Я задрожала, холодный дождь стекал по моей коже.
Выгнув шею, я мельком увидела чурбан для казни — тёмное дерево с выемкой под шею.
— На колени, — команда графа была такой властной и угрожающей, что мои колени тоже едва не подкосились.
Молодой мужчина заскрежетал зубами, его лицо покраснело. Часто дыша со связанными за спиной руками, он опустился на колени, как и было приказано.
На один момент, от которого кровь стыла в жилах, взгляд серых глаз графа метнулся ко мне. Затем он склонил голову и посмотрел на пленника. Он замер неподвижно — неестественно неподвижно.
— Опусти голову, — тёмная угроза в его голосе заставила меня задрожать.
Пленник опустил голову на чурбан, и я слышала, как он пыхтит, стараясь сохранять контроль. Похоже, он был решительно настроен умереть с честью, но всё его тело безумно тряслось. Я почти ощущала его страх как силу, потрескивавшую в воздухе и заставлявшую моё сердце биться чаще. Моча образовала лужицу у его колен. И в этом не было ничего постыдного. Должно быть, это ощущалось просто ужасающе.
Когда его голова легла на чурбан, из его горла вырвался мучительный крик «За Альбию!». Толпа взревела, прося о милосердии.
Граф Саклас полностью проигнорировал их. Он занёс меч, и крики толпы теперь сменились яростью, волной чистого гнева, которая накатила на эшафот. Граф опустил меч так быстро, что лезвие превратилось в размытое пятно серебра.
Мир как будто замедлился, когда голова пленника покатилась с эшафота, поливая всё кровью из его шеи. К моему горлу подступила тошнота, и я зажала рот рукой.
Теперь от криков толпы кровь стыла в жилах, и они рванулись вперёд, словно собирались штурмовать эшафот.
Меня пронзил страх. Если они будут толкать меня вперёд, к штыкам, то мне скоро черепушку проткнут.
— Иди сюда, — Финн привлёк меня поближе к себе, обхватив одной рукой.
Я крикнула через плечо:
— Прекратите напирать! Тут штыки!
Толпа кричала «Кловианская шваль!» и «Убирайтесь из Альбии!»
Кловианские солдаты рявкали приказы, которых я не понимала, а мы с Финном оказывались всё ближе и ближе к нам. Меня вот-вот проткнут штыком.
— Нам надо убираться отсюда, Финн, — я снова начала толкаться локтями, пытаясь проложить себе дорогу к выходу.
— Кловианская шваль! Кловианская шваль! — скандировала толпа.
Мои попытки сбежать привели всего к двум результатам: я потеряла Финна и свои туфли.
Толпа напоминала живое существо, которое поглотило Финна, готовое сожрать нас обоих и выплюнуть.
Прогремел первый выстрел, и моё сердце ухнуло в пятки. Я была почти уверена, что выстрелил один из кловианских солдат, хотя в хаосе нельзя было сказать наверняка.
Толпа заорала громче, уже невнятно. Но они не рассеивались. Такое ощущение, будто вокруг меня вздымалось неконтролируемое море ярости. И всё же, как бы я ни старалась, я не могла выбраться. Чей-то локоть врезался мне в щёку.
У меня при себе имелся кинжал, но что мне с ним делать? Переубивать всех?
Раздались ещё выстрелы, и моё сердце бешено застучало. В ушах звенело, воздух переполнился запахом пороха.
Наконец, толпа закричала и побежала прочь от выстрелов. Я лихорадочно озиралась по сторонам в поисках Финна. Я мельком увидела свой чемодан, затоптанный на улице; все изящные вещицы оказались вмятыми в землю и грязь. Флакон парфюма разбился.
Среди бегущих людей я также увидела тела трёх мёртвых довренцев. Застрелены солдатами; их кровь растекалась между камней брусчатки.
— Финн! — крикнула я.
Я сделала несколько нетвёрдых шагов, затем ощутила это — тёмную магию графа, вибрирующую на моей коже. Волосы на затылке встали дыбом.
Повернувшись, я обнаружила, что он возвышается надо мной, покрыв голову капюшоном. Я видела лишь те бледные пронизывающие глаза.
— Ты опоздала.
— Да вы издеваетесь, бл*дь?! — выпалила я.
Я смотрела, как он убирает в ножны окровавленный меч. Всё остальное его тело было абсолютно неподвижным.
— Зайди через Львиные Ворота. Назови своё имя. Они ждут тебя.
Я глянула на замок, на толпу довренцев, кишевших вокруг рва; некоторые из них падали в воду и визжали. Многие довренцы не умели плавать. И я должна была пройти через этот хаос в свой первый день на новой должности, работая на мужчину, которого мы все ненавидели.
Он повернулся, зашагав к толпе, и я уставилась ему вслед. Они порвут его на части. Разве он этого не понимал?
Они уже окружали его, выкрикивая угрозы расправы и все возможные оскорбления. Крупный мужчина в кожаном фартуке попытался замахнуться на графа доской.
Ангел едва повернул голову. Он просто поднял предплечье, и древесина раскололась об него. Мужчина выглядел огорошенным, затем перепуганным, когда граф резко развернулся. Саклас схватил мужчину за предплечье, затем вывернул за спину со звучным хрустом, явно сломав руку. Нападавший упал на землю.
Толпа вокруг графа сжималась теснее, слишком тесно, чтобы он мог вытащить меч. Мне показалось, что я мельком увидела проблеск кинжала, когда на него бросился другой мужчина, затем скрытые перчатками руки графа схватили голову мужчины. Он резко повернул его череп и свернул шею. Звук ломающейся кости ужаснул меня.
Я следовала за ним на безопасном расстоянии, желая узнать всё возможное о том, как он двигался, как дрался. Он сумел вытащить меч, и лихорадочная толпа начала кидаться камнями, кирпичами, всем, что у них имелось. Они хотели одолеть его, разбить его голову о камни брусчатки.
То, что последовало потом… я никогда в жизни не видела ничего подобного. Его меч рассекал их со свирепостью, происходившей из самого Ада. Он двигался словно штормовой ветер, словно водоворот стремительной стали, и кровь вокруг него разлеталась арками брызг. Каждое движение было выверенным, отрубало головы сразу двоим людям, и его скорость не знала равных.
Он был шедевром смерти. Быстрый удар клинка по чьему-то горлу, затем резкий разворот, чтобы вскрыть другому яремную вену. Он превращал разрушение в искусство, ужасное и в то же время очаровывающее.
Я держалась рукой за живот, ощущая тошноту.
Я, как и все вокруг меня, действительно кое-что узнала: графа практически нереально убить, и любой, кто попытается, будет идиотом.
Когда у его ног оказалось восемь трупов, толпа расступилась перед ним словно море. С его меча стекала кровь, пока он шагал вперёд.
Подозреваю, что он хотел дать им увидеть это зрелище бойни. Он хотел, чтобы они узнали: они беспомощны перед ним.
На данном этапе мой настрой извлечь-максимум-из-плохой-ситуации начал пошатываться. Бывали плохие ситуации вроде «делить постель с пьяной мамой», а бывали плохие ситуации в духе «оказаться взаперти в замке в буквальном смысле с монстром смерти». К сожалению, в моём случае был второй вариант.
Я мысленно перебрала последствия, которые ждали меня, если я просто развернусь и убегу. Предположительно граф потребует назад свои деньги и, вполне возможно, выследит меня и убьёт. Мы с мамой не получим денег, чтобы заплатить Грубым Парням, так что если граф не убьёт меня, то они будут преследовать нас вечно.
«Тогда лучше продолжать. Войти туда и быть чертовски очаровательной, как и сказал Эрнальд».
Я начала проталкиваться сквозь толпу, меня пихали со всех сторон. Когда раздались новые залпы выстрелов, толпа снова побежала — на сей раз прочь от крепости, врезаясь в меня и едва не сшибая на задницу.
Кто-то схватил меня за руку, и подняв взгляд, я увидела голубые глаза Финна. Я различала в них чистую панику.
— Лила. Идём со мной. Тебе лучше уйти.
Я уже приняла решение и выдернула руку из его хватки.
— Я не могу, Финн. Выхода нет. Пиши мне. Картинками.
Меня вот-вот втопчут в брусчатку, как кружевное бельё Захры. Небо снова разверзлось, дождь лил ещё сильнее, чем прежде, и земля сделалась скользкой.
Когда крепкая рука схватила меня за плечо, я повернулась и обнаружила, что смотрю в лицо графа Сакласа, скрытое тенями. Своим огромным телом он заслонил меня от толпы, не давая бегущим людям затоптать меня.
