Дикон женат уже четыре года и недавно стал отцом. Волею королевы-матери принял титул барона Ронджа и женился на последней наследнице титула. Баронство, надо сказать, из захудалых, в графстве Роган оно было самым маленьким и нищим. Однако в прошлом году Дикон уже гонял первых своих питомцев в столицу, на продажу. Одного из жеребцов купили для наследного принца Генриха и это было лучшей рекламой для коней. Его жена, миловидная и спокойная девушка покорила сердце леди Ирэн тем, что попросилась пожить в замок Роган на пару месяцев почти сразу после свадьбы. Леди Абигайль, краснея чуть не до слез, говорила:
- Вы не подумайте дурного, ваше сиятельство, но Дикон столько рассказывал про ваше хозяйство, и как оно разумно устроено, и как все ладно идет! В монастыре меня, конечно, такому не учили. Если бы вы позволили!
Почти полгода молодая пара жила в замке леди Ирэн, но это того стоило. Баронство Рондж уже давно не такое нищее, напротив, раздав два года назад последние долги, баронесса устроила и у себя небольшой ткацкий цех.
- Торговать мы, леди Ирэн, вряд ли в столице сможем, но в Эдвенче вполне можно будет продать излишки. А пока – да хоть бы и для себя ткани нужны.
Ирэн отпустила главного повара, сотый раз обсудив с ним, что и как подавать на стол. Ожидался приезд лорда Беррита, а вкусно покушать лорд любил всегда. Ирэн задумчиво листала бумаги, когда дверь в кабинет приоткрылась очередной раз.
- Мам, я решил отправиться в путешествие по морю! Ну, может не прямо сейчас, но сразу, как вырасту!
Сдерживая стон, графиня отложила бумаги и посмотрела на лорда Стенли-младшего. Умен, красив – весь в отца, крепок телом и шкодлив.
- Ты думаешь, тебе это будет интересно, Стенли?
- В свите графа Эронского есть кучер, так вот, он раньше служил на корабле. Мама, ты даже не представляешь, как он здорово рассказывает про море!
«Это называется – беда пришла откуда не ждали!» - с улыбкой подумала про себя леди Ирэн. Вслух же только сказала:
- Думаю, дорогой, этот вопрос тебе лучше обсудить с папой.
- А он скоро вернется?
- Да, я жду его дня через два или три.
Фантазии юного лорда не знали границ, примерно раз три-четыре месяца он придумывал новое увлечение и справится с ним мог только отец. В свои одиннадцать лет юный лорд обладал малым терпением, зато большим любопытством. Всего год назад он уже увязался за цыганским табором, спрятавшись в одной из кибиток. Предводитель табора чуть не поседел, когда понял, кто этот приблудившийся чумазый мальчишка. За такое и казнить могли, особо не разбираясь!
Ирэн до сих пор вздрагивала, вспоминая тот ужас, что пережила во время поисков сына. Для побега юному лорду пришлось привязать своего четвероногого охранника. Тогда Рэкс не ел и не пил трое суток. Стенли-младший, глядя после возвращения на обессиленного пса, плакал не стесняясь.
Тогда лорд Стенли собственной рукой выпорол отрока и посадил под домашний арест на месяц. Правда, в компании ни в чем не виноватого Рэкса. И весь месяц, забросив все дела графства, провел в вечерних беседах с сыном. С тех пор наследник все свои новые идеи сперва обсуждал с матерью или отцом. Особенно граф давил на то, что сын не только готов был бросить мать и отца, но чуть не предал своего друга.
Учился Стенли-младший охотно, был жаден не только до географии, но и не пренебрегал математикой и геометрией. Это в тот период, когда собирался стать великим зодчим и строить дворцы. Горничные тогда замучались штопать штаны и куртки юного каменотеса, а леди Ирэн – залечивать ссадины. Потом он на полгода перебрался в конюшню, ходя следом за Диконом и узнавая все, что можно о конях. К тому времени он уже неплохо держался в седле и даже ухитрился поприсутствовать при родах жеребенка.
