него, она спросила: ‒ Что думаешь насчёт Летарта? Кон рассказывал, что после войны королевство процветает. Можно взглянуть, заодно проводим Кона до дома, а потом отправимся куда-нибудь ещё.
‒ А сам-то ты куда? ‒ спросил Саз Кона. ‒ С нас выпытал, а сам-то куда нос навострил?
‒ Домой, ‒ сказал Кон, откусывая немного мяса, но от него ожидали ответа, и он продолжил. ‒ Мира знает. Моя семья владеет сладостями по всему материку. В последнее время дела идут особенно успешно. И мать хотела передать мне дело.
‒ О, так ты… сладкий Кон? ‒ засмеялся Сазгаус. ‒ Точно! И почему я раньше до этого не додумался? Ты ж весь такой сладкий, приторный и воздушный! Самого, небось, из пастилы какой-нибудь сделали.
‒ Да брось, Саз, это очень интересно! ‒ махнула на него рукой Мара. ‒ Я люблю сладости! А где-нибудь здесь можно попробовать их?
‒ Мы наладили поставки с Иденией. Тут я тоже хотел. Заодно и посмотреть, насколько я хорош в этом деле, но… не удалось.
Было не очень обидно, все-таки он не смог заключить сделку из-за того, что его за раба какого-то приняли. Но все равно неприятно. Хоть бы родителям доказал, что он уже достоин взять бразды правления компаниями.
‒ И что сладкий Кон будет делать дома?
‒ Клянусь, Сазгаус, я когда-нибудь тебе накостыляю!
‒ Завернешь меня в сахарную вату? ‒ Почему-то Сазу это было очень смешно. Наверное, он просто считал, что сладости, выпечка и так далее ‒ это женские уделы. Конечно, если в семье один наследник, там без разницы, лишь бы наследство передать. Но все равно было забавно. Учитывая, какой Кон порой действительно был неженкой. Как сейчас с этой салфеткой. Даже Мара с Мирой рот не вытирали!
‒ Да перестань ты уже, ‒ не выдержала Мира и пихнула его под ребра. Пусть спасибо скажет, что руки и ноги в покое оставила, но друга в обиду давать не могла даже Сазу. ‒ Можно подумать, ты сладости не любишь. Их все любят! Это тебе не самому пироги печь. Какая кухня должна быть, чтобы обеспечивать два материка? И раз уж на то пошло, мужчины готовят лучше. Вон, смотри, какое мясо сделали!
И она с удовольствием откусила ещё кусочек, чтобы показать, насколько ей нравится мясо, которое получилось у Кона и Саймана.
‒ Не спеши, а то подавишься, ‒ засмеялся Сай. ‒ Я вот тоже люблю сладкое. Если будем возвращать через Иль, покажу тебе один магазинчик, хозяйка делает такие пирожки с дыркой внутри, называет их пончиками. Недурные на вкус.
‒ А вообще, заверни его в сахарную вату! ‒ предложила Кону Мира, бросив игривый взгляд на Саза, наклонилась к его уху и тихо шепнула: ‒ Посмотрим, сколько времени займет, пока я доберусь до самого сладкого.
Ребята засмеялись и спокойно продолжили обедать.
***
Время шло. Шли дни. Они углублялись все дальше в горы. Кон их вел, прокладывая дорогу, а замыкал цепочку Сазгаус, хотя самой медлительной была Мара. С каждым днем, чем больше они были окружены снегами, он видел все хуже. Платок его спасал, на слепоту требовалось больше времени, но так как он продолжал видеть окружающий мир, пусть через слабую пелену, глаза вечерами подводили его, ведь уже без вуали он продолжал смотреть на огонь.
Это им не мешало. Путь их был легок и спокоен. Пару раз выстрелом Кон отгонял каких-то хищников, которые не встречались ранее с оружием. Саз был прав в том, что лишний груз в виде мяса им был в тягость, но были и правы Сайман с Коном ‒ они еще ни разу не воспользовались силой жреца и не потратили запасы вяленого мяса. Холод им был так не страшен. Они хорошо подготовились, а ночами спали плотно прижавшись друг к другу.
Так они дошли до перевала Бартимеуса, где их застала первая непогода. Ребята на своих шкурах ощутили, что такое настоящая метель, а не тот легкий снегопад, который встречал их зимами внизу на земле. Самую легкую ‒ Миру, в прямом смысле сносило. Ей приходилось постоянно держаться за Сазгауса. Ветром снесло его вуаль, а глаза застилали снежинки, из-за ветра которые превращались в самые настоящие пронзительные иглы. Снега было по колено, и страдало не только лицо, но и ноги, потому что снег заполнял ботинки. Видимость была на нуле. Кона было практически не видно из-за его белых волос и белой шубки, и его вечно приходилось кричать:
‒ Кон, подожди! Мы не поспеваем!
Но он их просто не слышал, и когда решил проверить группу, смог найти их лишь благодаря черному пятну в виде Сазгауса. Он вернулся к ним, пересчитал и чуть не упал от неожиданного особенно сильного порыва ветра в спину.
‒ Мы не можем больше идти! ‒ громко объявил Сазгаус.
‒ Здесь мы тоже не можем остаться! ‒ кричал Кон. ‒ Нам нужно идти дальше!
‒ Мы ничего не видим! ‒ Но последний крик был не услышан, потому что Кон уже повернулся спиной и готов был идти, но Сазгаус успел поймать его за плечо и развернуть к себе. ‒ Одумайся! С нами женщины! Пурга может не окончиться ночью. Кон, мы просто потеряем силы!
Он понимал, что Саз был прав, но он не видел выхода ‒ оставаться им тут правда было нельзя. Они находились посреди белоснежной пустыни, которая сейчас из-за пурги в прямом смысле стала грязно серой ‒ солнце не освещало им путь, но и не слепило хотя бы. Зато пурга не давала просмотреть даже на десять метров в округе. Кон попытался разглядеть Мару и Миру. Девушки жались друг к другу, и сейчас от пронизывающих ветров их не защищала даже одежда. Рога Мары и вовсе обледенели, а по уже давно неухоженным стволам замерзли сосульки. Мира тряслась, прижимая к груди ручки в рукавицах, сгибалась от тяжести рюкзаков, которые сейчас всем казались слишком тяжелыми. Они должны были спрятаться от пурги. Сейчас, наверное, они впервые применят силу Саймана, потому что более, чем сейчас, она еще не была нужна. И взглядом, которым Кон взглянул на Саймана, сказал все это.
Сай тоже огляделся, выискивая в этой пурге хоть какие-то темные пятна, которые могли бы оказаться горой. Но даже если бы ему удалось что-то рассмотреть, это ещё не означало, что там будет пещера, а идти на ощупь было просто опасно. Им придется остаться здесь, а для этого нужно укрытие.
Немного подумав,
