решительно качнул головой Серхио. – Годы прошли, у нее все прошло, все забыто, она сама мне сказала об этом недавно.
– Когда именно?
– Может, с полгода назад. Мы случайно встретились, вспомнить старые времена, посидели в кафе. Нет-нет, ты не подумай. Мы просто встретились, ну и разговорились. Я ее в постель не тянул, вот еще не хватало!
– Понимаю. Это была молодость, а ее вспомнить приятно.
– Именно! Джинни была счастлива в браке, хотя муж ей изменял, это было.
– Любовница? Обычно жена узнает последней?
– О неверности мужа Джинни давно уже знала. Собственно, это не неверность. Просто раз в пять-десять дней он ходит в бордель. Всегда один и тот же. «Золотая роза».
Амадо хмыкнул.
– А откуда денежка? Кто оплачивает веселье?
Серхио сдвинул брови.
– Доходы его я не проверял. Но ты прав, безусловно.
«Золотая роза», несмотря на безвкусное название, во всем остальном была весьма и весьма дорогим борделем. Изысканная обстановка, лучшие девочки в городе, услужливые и опытные… для клиентов с легкой чудинкой. И цены…
Такие цены, что жалованья Амадо хватило бы как раз на два-три похода в этот бордельчик. Не больше.
Ты можешь заказать что угодно, ты можешь не бояться ни болезни, ни огласки, ты будешь обслужен по высшему разряду. Но!
Цены и еще раз цены. И заранее платить, и девушкам там принято дарить подарки, то есть дешево не отделаешься. Ленточку не подаришь – весь город смеяться будет.
Доходы купца? Сложно сказать, что именно они позволяют. Вот если взять антикварный магазинчик той же Антонии – Амадо был в курсе его дел, Тони не смогла бы себе позволить такие траты.
А этот Веласкес? Сколько зарабатывал он? Прибыль – это ведь не так просто. Ее надо в дело вкладывать, надо семью содержать, надо налоги платить, надо… Много всего надо. Очень много.
Знают ли о таких интересных доходах в налоговой?
– Жена его убила – из ревности?
– Вот, возьми. Почитай подробно.
Серхио протянул подчиненному сводку для начальства. Это у Амадо было краткое перечисление событий. У Серхио было уже все по этому делу. Вплоть до протокола осмотра, допроса и прочего – что делают по горячим следам.
Амадо послушно закопался в бумаги, переводя канцелярит на нормальный язык.
Около полуночи, чуть позднее колоколов, служанка Мария Соледад Перальта проснулась. Колокол прозвонил, потом ей потребовалось в уборную…
После уборной она решила что-то скушать. Ну, дело житейское, хозяева держали для слуг специальный холодильник и не запрещали обедать и ужинать. Но по дороге в кухню она услышала какой-то шум. Вроде как он доносился со стороны гостиной.
Мария Соледад заглянула туда – и чуть не лишилась чувств от ужаса. Все было забрызгано кровью – вплоть до потолка. Посреди комнаты лежал мертвый хозяин… так, предварительно – шестнадцать ран, из них одна смертельная. Остальные особой опасности не представляли, но это нужно заключение некроманта.
Рядом с трупом хозяина сидит хозяйка, в руках у нее нож, она раскачивается и повторяет одно и то же: «Я его убила. Я его убила…» Словно марионетка. И глаза, как две пуговицы.
Служанка сделала лучшее, что можно было сделать в таких случаях. Она не заорала психушей. Она не перебудила весь дом. Она просто пробежала в прихожую, накинула пончо и выскочила на улицу. Чистый квартал, спокойное место… патруль появился очень быстро. Вот им она все и рассказала. Мужчины так же потихоньку прошли в дом, понятно, опечатали гостиную, увезли и труп, и хозяйку…
Сделали совершенно правильно, кстати. Потом телефонировали родственникам хозяина, чтобы те забрали детей. Серхио лично проследил, чтобы все было выполнено.
– Почему родственникам мужа? – уточнил Амадо.
– Потому что у Джинни отца не было. А мать… там очень своеобразная мать.
– Стерва?
– Мягко сказано. Будешь разговаривать – сам увидишь.
– От меня что требуется? – напрямик спросил Амадо. – Замять дело?
– Нет, – качнул головой Серхио. – С таким я бы к тебе и не обратился. Его надо расследовать.
– Там есть что расследовать? Кроме вашей убежденности, что Джинни не могла?
Серхио фыркнул. Выучили на свою голову. Сами! Своими руками! Ведь учили, воспитывали, наставляли… и он, и Шальвейн, и Риалон – и вырастили-таки!
