подходящую кандидатуру.
Ну, конечно. Идеал в кубе, и чтобы заглядывала в рот. Я замаскировала ярость глотком и тут Эмиль рассмеялся.
— Ты злишься? Не могу поверить.
Он решил, я ревную? Ну и придурок.
Я пришла побеседовать о Феликсе Каце и о том, что творится в городе, но Эмиль снова болтал о своем и уводил диалог в другое русло. Спрашивать нужно осторожно, чтобы он ничего не заподозрил. Только как?
— Знаешь, Эмиль, — я облизала губы, используя паузу. — Сейчас меня интересует другая вакансия. Место городского охотника еще свободно?
— С чего ты взяла, что тебя там ждут?
Я осеклась. И с этой стороны не подобраться.
— А с чего ты взял, что мне нужно приглашение? — в свою очередь поинтересовалась я. — В городе есть новые вампиры?
— Насколько мне известно — нет, — покладисто ответил он и отпил из бокала. Нервничает или показалось?
А если Егор прав?
Эмиль уже другой, я примеряю на него старые роли, но он только что уговорил полбутылки крови на моих глазах. И не думаю, что в первый раз за сутки. А чем больше вампиры пьют, тем сильнее меняются.
Я не могла ему доверять.
Спустит ли он убийство с рук того, кому покровительствует, как подозревал охотник? Я не знала верного ответа.
Он только что намекнул мне, что больше не хочет видеть меня на старом месте, хотя прошлой зимой изо всех сил пытался навесить на меня должность городской охотницы. Что-то изменилось, пока меня не было. Но что?
Я рассматривала лицо Эмиля и понимала, что не решусь спросить прямо.
Бывший не станет делиться личным. Я могу в лепешку расшибиться, а он будет смотреть на меня скучающими глазами.
Нельзя спросить Эмиля о вампире с такой же фамилией и не попасть под тщательный допрос — вне зависимости от того, знает он его или нет. Он вытянет из меня все, что захочет — если надо, под пытками. Глядя ему в глаза, я решила не переступать черту.
Разве что его переиграть?
Я опустила глаза на свой бокал и приоткрыла губы, изображая нерешительность. Пальцы поглаживали салфетку с фирменным логотипом «Фантома». Логотип был причудливый — тонкая вязь красных и оранжевых линий складывалась в название.
Актриса из меня так себе, но попробовать стоит.
— Я хотела поговорить с тобой кое о чем… О наших отношениях… И о твоей семье.
— А почему ты о ней спрашиваешь? — тихо и вкрадчиво произнес Эмиль и отрывисто продолжил. — Ты очень артистичная женщина, Яна. Но прекрати этот театр. Лучше танцуй. Ты красивая, когда танцуешь. Помнишь?
Я резко подняла глаза. Этим ядовитым тоном он говорил о нашей первой встрече.
— Как ты смеешь?
Я хотела выплеснуть бокал ему в лицо, но Эмиль был слишком далеко для этого эффектного жеста.
— Как ты смеешь?! — проорала я, задыхаясь от гнева.
Ни разу, ни разу за три года он не опускался так низко — не напоминал обстоятельства нашего знакомства. Это ведь я тогда подошла, изобразила случайную встречу. Я должна была втереться ему в доверие и сделала это не самым красивым способом.
Теперь он мне об этом желчно напомнил.
За то, что играла с ним.
Вместо того чтобы устроить бесплатный цирк, как я поступила бы еще полгода назад, я встала и пошла к двери.
Такого поворота Эмиль не ожидал.
Наверное, думал, что я начну препираться или скандалить.
— Яна! — он оказался у двери в тот момент, когда я потянула ручку, и положил ладонь на косяк. — Постой.
Он был слишком близко. У Эмиля уже начался эффект после крови — видно по расширенным зрачкам, а это значит, что в войне за дверь я проиграю.
Я отпустила ручку и отступила к стене, положив руку на кобуру.
— Отойди, — попросила я.
— Давай поговорим… Я погорячился.
— Я хочу уйти, — в голосе прорезалась злость.
— Останься. Я приношу извинения. Что ты хочешь знать? Я отвечу.
Если бы Эмиль сказал бы это не таким сухим тоном, я бы может быть и растаяла. Но… Я опустила глаза, размышляя. Он впервые в жизни извинился — не только передо мной, а в принципе, и пообещал ответить на вопросы. Вроде бы моя взяла. Какая разница, как?
Я убрала руку из-под плаща.
— Хорошо.
Мы вернулись за стол. Я чувствовала себя неловко и не смотрела на бывшего. Зачем-то расправила на коленях текстильную салфетку, потом сложила обратно. Надо чем-то занять руки.
Появился официант и ликвидировал беспорядок. Пока он возился, мы с Эмилем напряженно молчали. Воздух между нами не искрил, так что не знаю, почему у официанта дрожали руки. Он хотел налить в бокал, но я его остановила.
— Я сама.
Эмиль сказал ему убрать свечи. Официант расставил их на подносе и с облегчением вышел. Вместо них включили небольшие светильники на стенах.
Когда обстановка стала деловой, мне она стала нравиться больше.
Эмиль допивал кровь, развалился в кресле и выглядел довольным, как обожравшийся птичками кот.
— Не играй со мной больше. Просто попроси.
Он меня воспитывать собрался? Ну-ну. Нельзя просить Эмиля об услуге, чтобы он не попросил в ответ.
В одном он прав. Если бы я была умнее и догадалась бы держаться от него подальше — не стала бы его женой, и охотники мне бы в след не плевали. Избежала бы стольких ошибок… Но снявши голову по волосам не плачут.
— Я просто хочу узнать тебя получше, — я сделала вид, что оправдываюсь. — Ты никогда не говорил о семье, и я подумала…
— Ты тоже не говорила.
— Да нечего говорить! — развела я руками, чувствуя, что злюсь, опять он уводит разговор в сторону. — Я порвала с ними связи много лет назад. Тебе это интересно?
— Не знаю, — ответил Эмиль.
— Я охотница, и они тоже, нам пришлось друг от друга оторваться. Вампиры же обычно держатся друг друга… Извини, что спрашиваю, но…
— Я тебе интересен, это простительно.
— Да? — нахмурилась я.
Помню, когда я была его женой, все вопросы пресекались сразу. Эмиль не любил, когда я лезла с инициативой. Мне полагалось открывать рот, когда о чем-нибудь спросят.
Иногда я пыталась до него достучаться и объяснить, что я тоже человек, но это же Эмиль, он непрошибаемый.
— Мне тоже нечего рассказывать, — от затянувшейся паузы мне стало жарко, несмотря на усилия кондиционера, но все-таки Эмиль продолжил. — Я из Варшавы, отца не знал, а мужья у моей матери менялись слишком быстро… Ее убили во время очередной грызни за власть. Вот, собственно, и
