В доме нас встречают дородная женщина в кокошнике и девчушка лет четырнадцати-пятнадцати с длинной косой.
– Здравствуй, папа, а кто это с тобой? – спрашивает с удивлением оглядывающая нас девчушка.
– Дорогая моя супруга Ольга, любимая дочь моя Анфиса, у меня для вас радостная новость – нашёлся мой старший сын, Владимир! – отвечает Михайло Орлов, указывая на Володю.
– Володя! Сынок! – восклицает Ольга, и кидается обнимать моего жениха, – как же долго я тебя ждала! Ночами молилась, просила Господа вернуть тебя, и наконец Бог услышал мои молитвы!
Пока жена Орлова обнимает Володю, Анфиса тем временем с интересом разглядывает мой наряд.
– Батюшка, я хочу такой же, – наконец выдаёт она, указывая пальцем на мои джинсы и толстовку. – Это же новая мода, да?
– Анфиса, не пристало тебе на басурманские наряды заглядываться, – сурово отвечает ей отец. – Отведи девицу на женскую половину, прикажи девушкам одеть её как подобается. Негоже Володиной невесте своим обликом тебя развращать!
– Невеста? Это невеста нашего сына? – с ужасом спрашивает Ольга, окидывая меня испуганным взглядом. – Михайло, неужели наш сын решил связать свою жизнь с басурманской девицей?
– Матушка, Дарья не басурманка, просто её, как и меня, в детстве похитили цыгане, отсюда и такой непривычный русскому глазу наряд, – оправдывает меня Володя. – Анфиса, скорее вели её переодеть, чтобы батюшка с матушкой не пугались!
– Стёпка, а ты отведи переодеться сына моего и его будущего шурина, – приказывает Михайло подошедшему к нам светловолосому парню в белой косоворотке. – Пора позабыть всё басурманское, и облачиться в христианские одежды!
Стёпка уводит Володю и Никиту, Анфиса послушно берёт меня за руку, и ведёт в светлицу, где бойкие сенные девушки ловко снимают с меня джинсы и толстовку, и одевают в белую рубаху и голубой сарафан с золотистой вышивкой.
– А можно мне красивый кокошник, как у матушки Володи? – я указываю на стоящий в шкафу золотистый головной убор с красными и зелёными камнями.
– Э нет, боярышня, кокошник замужним полагается, – отвечает одна из девушек. – А вам мы косу заплетём, вплетём в неё ленты, и будете вы красавицей.
– Ну ладно, обойдусь без кокошника, – печально вздыхаю я, и Анфиса прыскает от смеха.
Эх, нужно было внимательнее слушать, что говорили на собрании общества Хроноса о жизни в XVI веке, может я запомнила бы, кому полагается кокошник, а кому коса.
– Это надо же такое придумать, в кокошник нарядиться! А ты правда невеста моего внезапно объявившегося брата, которого я совсем не помню? А как вы познакомились? А как тебя цыгане похитили? – заваливает меня вопросами Анфиса, и я начинаю отвечать, стараясь, чтобы мои ответы соответствовали придуманной Володей легенде.
Ну и нашей с Володей настоящей истории, ведь лучшая ложь – частичная правда.
– Сначала мы с твоим братом невзлюбили друг друга, но, узнав друг друга получше, влюбились без памяти. И поняли, что должны стать женихом и невестой, – я с интересом взглянула в зеркало, откуда на меня в ответ уставилась сероглазая девица с гладко зачёсанными волосами.
– Поняли, что должны стать женихом и невестой? Саами? Но ведь вас должны были посватать? – не унимается Анфиса, и мне приходится вновь отвечать на её вопросы.
– Ну, сватать нас было некому, не цыган же просить, всё же они басурмане, – я перекидываю через плечо косу с вплетённой в неё синей лентой. – Поэтому мы как-то сами договорились.
– Странно это всё, – Анфиса берёт меня за руку, и ведёт вслед за собой прочь из светлицы. – По правилам жених и невеста вообще не должны друг друга до свадьбы видеть!
– Ну, однако, и правила у вас, – я спешу вслед за своей быстроногой спутницей. – Мне показалось, или твои родители не рады тому, что у Володи есть невеста?
– Конечно не рады, – Анфиса приподняла подол, и поскакала вниз по лестнице. – Моему брату полагалась бы в жёны девица из старинного боярского рода, а так придётся женить его на девице непонятно какого рода-племени. С которой он к тому же виделся до свадьбы!
