Тогда, после похорон короля Эдуарда V, буквально через пять дней графиня имела длительную беседу с её величеством, вдовствующей королевой-матерью Альдиной. И, говорят, после смерти мужа, решив с помощью силы некоторые внутренние проблемы государства, королева-мать даже стала поощрять игры принцев и принцессы на солнце. Так что, возможно, лёгкий загар войдёт в моду уже скоро – принцесса растёт не слишком связанная правилами этикета и модными заморочками. Говорят, королева-мать учит её наравне с принцами. Много, что говорят, обсуждая королевскую семью…
Сплетничают и о том, что, если бы не войска Беррита, не умение графа де Рогана поладить с королевскими войсками, регентом при несовершеннолетнем принце Генрихе стала бы не королева-мать, а герцог Коринский. Но войска герцога до столицы так и не дошли – вязли в мелких боях и стычках с королевскими войсками, расположенными на его же, герцога, территории. Мудр был Эдуард, раскидывая войска свои по чужим замкам. И хотя, говорят, находящиеся в опале герцоги Коринский и Сайвонский не зовут покойного Эдуарда иначе, чем король-кукушка, королева мать вспоминает мудрость мужа с большой благодарностью.
Так же, впрочем, как и бессменный лорд-Хранитель ключей, граф Беррит. Вот уж кого отчаялись сковырнуть с места придворные интриганы! Королева верит этой не самой знатной семейке, как себе. Более того, раз в год лично пишет письмо в графство де Роган, приглашая семью на зимний бал. Не секретарю диктует, а собственными ручками пишет – неслыханная честь! Впрочем, поговаривают, что скоро Беррит получит новые земли и титул герцога Бальонского – земли огромного графства Бальон выкошены оспой. Наследников мужского пола не осталось, а две девушки, коих можно было выдать замуж и продолжить род, так изуродованы, что сами мечтают уйти в монастырь.
Многие придворные уже поняли, что спорить с лордом Берритом – себе дороже. Когда этот лорд-хранитель протащил через совет пэров повторный приказ об обязательной вариоляции, многие возмущались и отказывали лекарям королевской школы в доступе на свои земли. Но, как ни странно, войска за неподчинение королевским приказам на такие земли не вводили, с зачинщиками сопротивления ничего не делали, им просто было отказано в доступе во дворец. И вот этого сопротивляющиеся не могли понять. Однако новая эпидемия оспы быстро расставила всё по местам.
Самое странное, что наименьшие потери понесли в этот раз жители столицы и некоторых графств. Божьей волей, хотя шептались, что как раз вовсе и не Божьей, а исключительно кознями Диавола, болезнь почти полностью обошла столицу, графства Беррийской и Роган, да и многие другие графства и баронства, где сидели ставленники лорда Беррита. Не иначе, Диавол и ворожит этому старому интригану!
Граф же Роган, организовавший в своё время школу королевских лекарей, под патронажем самой королевы, говорят, и вовсе не занимался этой школой. Занятия вела его жена, не стесняясь поучать мудрых и седобородых лекарей, прошедших уже не одну эпидемию. А королева даже сочла необходимым лично присутствовать на экзаменах, что было и вовсе неслыханным нарушением этикета! И была необыкновенно любезна с графиней де Роган, и позволила отказать в выдаче диплома и лицензии на врачевание тем, на кого графиня указала.
Как, ну как эта семейка сумела так задурманить голову её величеству?! Эта нахалка, графиня де Роган, пользуется неслыханной привилегией – считается личной подругой королевы-матери! И пусть она редко появляется при дворе, зато у неё есть право входа в личные покой королевы в любое время. Просто неслыханно! Многие дворцовые дамы позволили бы себя обрить наголо за такой лакомый бонус.
Да и муж ее, этот красавчик де Роган, слишком уж высоко себя ценит! Историю, когда граф выкинул в одной сорочке из дарованных ему во дворце покоев прямо в коридор баронессу де Милль до сих пор ходит между дамами, обрастая новыми ужасными подробностями. И чем ему не приглянулась эта роскошная блондинка, никто не понимает! Графини де Роган во дворце тогда не было – беременные сидят дома, это общеизвестно. А он, негодяй, не захотел любви такой красавицы! Да баронессой сам его величество Эдуард не брезговал!
