— Что случилось?
Пенни икнула и плавно опустилась на свою полку, не отрывая испуганного взгляда. Простынь перевесилась через ослабевшие руки, угрожая шлепнуться мимо колен прямо на пол. Чуть влажное, с темными пятнышками дождя, оно чем-то насторожило Милочку, но чем — спросонок она не смогла понять.
Молния сверкнула прямо перед окнами. От грохота задрожали стекла, и это привело Пенни в чувство.
— Что случилось? Что случилось?! И ты еще спрашиваешь?
Она вскочила, в сердцах запустила бельем в соседку и выскочила из купе. Милочка проводила её пышную фигуру взглядом, даже не пытаясь выпутаться из вороха простыней, наволочек и сорочек. Зеркало рядом с дверью бесстрастно отразило её ошалевшее лицо. Оно немного опухло, на щеке отпечаталась красная полоса, да и белая наволочка совершенно не смотрелась на растрепанных светлых волосах, но в целом Милочка выглядела так, как всегда. Что испугало Пенни, было непонятно.
Звон будильника потонул в очередном раскате грома. Милочка глянула на циферблат и с руганью подскочила. Она безнадежно опаздывала на работу! Зачем Пенни выставила такое позднее время, опять было непонятно.
Умыть лицо, вытереть круги из потекшей вчерашней туши платком, безжалостно расчесать колтуны, скрутить их в пучок на затылке, залезть в пахнущее грозой длинное платье из тяжелой темно-синей ткани, которое свисало с верхней полки — вот и вся красота. Милочка в прыжке поправила завернувшуюся пятку на ботильонах, схватила сумочку и побежала сквозь грозу и ветер к начальству.
Зонт добавил ноту приключений, вырываясь из рук и выворачиваясь при каждом сильном порыве. Вода тонкой струйкой текла по ручке, капала из дырочек на голову. Одно хорошо — ткань платья оказалась непромокаемой, и брызги стекали по ней, не оставляя грязных разводов. В дверях опять пришлось возиться — вредная вещь никак не хотела закрываться. Милочка перетянула ремешком торчащие спицы, выдохнула и, наконец, подняла голову.
Мертвенно-бледный Мэр застыл у секретера. Перо в его руках смялось — так сильно его сдавливали побелевшие пальцы. Расширенные глаза впились в Милочку и смотрели так, как будто она была посланцем ада.
За секретером сидел молодой незнакомый парень. Сидел с таким видом, как будто бумаги, журналы и безделушки Милочки принадлежали ему всегда.
— Сэр, вам знакома эта мисс? — спросил он с любопытством.
— Душечка… — проблеял Мэр дрожащим голосом.
— Я Милочка! — рявкнула девушка и угрожающе подняла зонт. — И я секретарь! Какого черта он расселся за моим рабочим местом? Почему вы меня не уведомили об увольнении, сэр?
Грозный тон подействовал самым благоприятным образом: парень подскочил с места и растерянно захлопал глазами, а Мэр перестал изображать жертву вампиров, взял себя в руки и отложил поломанное перо.
— Милочка, вы отсутствовали на рабочем месте полгода, — стараясь сохранять спокойный тон, сказал он. — Прикажете сидеть мне без секретаря, пока вы прохлаждаетесь неизвестно где?
— Полгода?
В подтверждение своих слов Мэр подал журнал входящей документации. Милочка пролистнула тетрадь, бледнея. Строчки неаккуратного девичьего почерка на половине тетради прервались и дальше пошли острые ровные буквы…
Парень поймал выскользнувшую из рук тетрадь. Мэр аккуратно подхватил под локоть.
— Какое сегодня число? — выговорила девушка дрожащими губами и, узнав ответ, замотала головой. — Не может быть…
Она не заметила, как Мэр завел её, спотыкающуюся, оглушенную, в свой кабинет, как новый секретарь принес поднос с чаем и сладостями, как они вдвоем пытались её напоить и как зубы стучали о край фарфоровой чашки. Она плакала, а за окнами негодующе ревела буря, меча громы и молнии.
Поймав строгий взгляд Мэра, секретарь перестал неловко топтаться рядом и вышел из кабинета. Мэр же обнял узенькие вздрагивающие плечи и погладил девушку по растрепанной голове, терпеливо дожидаясь конца истерики. Его белоснежная рубашка смялась в тонких нервных пальцах и намокла от обильных слез. Когда Милочка осознала, что безнадежно испортила внешний вид своего бывшего начальства, рыдания стихли.
