– Никита, где тебе понять, что такое настоящая любовь, – снисходительно отвечаю я историку.
– Ваша шкатулка упала совершенно случайно, а я всего лишь поднял её, – холодно, но вежливо отвечает мой жених. – И мы не переходили с вами на «ты», будете мне хамить – вызову вас на дуэль!
– Если избежим дыбы, с удовольствием приму ваш вызов, – Никита встаёт и начинает прохаживаться взад-вперёд по нашей темнице. – Надеюсь, что из той каши, которую вы двое заварили, нам удастся выбраться живыми. И со всеми конечностями. Не хотелось бы возвращаться в двадцать первый век по частям… Если вообще удастся вернуться.
– А как же твои путешественники во времени? Они не могут нам помочь? Отправиться вслед за нами, выкрасть, вернуть в двадцать первый век? – с надеждой интересуюсь я у противного историка.
– Даша, неужели ты думаешь, что всё настолько просто, и они будут подвергать себя такой опасности? Нет, никто за нами не отправится, придётся самим выкручиваться, – тяжко вздыхает Никита. И продолжает свои бесконечные хождения взад-вперёд.
Когда за нами приходят недобрые молодцы, я уже успеваю порядком соскучиться. И замёрзнуть. И проголодаться. Иван Грозный совершенно не позаботился о нашем пропитании! И правда, не очень добрый человек.
Заломив нам руки за спину, нас препровождают всё в ту же самую залу, где на троне всё так же восседает государь, напротив которого почтительно склонившись стоит седовласый мужчина. Наверное, тот самый Орлов, который должен опознать пропавшего сына. Надеюсь, сын пропал достаточно давно, чтобы Володя мог за него сойти…
– Подведите их ближе, – приказывает государь, и недобрые молодцы подводят нас почти к самому трону.
– Ну что, Михайло, признаёшь в ком-то из этих нечестивцев своего сына? – строго интересуется государь, и седовласый мужчина начинает изучающе вглядываться в наши лица своими синими глазами, такими же, как у Володи.
– Точно не девица, – вполголоса говорит мужчина, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не засмеяться.
Что-то о своём сыне он всё же помнит!
– Не думаю, что мой сын был бы так высок ростом, – после недолгого размышления изрекает предок Володи, глядя на Никиту, и, наконец, очередь доходит до моего жениха.
– Глаза синие, волосы тёмные, и ростом с меня, – как бы сам себе говорит Михайло Орлов.
– Так что, признаёшь своего сына? – нетерпеливо интересуется государь.
– Думаю, этот юноша вполне может быть моим сыном, но времени-то много уже прошло, точно не скажу, – неуверенно говорит мужчина.
– Государь, не пора ли отправлять их на дыбу? – интересуется Малюта, но государь (на наше счастье) только отмахивается от него, мол «не мешай», и Малюта обиженно отворачивается.
– Владимир, сын мой, ты или это? – спрашивает Орлов у Володи, напряжённо вглядываясь в его лицо.
– Да, отец, это я, – после непродолжительного молчания отвечает мой жених.
– Если ты действительно мой сын Владимир, то скажи, какую фамильную ценность храню я как зеницу ока в покоях своих? – недоверчиво интересуется Володин предок.
А Орлов-то тот ещё хитрец! Надеюсь, Володя хорошо знает историю своей семьи, и в курсе, что там за такая фамильная ценность, иначе не сносить нам голов своих!
– Клинок, украшенный драгоценными камнями, – без запинки отвечает Володя. – Подарок одному из прадедов наших от князя Дмитрия Донского.
– Верно говоришь, – Орлов радостно поглаживает свою седую бороду. – Ну здравствуй, сын мой!
– Здравствуй, отец! – отвечает Володя, и Орлов заключает его в крепкие объятья.
– Но если это ты, Владимир, то как ты мог замыслить что-то против государя нашего? Не верю, что мой сын мог бы быть замешан в чём-то подобном! – говорит предок Володи, глядя то на моего жениха, то на Ивана Грозного.
– Поверь, отец, я ничего не замышлял, – честно глядя своими синими глазами, сообщает мой жених.
– Государь, позвольте слово молвить, – вмешивается в беседу Никита.
– Ну говори, – соглашается государь.
