красными узорами на лице, но и поведением. Перед ним преклонялись. Не смотрели в глаза и бесконечно кланялись.
Словно он божество.
Сглотнув, я оторвала взгляд от хозяина этих подземелий и снова повернула голову на арену.
Бой начался. Похожий на борова княжеский вояка ринулся на полумертвого пленника, словно перед ним был реальный враг. Как же мерзко это выглядело со стороны.
Но…
Я ошиблась!
Стоило толстяку приблизиться к этому задохлику, как ситуация резко изменилась. Одним стремительным движением мужичок увернулся от неминуемого удара и запрыгнул солдафону на спину. Ещё одно мгновение, и боров завизжал.
Тот, кого я посчитала слабым, оказался в разы опаснее. Без жалости и сомнений он буквально раздирал горло сопернику когтями и зубами.
Княжеский пёс, пытаясь спастись, завалился на спину, давя соперника весом, но ничего у него не выходило.
Брызнула кровь. Фонтан красных капелек окропил каменный пол арены, решётку и… меня.
Дерущиеся были слишком близко от моей клетки. Я с нездоровым интересом, оттирая чужую кровь с руки и щеки, наблюдала, как задохлик рвёт противника.
Понимание накрыло с головой.
Это умертвие.
Он показался мне исхудавшим и изнеможённым, а в действительности мужчина был просто мёртв.
Это бледность трупа.
При этом умертвие явно было не первой свежести.
Те визги, что я слышала, – это не страх, а предвкушение трапезы.
Закрыв уши и глаза, я предпочла пропустить завершение боя.
Толстяк был ещё живой.
Предсмертные хрипы всё равно прорывались в моё сознание. Остальные звуки я старалась не замечать и не обдумывать, каким действиям умертвия они соответствуют.
Я не желала этого знать.
Время тянулось нескончаемо долго. Я сидела в клетке и тряслась от ужаса. На арене всё ещё продолжалось представление. Умертвие издавало странные гортанные звуки. Ещё живой мужик периодически орал: нет, он голосил, как истеричная баба и молил о помощи. От его визга мне становилось просто жутко. Я пробовала заткнуть уши сильнее, зажимала голову между колен. Но всё тщетно: эти вопли просачивались в моё сознание. Открыв глаза всего лишь на мгновение, увидела, как живой покойник прямо зубами рвал жертву.
Сильнейший спазм желудка вынудил зажмурить глаза сильнее. Это было выше моих сил.
Моя магия явственно чувствовала угасание чужой жизни.
Я старалась уйти в себя, оторваться от реального мира. Бубня себе под нос считалочку, отчётливо понимала, что это не срабатывает. Я буквально фонтанировала страхом. Он сочился из моей души и был практически осязаем.
А жертва на арене всё вопила и не желала испустить дух. Мысленно уже даже я просила его закрыть рот, хотя и ненавидела себя за такую слабость.
А время всё тянулось, терзая и мучая.
Наконец-то, толстяк затих.
Хохот гурон сошёл на нет. Осторожно повернув в их сторону голову, поняла, что они ждут чего-то. Умертвие, бросив свою добычу, чуть отползло и припало к полу. Принюхиваясь, оно нелепо вертело головой.
Моей ноги коснулось что-то холодное.
Медленно опустив взгляд на пол, замерла, не в силах даже вдох сделать. Между моих ног проползал туман: словно змея, он извивался из стороны в сторону. И это была непросто молочно-белая дымка, а тот самый, что выпивал свои жертвы, беря в плен их души. Я остро ощущала его голод и дикую жажду.
Толстые щупальца, огибая меня, устремились на арену. Соскочив, мёртвый резко отпрыгнул в сторону, давая возможность полакомиться магической сущности.
Скользнув в жертву, одно из щупалец резко отпрянуло, вырывая из изувеченного тела грязную почти чёрную душу. С искажённой от злобы мордой тень пронеслась по арене и, проскочив сквозь мою клетку, устремилась куда-то под потолок.
У меня волосы дыбом встали. Казалось, даже мысли заикаются в голове.
Мерзкая тень.
Проснувшаяся было жалость к погибшему воину растаяла без следа. Что же нужно творить при жизни, чтобы твоя душа превратилась в такую грязь.
Тело княжеского пса дёрнулось, но не восстало: слишком сильны были повреждения.
– Аккуратным нужно быть, шуршун, – величественно взмахнув рукой, произнёс жрец гурон, – такой раб мог бы получиться. Что же ты так оплошал.
На моё удивление, победившее умертвие повалилось на колени и дроболызнулось лбом об пол. Это что он так в вине кается? Но как так? Нет у умертвия разума.
Или я чего недопонимаю.
Может души нет, а разум на месте?!
Мне стало совсем жутко.
– Девку ведите, – смеясь, приказал вождь, – я хочу видеть её бой. Пусть теперь она нас потешит вдоволь. На сей раз не расстраивай меня, шуршун.
Все повернулись в сторону моей клетки.
Сообразив, что это они обо мне, заледенела вся. Пальцы, сжавшие прутья, побелели.
Нет.
Не хочу.
Только не туда!
Дверь заскрипела, и надзиратель попытался выдернуть меня.
Я не далась, готовая даже зубами впиться в решётку, но не вылезать наружу.
– Всё одно придётся драться, – тихо и очень спокойно произнёс гурон, в его глазах я увидела что-то такое, что быстро привело меня в чувство. Это было сострадание. Простая человеческая жалость. – Женщина, разожми руки, – ещё тише зашептал он, – тут выбор невелик, но разница лишь в том, что, либо ты всё силы потратишь на бой со мной, либо на арене с ним.
Его слова быстро дошли до меня. Сделав глубокий вдох, я опустила руки и позволила вытащить себя из клетки.
В чём-то этот странный надсмотрщик был прав. Никуда я не денусь, но шансы потеряю.
Хотя, о чём я.
Это же умертвие.
Пока меня волокли к входу на арену, я лихорадочно вспоминала ту ночь, когда впервые столкнулась с мёртвыми тварями. Мужики тогда отбили нас. Без оружия, голыми руками.
Отбросив в сторону страх, я пыталась выровнять дыхание. Это человек. Мёртвый. Он слабее меня. Должен быть слабее.
Меня впихнули на арену.
Осторожно обойдя тело упитанного вояки, внимательно оглядела его убийцу.
Не свежачок. Есть следы разложения. Морда страшная до одури.
На щеке рваная рана. Глаз один заплыл. Ага, значит, плохо видит. На шее явно куска плоти не хватает. Приглядываться не стала, мне такие воспоминания ни к чему.
Но подлая память тут же подбросила мне картинку, как мужики ногами долбили мёртвым по шеям, отделяя их головы от тела.
Среди гурон послышались недовольные шепотки. Они отвлекали и раздражали одновременно. Но голову в их сторону я не повернула, боясь, что позволю застать себя врасплох.
Внутри тряслась, как заяц. Казалось, что всё нереальность. Что это не со мной.
Но, увы.
Мёртвый кинулся. Словно заворожённая, я смотрела, как он прыгает, и в последний момент просто сделала шаг в сторону.
Промахнулся. Наконец-то, сбросив