Конечно, только слабое здоровье его королевского величества Эдуарда и помешало ему воспротивиться капризу королевы и удалить семейство от двора! После своей болезни оспой король так и не оправился полностью – боли в сердце только увеличивались и, несмотря на усердие дворцовых лекарей, через пять лет Эдуард покинул этот мир, оставив безутешной вдову и троих детей.
Говорят, что смерть дворцового лекаря, любимчика Эдуарда, сразу после кончины короля, была спровоцирована графиней де Роган. Эта хладнокровная дрянь заставила беднягу-лекаря выпить то лекарство, каким он пытался излечить Эдуарда в последний раз. Лекарство было поистине королевским – порошок толчёного изумруда*. Графиня позволяет себе вмешиваться в те дела, которые искони считались мужскими – в лечение людей. И всё сходит ей с рук! И правду говорят, муж и жена – одна сатана!
— Мама…
Голос сына прервал воспоминания и размышления графини. Она обернулась от зеркала и с любовью взглянула на малыша. Впрочем, малышом звала его она одна. Даже отчиму, графу де Рогану, приходилось немного поднимать глаза, беседуя с юным графом Артуром Моройским.
— Мам, ты знаешь…
— Догадываюсь, Артур. — графиня чуть улыбалась, глядя на взволнованного сына. Через неделю у него свадьба, он волнуется и нервничает. С одной стороны, на свою невесту, юную гишпанскую красавицу – донну Анхелу, он смотрит с обожанием и любовью. С другой, немного опасается взять все земли под свою руку. Хотя давно уже, фактически, справляется сам, но получить одобрение отчима или матери для него всё ещё важно.
Донна Анхела прибыла в замок де Роган в возрасте двенадцати лет и вот уже четыре года живёт в замке своей будущей свекрови, обучаясь языку и ведению хозяйства. Ирэн улыбнулась, вспомнив чернокудрую перепуганную малышку, измазанную толстым слоем белил и изнемогающую от жары в многослойном бархатном туалете. Пришлось не только крепко повоевать с её дуэньями, но и своей волей запретить использование краски для лица, сославшись на то, что даже королева Альлина, переехав жить в Англитанию, сочла нужным придерживаться местных обычаев. Королева и в самом деле была мудра не по возрасту.
Договорные браки – обычное явление среди дворянских семей. Сейчас же, в связи с тем, что мир с Гишпанией длится уже так долго, что для его величества Генриха уже выбрана невеста из побочной ветви королевского дома, браки с гишпанскими доннами стали делом привычным. В конце концов, пусть у них нет здесь земель, но серебро и золото, что текут в страну с их придаными, тоже идут на пользу стране. Правда, почти такой же ручеёк благородных металлов вытекает из страны с приданым англитанских графинь и баронесс, отправляющихся к мужьям, но это только на пользу странам – улучшилась охрана морских путей, вместе с неожиданно затихшей Франкией удалось вычистить от пиратов побережье и проклятый остров Тортенго, где эти звери находили себе приют, пищу и пресную воду.
Лорда-Спасителя в Гишпании помнили, и для его пасынка Педро Воинственный выбрал лучшее из возможного – донна Анхела приходилась его величеству внучатой племянницей. Он даже согласился, что негоже пересаживать цветок в новую почву в период цветения – может и завянуть. Потому девочку отправили в её новую страну совсем малышкой, дабы привыкла она и приняла обычаи новой родины. Приданое же её было не только в золоте и серебре, хотя и на эту часть жаловаться было грех. Лучшей долей её приданого стал небольшой кусок земли в Гишпании, где добывали невзрачную на вид глину серовато-белого цвета.
Эту глину выкупала полностью корона, так что денежный приток в графство был обеспечен.
Мастера Англитании научились делать удивительные печи и обжигать в них изделия из этой глины, получая немалой красоты и тонкости крепкую посуду. Эту посуду охотно покупали не только в самой Англитании, но и во Франкии, и в Гишпании. Сплетничали, что мастерская столь выгодна, что окупает более половины содержания королевского двора.