— П-простите, — всхлипнула она, отпустив тонкие кружева.
Мэр улыбнулся и похлопал её по плечу.
— Пустяки, дорогая. Совершенные пустяки. Сладостей или попросить Марка принести чего-нибудь посущественней?
На предложение поесть живот отозвался голодным бурчанием. Милочка покраснела.
— Не откажусь.
— Вот и славно, — кивнул Мэр. — А пока Марк добывает еду, давай выпьем чаю.
Чай был хорош. Крепкий, душистый, он оставлял терпкий привкус на языке. Пили его в молчании. Милочка приходила в себя, а Мэр рассматривал Милочку. Вопреки обыкновению он остался рядом, напротив, на таком же стуле, а не ушел за свой стол.
— Что же с тобой случилось?
— Я не знаю. Я дошла до своего вагона и просто легла спать…
Милочка говорила, не замечая внимательного взгляда Мэра и не зная, какие мысли витали в его голове. А мысли были простыми:
"За полгода отсутствия она ничуть не изменилась. Те же соломенные волосы, небрежно свернутые в пучок на затылке, тот же открытый прямой взгляд светло-карих глаз. Ногти на руках по-прежнему возмутительного бордового цвета. По-прежнему дерзко вздернут подбородок, плавен наклон головы. И речь полна прежними оборотами, странными, но знакомыми до последней буквы…" — Мэр кивнул Марку и отметил, что Милочка спокойно взяла серебряную вилку и со здоровым аппетитом принялась за тушеное мясо с чесноком и священными травами, даже не принюхиваясь. Это означало, что она не обратилась в нечисть. Мэр с облегчением откинулся на спинку кресла и расслабился окончательно.
— Значит, взяла зонт Черного Барона, а потом и его часы? Ох, Милочка, — вздохнул он. — Проводник каждый год говорит это всем новичкам, я говорю это каждому, кто приходит в этот кабинет: ни в коем случае нельзя пользоваться без разрешения теми вещами, у которых есть хозяин! Нельзя забирать с собой вещи, которые не перемещаются! И всё равно находятся глупцы, которые верят в свою исключительность. Вам невероятно повезло сохранить свою человечность. Проклятье могло сделать с вами что угодно.
Милочка выронила вилку.
— А если я верну Черному Барону его вещи? — в карих глазах заплескался ужас. — Я ведь взяла часы для того, чтобы вернуть их! Чтобы снять проклятье с Призрака!
Мэр повертел в пальцах чашку, хмыкнул.
— Если часы не сыграли никакой роли, то зонтом вы воспользовались по назначению. А Черный Барон… Видите ли, он не отчитывается мне о своих передвижениях. Я даже не знаю, где он живет.
Милочка съежилась в кресле, всхлипнула, мотнула головой. Мэр сочувственно вздохнул и взглянул в окно. Гроза и не думала затихать. Между рокочущими звуками грома тихо тикали напольные часы, отсчитывая секунды. Звук странным образом успокаивал.
— Вы знаете, в ту ночь, когда вы пропали, Барон был у Обители Чародеек, — вспомнил Мэр. — А до этого я просил предоставить нам госпиталь, несколько многоквартирных домов и перенести Клуб Вампиров подальше от Зала Свадеб. Тогда, в ту ночь, он ограничился только чародейками. Три месяца назад Клуб Вампиров открылся у Кладбища. Больницы и домов пока нет.
— Но где они откроются?
— Больница однозначно не может открыться на окраине Города. Я его просил сделать в центре. Да и дома… Вряд ли он отправит их к окраине. Там гнездуется нечисть. Я просил организовать их у реки.
— Но над рекой часто встает Туман Забвения…
— Туманов не бывает во время дождей.
Они дружно посмотрели за окно, на бьющие по стеклу струи. Милочка просияла и вскочила.
— Спасибо! Спасибо вам, сэр!
Она заметалась по кабинету, хватаясь то за сладости, то за сумочку. Мэр вжался в стул и поджал ноги, чтобы их не оттоптали твердые женские каблуки.
— У вас больше нет никакого зонта или хотя бы накидки? Вы знаете, у Черного Барона напрочь сломан зонт!
— Посмотрите в комоде, — подсказал Мэр.
Милочка выдвинула ящик и обрадовалась:
