мочалкой, стих, расслабился и заурчал.
Странное у него тело. Обмускуленное, но тощее, гибкое и при этом очень несуразное. Хвост ещё этот длиннющий. Весь усыпан шипами. Интересно, зачем он такой? Может, чтобы в природе зереныш мог держаться им за ветки? Наверное, так. Или для опоры? Лапы-то короткие и опять же изогнутые. Зато между пальчиков очень симпатичные розовенькие перепонки нашлись. Прямо как у собак бывают, только побольше.
Ополоснула из душа все тельце, завернула в свое полотенце. Зверь уткнулся носом мне в плечо и благостно засопел. Вот куда его от свекрови прятать такого?
Дошла до прихожей, устроила зверя у себя на коленях. Несчастье мелко затрясся. Убедительно чихнул, заглянул мне в глаза.
— Убак! — кашлянул он, искривив зубастую пасть.
— Замерз? Не чихай, сейчас одену.
Свитерок, розовая шапка с помпоном, носочки на все четыре ноги. Зверь зевнул, свернулся калачиком у меня на коленях и начал задремывать.
Кстати, а вон там на полу, в углу прихожей валяется то, в чем я его из клиники принесла. Когда и как умудрился он стянуть с себя эти вещи, совершенно не понятно. Может у него пальцы на руках отросли, а я и не заметила. Ладно. Просто собрала гардероб чупокабра в пакет и задвинула поглубже под кресло. Ну не полезет же Галина Николаевна рыться в моих вещах? Я вообще не понимаю, зачем она ко мне едет посреди ночи! Уже двенадцатый час!
Зверя-то куда девать? Точно не в спальню. Ребенка логично искать на кровати. Не в шкаф с одеждой, туда свекровь тоже может засунуть нос. И не в ванную комнату, там логично искать пеленки.
Что за дурдом! И ведь Саша прав, куда дешевле один раз пустить в квартиру стихийное бедствие, чем потом терпеть слежку. Или, еще того хуже, она вломится сюда вместе с хозяйкой квартиры!
Так, а кухня? Может, там спрятать? Но где? Духовка занята моим ужином. В холодильнике Несчастье или задохнётся или замёрзнет. Или и то и другое сразу. Так себе перспектива.
В ящики он не поместится. В тумбе с кастрюлями загрохочет крышками. Остаётся тумба под раковиной. Там чисто, вместо помойного ведра у меня только пакетик висит. И тот ещё утром вынесла. Если положить лежанку, то ничего страшного не случиться. А ручки тумбы завяжу снаружи резинкой. Идеальный способ скрыть преступление.
Малахитовые глаза уставились на меня с подозрением, словно бы говоря: “Так хорошо дремали, зачем вставать и куда-то идти?”
— Умашедшая, — зашипел он.
Вытащила лежаночку из пакета. Мягкая, теплая, пушистая. Сама бы на такой спала, будь она подходящего размера. И почему для людей не делают таких удобных пушистых матрасов?
На кухне краем глаза заглянула в духовку, благо все видно через стекло. Цыпленок уже начал покрываться золотистой корочкой. Вкусный, наверное. Поскорее бы поужинать!
Чупокабр громко сглотнул.
— Это мне, ты уже сытый.
— Ни!
— Веди себя тихо. К нам придет злющая тетя! Если она тебя найдет, ночевать будем с бомжиками у помойки, понял?
Расстелила лежанку, усадила на нее Несчастье, плотно закрыла тумбу. Ручки заматывать не рискнула, чтобы свекровь не заметила, что здесь что-то не так.
Уф! И тут я вспомнила про браслет на руке. Его-то как спрятать? Свитер надеть с длинным рукавом? Поздно. В дверь грохнул крепкий элегантный женский кулак. Дрогнуло зеркало в раме.
— Бегу-бегу, — пискнула я по старой привычке и распрямила плечи. Ну уж нет, хватит с меня терпеть выходки этой мегеры!
Не успела повернуть ключ в замке, как меня снесло словно бы ураганом.
— Ну, где моя внученька? Показывай ее скорее! А чем это пахнет?
— Ничем.
— Хочешь сказать, от соседей натянуло в квартиру? Обмануть меня решила? Не выйдет! — прокричала свекровь потолку и отбросила копыта. К сожалению, только в прямом смысле слова, — Ее ботинки по другому назвать язык не повернется.
— Это что? — уставилась она на пакет из ветеринарной клиники. Черт! Забыла обратно под кресло засунуть после того, как достала лежанку.
— Подарок подружке. Она собачку завела.
— Н-да? Мне почему-то кажется, что это детский комбинезон ты преступно оставила на полу! — кобра бы обзавидовалась тому броску к цели, который совершила свекровь. Вот зачем я ей это разрешаю? Привычка? Собиралась же поставить на место нахалку!
— Галина Николаевна, что вы себе позволяете?
— И вправду, собачье барахло. Ты что, пса завела? Тебя же выселят сразу. Вдобавок обдерут как липку. Света такая бессовестная! Еще и проныра! Придумает, что пёс тут все изгадил и заставит платить за ремонт из нашего семейного бюджета.
— Какого бюджета? Мы развелись с вашим сыном! Эти вещи — подарок подруге.
— Поженитесь снова. Что в этом такого сложного? Мой сын не ангел, знаю, но нельзя же бросать дело на середине. У тебя почти получилось сделать из него человека. С тобой он стал лучше. Где пёс?
— У подруги!
— Тогда кто сожрал все консервы?
— Я оголодала после работы. Решила попробовать, у меня коллега на таких консервах похудела на целых десять килограммов за неделю! Представляете?
— Я, пожалуй, возьму одну у тебя на пробу, не возражаешь?
— Возражаю!
— Жадина. Только о себе и думаешь. Кормящая мать должна питаться свежими продуктами. Я тебе накупила всего. Сыр домашний, творожок, рыбка. А ты? Нет, консервы я определенно экспроприирую. Себе. В сумку. Тебе терять нечего, тощая — жуть! И потом, это вредно, а мне в самый раз, — сгрузила в свою сумочку свекровь две оставшиеся банки и рванула в сторону моей спальни. Как ее только в поворотах не заносит? С такой скоростью лететь по квартире?
— Мама! Тьфу! Галина Николаевна, вы куда?
— Где ребенок? — опешила она на секунду, замерев посреди моей спальни и засеменила на кухню. — Кормящая мать обязана соблюдать диету!
— Но я никого не кормлю!
— Из роддома тебя, я так понимаю, выгнали, не стали связываться с ненормальной!
Звякнула дверца духовки, распахнутая на всю ширину.
— То есть ты собралась это есть? Ты? Молодая мать? Я кому говядинки парной купила? Сейчас ещё и сварю! Без приправ! Молчи, несчастная! Я тебя сделаю счастливой! Ещё не всё потеряно.
Прихватка смялась в узкой ладони, из духовки выдернулся противень с моим чудесным куренком. Шаг в сторону, она ухватилась за ручку тумбы под раковиной! Там же чупокабр спит! Я замерла, боясь даже дышать.
— На помойку! — вижу огромные светящиеся глаза, распахнутую настежь пасть. Устремившегося в последний полет куренка. Пасть клацнула и захлопнулась, куренок пропал в бездне звериного живота.
— Урк, — улыбнулся чупокабр во все три ряда острых зубов. Галина Николаевна медленно закрыла дверцу. Открыла кран с холодной водой.
— Привидится же, — умылась
