не закроешь ничем, кроме человеческого тепла. Наверное, он гадает о том, сможет ли однажды коснуться кого-то по-настоящему. Вечное одиночество звучит грустно.
— А был ли ты когда-нибудь влюблён? — спросила я, подъезжая ближе.
Басморт взглянул на меня из-под опущенных бровей. В моих глазах он мог увидеть лишь любопытство и не более.
— Да, — ответил он и замолчал.
Больше он мне и не расскажет. Не сейчас.
— За время нашего путешествия мы станем друзьями, и я буду знать о тебе всё, — улыбнулась я и рванула вперед на лошади, обогнав его.
— Нам направо, — закричал он и я смеясь свернула.
Я знала, что он улыбается прямо сейчас. Когда его настроение улучшается, аура вокруг становится светлее, словно туча позволила выглянуть солнышку.
Мир был погружен в мрачность и разрушение. Ветхие дома стояли в руинах, их стены обуглились от огня, а каменные фасады скрывали гробницы, где когда-то жили счастливые семьи. Сгоревшие деревья торчали из-под завалов, словно сгоревшие кости, напоминая о прошлом, утраченном в лихом пожаре.
Но даже в этом безжизненном мире можно было уловить крошечные оазисы жизни. Мертвые животные и люди лежали покорно рядом с развалинами, их глаза закрыты, они спят вечным сном. Но, словно божья милость, по другую сторону разрушения протекала река. Её вода сверкала, отражая первые лучи солнца, и словно пробуждала забытую надежду в сердцах уцелевших.
На ветвях сгоревших деревьев, устремленных к небесам, сидели вороны. Их умные глаза смотрели на нас с любопытством, словно желая понять, что забыли в таком месте два бога. Или, быть может, они просто наслаждались зрелищем, зная, что природа всегда находит способы возрождения. Мир был прекрасен даже во время разрушения. Из пепла и пустоты возникало что-то новое, что-то непостижимое.
Мы остановились, когда погрузились глубже в лес, позволив нашим истощенным лошадям отдохнуть и напиться воды из ручья. Сами мы сели рядом с одним из уцелевших деревьев. Его ветви, искривленные от огня, образовывали некое убежище от опустошения и горечи.
Басморт рассматривал белые цветы вокруг нас и сняв перчатку, осторожно протянул пальцы к лепестку, отчего цветок сгнил в ту же секунду. Мимо пробегал бельчонок, заинтересовавшийся нами. Я достала из сумки небольшой пакетик орешков, который Басморт дал мне, когда я сказала, что безумно скучаю по фундуку.
— Держи, — я протянула ладонь, и пушистый зверёк позволил себя погладить, пока воровал орешек за орешком.
Смерть вернул ладонь в перчатку разглядывая грызуна.
— У меня редко получается посмотреть на них так близко, животные сторонятся меня.
— Меня обычно тоже, но бывают смелые, — я отдала последний орешек зверьку и тот сразу убежал.
Наш путь продолжился. Мы продвигались мимо очередной деревни, принадлежащей королевству Тёмных Сердец. Деревня представляла из себя небольшое, уютное местечко, где жители жили спокойной и размеренной жизнью в моменты, когда буря не накрывала их с головой. Здесь стояли каменные и деревянные одноэтажные домики, в зависимости от достатка и предпочтений жителей. Некоторые дома были скромными и простыми, они служили убежищем для местных, тогда как другие, более роскошные постройки, свидетельствовали о высоком социальном статусе и богатстве их владельцев. Вокруг деревни расстилались зеленые поля и пастбища. Когда-то яркие цветы украшали окна и дворы домов, а зеленые лозы и плющ окутывали стены, но сейчас всё было разбросано по земле. Могучие деревья, которые окружали местность, служа своеобразным щитом от внешних угроз и придавая уединение и умиротворение, теперь были с корнями вырваны и придавили несколько человек, разрушив при этом жилища. Рынок в центре деревни оживленно шумел, когда жители торговали своими продуктами, которые пережили сегодняшнюю ночь. Люди завышали цены, стараясь нажиться на тех, кто утратил весь свой урожай. Фермеры выкладывали овощи и фрукты, а ремесленники предлагали свои изделия, помогающие укрепить дом и защитить его от следующей ночи, когда боги вновь решат пошуметь.
— Зима для них будет голодной, если мы не успеем исправить ситуацию как можно быстрее…
— В моём замке достаточно зерна для того, чтобы никто не голодал. Его раздадут, когда понадобится.
Мы держались, как можно дальше от людей, стараясь проехать мимо незамеченными, но иногда те, кто ощущал наше присутствие оборачивались и долго с неприязнью смотрели вслед. Люди давно привыкли жить в мире, где боги бродят по земле, что начали относится к нам, как к некой помехе, странности мира. Мы одновременно слишком отличались и были очень похожи. Сейчас от каждого человека исходила ненависть к богам. Они молились им лишь из страха, без искренности. Настроение людей очень изменилось. Это значит, что молитвы больше не работают, они не исходят из сердца. Штормволл наверняка в ярости. Он допустил ошибку желая нажиться на чужом страхе, но загнал себя в ловушку, чего никогда не признает.
— Ещё день пути, и мы найдём бога тьмы.
— Поспешим же.
В каждом из трёх королевств находится три неизвестных бога с которыми я должна сразиться. Они сильны, привыкли к войне, и она для них стала домом. Сначала я думала, что мне придётся драться с Басмортом учитывая, что именно он правит королевством Тёмного Сердца, но нет. Его энергия не напитает меня, несмотря на весь его мрачный образ и то, что каждое прикосновение несёт за собой смерть, сам он не содержит в себе энергии войны, которая нужна мне. Он не вступает в бой без нужды, не тянется к кровопролитиям.
Называть богов неизвестными неправильно, но именно такое дал определение всем, кто не в нашей семье, Штормволл. Но я не думаю, что им всем есть дело до того, что он думает. На земле они наслаждаются своим существованием и делают всё, что захотят, не зная рамок и правил. Ими никто не управляет, они свободны.
Моё сердце неожиданно кольнуло, словно туда воткнули острое лезвие. Это ощущение показалось мне очень странным и непривычным учитывая, что оно даже не бьётся. Я остановилась и коснулась места, где ещё когда-то могла услышать от себя признаки жизни. Раньше я уже испытывала подобное, когда была живой. Такое происходило, когда Таолорис нервничал, когда ему было больно. Я спрашивала его об этом, но он отказывался посвящать меня в свои проблемы и только иногда признавался в том, что чувствует себя на небесах как в клетке.
— Что