– Когда ваши люди взяли нас в ваших покоях, при нас не было ни яда, ни кинжалов. Как мы могли против вас что-то замышлять, если были совершенно безоружны?
– Юнец дело говорит, – Михайло Орлов с надеждой смотрит в лицо государя. – Пощадите сына моего, позвольте воссоединиться с отцом!
Иван Грозный сурово смотрит на нас с Володей и Никитой, и у меня сердце в пятки уходит, я даже забываю, как дышать в ожидании его решения! Но на наше счастье, взгляд государя смягчается, и я понимаю, что можно выдыхать.
– Хорошо, забирайте сына своего, и друзей его, – кивает государь Володиному предку. – Сегодня по пути из церкви встретился мне Васька, сказал, «блаженны милостивые, ибо они помилованы будут». Так что смилостивлюсь над вами в этот раз. Главное, девицу переоденьте в подобающие одеяния, смотреть на это басурманское безобразие противно!
– Обязательно переоденем! – с энтузиазмом обещает Никита, а я предпочитаю промолчать – даже моих скудных исторических познаний хватает, чтобы понять, что разговорчивых девиц во времена Грозного особо не любили.
Михайло Орлов падает в ноги государю, мы следуем его примеру, и, лишь как следует отблагодарив Ивана Грозного за доброту, поднимаемся. Государь кивает своим недобрым молодцам – мол, уведите их, и под мрачный и недовольный взгляд Малюты нас выводят из тронной залы. Не повезло ему – так хотел нас на дыбу отправить, а не сложилось. Придётся теперь кого-то другого пытать.
– Что это за Васька такой, благодаря словам которого Иван Грозный нас отпустил? – интересуюсь я у своих спутников, пока недобрые молодцы ведут нас по длинным коридорам.
– Васька-то? Московский юродивый, божий человек, – отвечает Михаил Орлов. – Никому не боится правду сказать, даже самому государю нашему.
Недобрые молодцы выводят нас из Кремля, и лишь когда они усаживают нас в повозку, и та трогается, я наконец до конца верю в то, что всё обошлось, и мы совершенно свободны.
Ну что ж, здравствуй, Москва шестнадцатого века! Какие приключения нас в тебе ожидают, какие сложности?
8. Дом Володиного предка
– А не такой уж плохой человек этот Иван Грозный, – говорю я, глядя, как мимо нас проплывают стены Кремля. – Мог бы казнить за то, что проникли в его опочивальню, а он взял, и просто так нас отпустил. Пусть даже благодаря словам юродивого.
– Характер Ивана Грозного славился непредсказуемостью, так что не спеши радоваться, – спустил меня с небес на землю Никита. – Отдать приказ срубить нам головы никогда не поздно, он ведь знает, к кому и куда мы поехали.
– Володя, расскажи мне, кто эти люди? – нашу приятную беседу с Никитой прерывает вопрос князя Орлова. – Подле государя не осмелился спросить, зато теперь самое время об этом узнать.
– Это моя невеста со своим… Братом, – чуть запнувшись, ответил Володя.
Вот же блин! Никита не только в XIX веке, но даже во времена Грозного каким-то образом оказывается моим братом! Взашей бы такого родственника…
– Невеста? У тебя есть невеста? Надеюсь, она боярского рода? – встревоженно спрашивает князь Орлов.
Кажется, перспектива того, что у его внезапно нашедшегося сына есть невеста совершенно его не радует.
– Конечно, – кивает Володя, и Михаил Орлов на время успокаивается.
К счастью, ехать приходится недолго. Не то чтобы я не хотела посмотреть на старинную Москву, не буду спорить, это довольно занятно, но после сидения в подвале Ивана Грозного единственное, чего я хотела – это наконец-то поесть и отдохнуть.
Поэтому, когда мимо нас пролетают красневшие среди деревянных домов стены Китай-города, золочёные головы церквей, видневшиеся между домами и церквями густые рощи и покрытые хлебом поля и повозка останавливается, я вздыхаю с облегчением.
Останавливаемся мы возле красивых трёхэтажных дубовых хором на берегу Москвы-реки. С одной стороны к ним примыкает домовая церковь, а с другой большой сад, окружённый деревянным частоколом. Поднимаемся по деревянному крыльцу, и заходим внутрь.