Убежденность в том, что «он/она не могли этого сделать!» самая глупая и часто распространенная ошибка любого следователя.
Не мог – не могла?
А обстоятельства не учитываем?
Человек не может украсть? Допустим. А если у него ситуация… к примеру, болен близкий человек и ему срочно нужна громадная по его меркам сумма денег на лечение? Маги нынче до́роги!
Человек не может убить? А если на его или ее глазах кто-то пытается убить его ребенка? Тут и самый беззлобный схватит что потяжелее, да и навернет убийцу. Желательно насмерть. А потом еще ногами дотопчет, что осталось.
Ситуации, всегда ситуации.
– Я тебя убеждать не буду, что Джинни совершенно беззлобная девочка. Вот еще не хватало. Хотя мой опыт тоже стоит принять в расчет.
Стоит. Если бы ты с ней не спал. Но когда это мужчины здраво оценивали женщин, которых поваляли в кровати? Ну в очень редких случаях!
– Я тебе о другом скажу. Про бордель Джинни отлично знала. И моей Рите не раз говорила, и относится, в общем, спокойно. Если бы у мужа завелась ОДНА женщина – это опасно. А когда их вот так, много… это не страшно, это ерунда. Это вроде как в лавке сладостей, перепробовать побольше, пока в пузо лезет.
– С вашей дочерью мне тоже надо будет побеседовать.
– Я ей телефонирую. Разговаривай на здоровье. Джинни была спокойна в семейной жизни, довольна собой и мужем, тот хоть и ходил в бордель раз в пять дней, но жену тоже не забывал.
– У Вирджинии был любовник?
– Я не в курсе. Но мог и быть. А мог и не быть. Джинни достаточно аморфная девушка.
– Какая?
– Безынициативная. Не пнешь – не полетит. Если бы кто-то проявил серьезный интерес, приложил усилия, но это было бы заметно. А так – нет.
– А история с вами как сюда складывается?
Серхио пожал плечами.
– Очень даже логично. Это же не вспышка, не мгновенная любовь, и Джинни меня не преследовала. Подошла и призналась, вот и все. Откажи я ей – ушла бы. Даже не сомневаюсь. Расстались… сначала я побаивался ее действий, но уж сколько лет прошло, а она ни словом, ни взглядом, ни намеком, словно так и надо.
– Хм. Ладно… отец не говорил, когда вернется?
– Телефонировал. Я бы попросил Шальвейна, но тот не вернется в ближайший месяц, а то подольше.
– Что случилось? – напрягся Амадо.
– Твои братишки и сестренка случились. На мельнице… все спаслись, но Рей ногу сломал.
Амадо понимающе кивнул. Когда он попадал в семейство Лассара, у него появлялось желание купить большую клетку, залезть туда и запереться изнутри. И ключ проглотить.
Малолетние демоны? Как-то так. Если не страшнее. Характеры, энергия, фантазия… нет, клетка – это ненадежно. Лучше всего бронированная камера. Тоже запертая изнутри.
– А отец? Хотя там все ясно, только после родов…
– Отпуск он взял честь по чести. И вызвать его… я могу, конечно. И – не могу. Сам понимаешь.
Амадо понимал. Четвертый ребенок, у двух некромантов… отец не отойдет от жены, пока не убедится, что все будет хорошо. А это еще три декады после рождения малыша. Ну и до рождения тоже. В столице он будет не раньше весны. Это понятно.
– А кто у нас сейчас дежурный некромант?
– Хавьер Маркос Карраско.
– КТО?! – почти стоном вырвалось у Амадо.
Серхио только руками развел.
– Знаю, вы друг друга не любите. Но прошу – потерпи. А Карраско я уже пистон вставил, по самые гланды. Придержит он характер.
Амадо сильно на это не рассчитывал.
Да, осколочки давней истории аукались семействам до сих пор.
Когда Освальдо Фаусто Карраско и Эрнесто Риалон соперничали за сердце любимой женщины. Последней из Лассара.
Как легко догадаться, победил Эрнесто. А вот Освальдо с поражением не смирился, пошел на преступление, потом погиб, а на семью обрушились королевские репрессии. А нечего тут!
Прижмите хвост, господа некроманты, закон – это король, а не вы.
Придворные должности Карраско потеряли, часть состояния тоже растратили в семейной грызне и вынуждены были сильно поумерить гонор. Но не злопамятность. Основные признаки некроманта – как раз омерзительный
