— Да? — я нахмурился, не в силах припомнить ничего подобного. Разве только это случайно слетело с моего языка, и я сам не отдавал себя отчета в том, что говорю. Со мной иногда такое бывало. Я говорил что-то, совершенно не имеющее отношения к делу, и сам этого не замечал, так, словно, кто-то другой в этот миг говорил моими устами. Возможно, кто-то, вредный и склонный к озорству, поселился внутри меня и хохочет каждый раз, когда ему удается сделать за меня какой-то жест или вымолвить слово. Это мог быть кто-то из моих предков или мой брат, или какой-то дух, унаследованный мною от ненормального семейства де Вильеров. Если бы можно было выбрать, то я бы ни за что бы не захотел родиться в той семье, где, пусть даже, всего-то по преданиям, поколениями занимались колдовством.
Впечатления от обрывками уловленных слухов так сильно подействовали на меня, что жить спокойно я уже не мог. Я все ждал, что расплата за грехи всех, кто занимался ворожбой в нашем семействе в прошлые столетия, непременно ляжет именно на меня, хотя на мне не было вины. Я никогда не пытался проверить на практике маг я или нет. Никаких черных книг, зелий и шабашей под луной. Я сторонился всего, что связано с колдовством, потому что не хотел принимать участие в безумии, охватившем всех де Вильеров. Даже, если бы смог стать величайшем из племени магов, я бы отказался. Спокойствие было мне дороже, чем сомнительные обещания призраков, манящих во мглу, к славе и к смерти. К сожалению, от своих видений я избавиться не мог и от страха перед расплатой тоже. Я жил ожиданием страшного момента, а духи торжествовали.
Те голоса, что я слышал позади себя, донеслись до меня уже не в первый раз. Часто я слышал обрывки каких-то разговоров, споров, угроз, и старался поскорее оказаться в людном месте, там, где играет музыка и шепчутся люди, чтобы не внимать обманам невидимых. Возможно ли, чтобы кто-то мог улавливать слухом, о чем говорят в иных мирах, и все понимать, хотя речи произносились на другом языке и не с той интонацией, что у людей.
— Возможно ли, что вы составите партию нам, — произнесла вдруг девушка, как-то странно, насмешливо растягивая слова и особенно выделив последнее.
— Я — Роза, — представилась она.
Манекен ожил, мелькнуло у меня в голове. Идеальная, нерукотворная скульптура ожила, заговорила и даже придумала себе имя.
— Я живая, — вдруг произнесла девушка, как будто в ответ на мои безумные предположения.
— Что? — я притворился, что не понимаю.
— Вы смотрите на меня так, будто я имею ничуть не больше прав думать и говорить, чем ифриты под потолком, — чуть обиженно пояснила она. Хоть вид ее и казался оскорбленным, но я почему-то подумал, что на самом деле она готова снова рассмеяться.
— Почему вы считаете меня неживой? — вдруг серьезно спросила она.
— Волки, — пояснил я. — Если бы они чуяли запах вашей крови, то давно бы уже растерзали…
— Но ведь вас же они не трогают, — на этот раз она, и вправду, обиделась, наклонилась и демонстративно потрепала по холке волка у своих ног. — Они ручные, — объяснила Роза, почти любовно поглаживая кончиками пальцев жесткую, пахнущую снегом и хворостом шерсть хищника.
Ручные? С таким же успехом можно назвать безобидными людоедов. Я же видел, как эти звери скалятся на меня. Запах человечины возбуждал их, но почему-то они временно сдерживались. Наверное, выжидали выгодный момент.
— Здесь опасно?
— Ничуть, — Роза посмотрела на меня, как на человека, начисто лишенного сообразительности.
— Но звери…
— Звери это не самое страшное, что может встретиться в моем лесу.
— В вашем лесу? — я был удивлен.
— Любое место, которое я захочу, станет моим, — с королевской снисходительностью пояснила Роза. — Нам тоже нужно расширять свои владения.
Я даже не решился спросить, кого она имеет в виду под словом «мы». Уж, явно, не этого подростка. Он слишком слаб и угловат, чтобы стоять во главе армии, претендующей на часть владений Рошена и Августина. Да и самой армии было не видно, только пустота, статуи и свечи в канделябрах. С этим в бой не пойдешь.
— Присаживайся! — Роза дунула на свечи в маленьком бра, и они тут же вспыхнули.
Не волнуйся, Габриэль, это только твое воображение. На этот раз я незаметно ущипнул себя и постарался запомнить, что садиться некуда, пустого стула нет, а то еще он покажется мне, и я опущусь на пол под довольный смешок Розы и ее проказников.
Но кресло, действительно, появилось. Откуда, я понять так и не смог. Не могло же оно само прибежать сюда на своих гнутых золоченых ножках.
— Садись и будь нашим гостем, — предложила Роза, и кресло чуть сдвинулось так, что я чуть-чуть не присел мимо.
Его ножки. Резные, украшенные завитушками и сохраняющие видимость подвижных. Кажется, они и на самом деле двигались, царапали пол и недовольно скребли по плитам. Не удивительно, что здесь так пусто, если даже предметам мебели не нравится стоять в одном положении. Я читал, что такое случается в домах, где поселились шаловливые духи, но здесь — то их не было, никто не щипал меня, не лил кипяток мне за шиворот, не хохотал над ухом, и, тем не менее, я четко ощущал чье-то неуловимое для глаза присутствие рядом с собой. Оно было повсюду: на полу, в воздухе, в самой пустоте, и я не мог отделаться от неприятного чувства, что за мной постоянно следят.
— Ты, как дар небес, — вдруг провозгласила Роза, подняв тост в мою честь. — Ты появился именно в тот момент, когда мы устали от отсутствия разнообразия. Очень скучно все время играть с одним и тем же партнером. Я уже изучила все навыки Винсента, и он не может меня развлечь. Но вот если ты сыграешь с ним, то мне будет забавно понаблюдать.
Она мило улыбнулась, и чуть ли не впервые за долгий срок я ощутил, что, действительно, кому-то нужен, хоть это и был самообман.
— Надеюсь, у тебя есть на что играть? — Винсент лениво развалился на стуле и постукивал ногтями по колоде карт. — Пойми, мы здесь не привыкли делать все только за «спасибо». Победителю должен достаться хоть какой-то выигрыш. Иначе неинтересно.
Я порылся в кармане и вытащил кошелек, туго набитый монетами.
— О… да ты никак задумал что-то купить в лесу, — весело усмехнулся Винсент.
— Я шел не в лес.
— С дороги сбился? — участливо спросила Роза. Вино окрасило ее губы в красный цвет, от чего все бледное лицо приняло несколько иное выражение. Оно казалось обновленным и еще более безупречным, как если бы старый бюст подкрасили новыми красками.
— Я потерял одну вещь и пытался ее разыскать, — посетовал я.
— И как, нашел? — Винсент тоже потянулся за следующим кубком вина, но тот выскользнул из его пальцев и отодвинулся на другой край стола, как если бы кто-то третий решил забрать его себе.