Следующим его увлечением стали красители. Лорд отпросился на лето к бабушке, вдовствующей баронессе де Аркур и вернулся домой только осенью, с пятнистыми руками, краска с которых не отмывалась еще месяц. После смерти бабушки, уже лет в десять, решил быть священником и ежедневно вставал ни свет ни заря, выматывая свою прислугу и учителей и отправлялся в храм на утреннюю молитву. Благо это увлечение не продержалось слишком долго – его охрана вздохнула с облегчением, а горничные, кажется, вообще плакали от радости. Конечно, служба при юном наследнике была почетной, но слишком уж хлопотной. Учителям и гувернеру доставалось не меньше.
Баронесса де Джерт, бывшая баронесса де Монаст, гостящая в замке уже месяц и помогающая Ирэн принимать гостей выбрала всего несколько минут на дружескую болтовню и чашечку чая. В свой дом баронесса вместе с дочерью перебралась пять лет назад. Именно тогда графа де Рогана навестил его старый боевой приятель, подкопивший средств и рассчитывающий уйти на покой. Барон собирался купить городской дом в графстве и заняться чем-нибудь не слишком хлопотным. После некоторых колебаний граф де Роган благословил этот брак. А уже через год ему пришлось стать крестным отцом горластого наследника рода де Джерт. Анги после вторых родов изрядно поправилась, но всегда была модно одета, элегантно причесана, и обожаема мужем.
Кавалькаду всадников Ирэн увидела случайно – с утра Джина упросила мать подняться на крепостную стену. Как юный Стенли был копией отца, так и Джина была точным отражением матери. Стенли старший считал ее потрясающей красавицей и, если бы Ирэн не следила строго, разбаловал бы малышку. А так в свои шесть лет она была спокойно, рассудительной и весьма благонравной. В шкодах старшего браться не участвовала, но и ябедничать на него себе не позволяла. Училась вышивать, хорошо ладила с животными и была любимицей горничных. Гордо носила две тощих белесых косички, иногда строго щурилась на брата, но в целом, прощала ему его несовершенство.
А на крепостной стене, в самом дальнем углу, где камень стены смыкался с одной из башен, мама и дочь иногда устраивали женские посиделки. Вот и сейчас, немного раздраженная толпой чужих людей, что все время окружали мать, Джина упросила ее попить чаю вместе с ней в их тайном месте.
Это был целый ритуал! Совершенно и исключительно женский – мужчин с собой не брали. Сперва нужно было надеть специальную одежду – простые холстинковые платья, как у горожанок. Потом – собрать корзинку с хлебом, сыром и ветчиной, обязательно положить сладкие пирожки – без них, почему-то, говорить и секретничать было не так интересно.
Корзинку Джина всегда несла сама. Зато глиняную бутыль с горячим чаем доверяла графине. Там, в углу стены, была очень удачная выемка, где на теплом, нагретом солнцем камне, они сидели и болтали о всяких интересных вещах. Почему у собаки не родятся котята, почему чай вкусно и горячим, и холодным, где взять хорошего мужа и что с ним нужно делать, чтобы он не стал плохим. Ну и еще обсуждались десятки столь же важных тем. Здесь мама принадлежала только ей, и Джина очень ценила эти редкие минуты.
Сладко потянувшись, Ирэн собиралась снова усесться в нишу, к дочери, но тут увидела мужа во главе пропыленного отряда. Отряд был еще очень далеко, но все же сердце ее радостно забилось – Стенли она узнавала на любом расстоянии.
- Папа вернулся, Джина!
- Интересно, если мы выйдем встречать его так, он нас узнает?! Вдруг он подумает, что мы чужие?
- Что за странная фантазия, Джина?
- Ты всегда переодеваешься к его приезду. И мне Гретта надевает нарядное платье.
- Да, потому что я хочу ему нравится, я хочу порадовать папу тем, какие мы все нарядные, показать таким образом, как мы ждем его.
- А вот папа Сильви сказал, что она неряха и он ее в таком рваном платье любить не будет!
Ирэн чуть нахмурилась. Сильви была дочерью управляющего графскими рабочими. В его ведении находились все мастера, плотники, столяры, каменщики, кузнецы и прочие. Это был чуть мрачноватый, но хозяйственный и ответственный человек. С Сильви Джина дружила очень давно.
Всадники в это время огибали рощу. Скоро запоет труба и стражники огласят двор зама криком:
