированные, — подтверждаю я, — однако так и не признанные наукой.