– Это почему ещё я «непонятно какого рода-племени», – возмущаюсь я, стараясь поспеть за Анфисой. – Мои родители – тоже бояре!
– И как же их звать-величать? – лукаво интересуется Анфиса.
– Я была слишком мала, поэтому не помню, – увиливаю я от ответа.
– Вот то-то же, – Анфиса пробегает мимо большой светлой комнаты со стоящим посреди неё дубовым столом. – А вдруг ты вовсе не боярского рода?
– Ну конечно же боярского, – уверяю я свою спутницу. – Слушай, нам разве не сюда нужно? Вот же стол стоит, вы же здесь едите?
– Слушай, ты какая-то совсем дикая, – смеётся Анфиса. – Это мужчины здесь едят, а мы тут, за стеночкой, чтобы никого не смущать.
– В смысле «никого не смущать»? – я удивлённо приподнимаю брови.
– Ну как, слышала же, наверное, что женщина – сосуд греха, и стоит держать её подальше, чтобы соблазна избежать. Хотя, ты же среди басурман росла, кто знает, какие там у них обычаи…
– То есть, тебя даже за общий стол не посадят? А как же твоя матушка? И её тоже? – я ошарашенно хлопаю глазами.
– Матушке больше везёт, она будет прислуживать за трапезой, – Анфиса заводит меня в небольшую комнатку, через небольшие окошки которой можно видеть стол, вокруг которого уже суетятся слуги. – А мы тут, за этим небольшим столиком.
– А еду нам хотя бы принесут? – мы с моим голодным желудком начинаем предполагать самое худшее развитие событий.
– Не переживай, покормят нас, – успокаивает меня Анфиса. – А через окошко даже получится увидеть, как пируют батюшка с гостями. Если тихо сидеть будем, даже разговоры услышать сможем!
– Да уж, занесло меня так занесло, – бурчу я себе под нос, усаживаясь за маленький столик возле Анфисы. – Ну Володя, не поздоровится тебе! В такое ужасное время притащил!
– Чего-чего? Кому не поздоровится? – переспрашивает у меня Анфиса, с любопытством привстающая, чтобы получше разглядеть в окошечко яства, которыми слуги заполняют большой стол.
– Да так, ничего, мысли вслух, – я радостной улыбкой приветствую девушек, несущих нам приборы и блюда с чем-то вкусненьким.
– Ой, Акулина, рассказывай, каких гостей батюшка пригласил? Аксёновы будут? А Некрасовы? – Анфиса заваливает вопросами миловидную девушку в зелёном сарафане, ставящую на столик холодное мясо, огурцы и деревянную чашку с чем-то похожим на кефир.
– И Аксёновы будут, и Некрасовы, за всеми уже послали, – отвечает Акулина. – Барин решил пир на весь мир закатить, неудивительно, единственный сын вернулся!
– Здорово! – оживляется Анфиса. – А Некрасовы все придут? И Дуняша тоже? И братья её?
– Велено было звать всех, так что думаю, придёт твоя подружка, – лукаво улыбается Анфиса. – И симпатичный брат её, Иванушка, тоже будет. Говорят, в детстве они с твоим братом были дружны. Ну, всё, побежала я, нужно на кухне справиться, готова ли кулебяка.
Акулина со второй неизвестной мной девушкой убегают, а Анфиса принимается за меня.
– Даша, если вы с моим братцем общались до свадьбы, рассказывал ли он тебе что-то о своём друге Иване?
– Нет, не припомню такого, – говорю я, сделав вид, что усиленно что-то вспоминаю. – Его же ребёнком украли, вряд ли он кого-то помнит!
– Наверное, ты права, – поникает Анфиса.
Кажется, она была бы очень рада обсудить со мной неизвестного мне Иванушку Некрасова. Повезло же парню с фамилией – как у классика! Хотя, классик ещё не родился, так что Иванушка вполне может быть его пра-прадедом.
– Смотри, Володя с моим братом и батюшкой ваши за стол садятся! – отвлекаю я Анфису от мыслей о симпатичном брате подруги. – Наверное, и гости скоро подтянутся!
Анфиса буквально прилипает к одному из окошек, в котором, как я и предположила, вскоре появляются гости – два благообразных бородатых мужчины, один с чёрной бородой, второй с рыжей, и пять молодых парней, по-видимому, их сыновья. Интересно, кто тут из них Некрасовы, а кто Аксёновы?
