Но я был доволен еще и тем, что мне уже не шестнадцать. Потому что шестнадцать лет в нашей семье — это просто кошмар.
— Наверное, мне надо пойти помочь им,— неохотно произнес я.
Тяжелый ручной труд смертельно опасен для хорошей одежды.
— Черт, конечно надо! — воскликнул Николас, появляясь из подвала еще с одним ящиком инструментов и пилой.
Люси усмехнулась, глядя на него, когда он подтащил все это к задней двери, облизнула с губ шоколад и сказала:
— Пояс с инструментами. Круто!
Дунул ветерок, и я почуял теплую кровь, текущую под ее кожей. Мы все ее почуяли. Николас отступил на шаг, как будто ему вдруг стало больно.
— Эй, что с тобой случилось? — Люси нахмурилась.— Ты выглядишь так, словно тебя тошнит.
— Нет, все в порядке,— процедил он сквозь зубы.— Останься в доме. Снаружи небезопасно.
— Что за чушь! — Люси вытаращила глаза.— Какая может быть опасность, если все вы здесь, прямо как гарнизонная стража!
— Я совсем не об этом,— пробормотал Николас, быстро вышел наружу и начал хлопотать над кучей распиленных бревен.
От напряжения сухожилия на его шее натянулись. Люси долго смотрела на него и только потом закрыла дверь.
Я прихватил из холодильника на столе термос из нержавеющей стали, наполненный кровью, тоже вышел и бросил его Николасу. Он поймал термос и отвернулся, чтобы сделать несколько глотков. Молодому вампиру очень трудно сопротивляться искушению попробовать свежую человеческую кровь. Это становится еще труднее, если твоя подружка живет рядом, когда ты стараешься усмирить жгучую жажду. Соланж после превращения начала садиться в противоположном конце помещения, а Люси мы заставили перебраться в одну из гостевых комнат с внутренним замком. Мы выросли вместе с ней и никогда бы не причинили ей вреда намеренно. Вот только молодые вампиры больше похожи на животных, чем на людей, особенно в те моменты, когда они просыпаются после захода солнца. Это нечто вроде биологического императива, неодолимого требования природы. Наши тела вынуждают нас пить то, против чего восстает мозг. В противном случае мы просто умрем.
— Эй, парень, ты неплохо справляешься,— тихо сказал я Николасу, когда он вытер губы тыльной стороной ладони.
— По-настоящему она этого не понимает,— возразил он.
— Но знает все куда лучше, чем кто-то другой.
— И все-таки.
— Да,— согласился я.— И все-таки.
Куинн, Коннор, Маркус и Дункан стесывали те части бревен, которые уже невозможно было спасти. Я схватил молоток и постарался не думать о том, что в нашем доме находится Изабо.
Николас разочарованно запустил пальцы в волосы и спросил:
— С чего вдруг все так запуталось?
— Из-за девушек всегда все путается,— ответил я.— Ты и сам знаешь.
Он вроде как улыбнулся и добавил:
— Из-за некоторых даже сильнее, чем из-за других.
— Это точно.— Я подумал о шрамах на руках Изабо и о ее затравленном взгляде.
Мы принялись за работу, в основном следуя указаниям Дункана, потому что он уже практически знал, как укреплять стены. Когда нам понадобился гипс — мне не слишком хорошо удалось понять, зачем именно,— я пошел в гараж, чтобы найти его. Возвращаясь обратно, я внезапно остановился, и по моей коже вдруг побежали мурашки.
В лесу слышался какой-то шум.
Очень тихий, едва уловимый.
Весьма неприятный.
Я не мог подать знак братьям, не насторожив того субъекта, который крался между деревьями. Я поставил на землю корзину с сухим порошком гипса и вернулся к входной двери, откуда был виден лес, стоявший по другую сторону дороги. Я всматривался в тени между розовыми кустами и кедрами. Слабый лунный свет отражался в блестящей поверхности нашего джипа, стоявшего на подъездной дороге. В окнах дома мягко светились лампы. Я ощущал запах роз, свежих дубовых бревен и лилий.
Эти цветы никогда не были добрым знаком.
Они пахли почти так же, как Монмартр. Я сомневался в том, что он сам болтается в лесу рядом с нашей фермой, но мне нетрудно было поверить в то, что Леандр послал своих прислужников сделать за него грязную работу.
Он снова охотился за Соланж, как она и говорила.
Монмартр хотел, чтобы она стала королевой, как о том гласило старое пророчество. Но что было куда более важно, он мечтал, чтобы она стала его собственной королевой, воображал, что будет править вместо нее, используя Соланж как подставную фигуру. После сегодняшнего вечера Леандр явно решил, что если устранит с дороги нашу маму, то Соланж уже никуда не денется.
Монмартр явно не понимал, что представляют собой женщины семьи Дрейк.
Он просто нуждался в том, чтобы быть проткнутым колом.
Я был бы рад сделать ему такое одолжение... если бы негодяй достаточно долго постоял на одном месте.
Действие гипнотического порошка закончилось мгновенно. Это было похоже на вспышку летней молнии. Я села так резко, как будто меня ударило током. Шарлеман гавкнул, и я рассмеялась вслух. Я и припомнить не могла, когда в последний раз слышала звук собственного смеха. Меня опьянила радость оттого, что я снова владела собственным телом. Голова кружилась так же, как у дебютантки на первом балу. Даже сотовый телефон, завибрировавший в кармане, не обеспокоил меня.
— Магда,— усмехнулась я в трубку.
Больше никто не мог мне позвонить.
— Изабо? Это ты? — резко спросила она.
— Конечно, а кто еще это может быть? — Я потянулась всем телом, убеждаясь в том, что это уже возможно, потом подпрыгнула и сделала кувырок через спину.
— Ты что, хихикаешь? — недоверчиво спросила Магда.— Что они с тобой сделали?
— Гипноз,— коротко ответила я.
Последовала пауза, потом сдавленный кашель и вопрос:
— И что, это так смешно?
— Вовсе нет,— заверила ее я.— Просто уже все прошло.
— Тебе там что-то угрожает? Как они с тобой обращаются? Дрейки ведь не знают, что ты на самм деле не принцесса или что-то в этом роде, да? И пришлю к тебе Финна.
— Нет! — перебила я Магду.— Я в порядке. Это была простая случайность.
— Ты уверена? — с подозрением спросила Магда.— Изабо, они ведь не такие, как мы.
— Знаю,— согласилась я.— Уж поверь мне. У них тут даже люди какие-то странные.
Хотя я видела не так уж много людей после того, как меня вытащили из могилы, тем не менее была уверена, что Люси — это нечто уникальное.
— У них там есть люди?
— Да, одна девушка и несколько охранников.
— Ты ее пробовала?
— Не думаю, чтобы им это понравилось.— Я представила, какое выражение появилось бы на лице Николаса, услышь он подобную идею.
