Пальцы нервно сжались на её запястьях.
— Чтобы выпустить вас, мне пришлось стать Черным Бароном. Это единственный статус, который позволяет властвовать над Городом. И нет, больше из Города никто никогда не уходил. Лишь вы.
Черный Барон выдохнул, поднес её затянутые в перчатки руки к губам и медленно поцеловал.
— Я безмерно благодарен Городу за ваше возвращение, Сильвия.
— Но… Почему? Если это правда, почему я вернулась? — пролепетала Милочка. — Это вы? Ведь это вы попросили Город, так?
— Да, — улыбнулся Барон. — Простите. Я безумно скучал.
— Вы! Вы!..
— Я знаю, как жесток мир за пределами Города. Вы были там несчастны, другие сюда не попадают даже по просьбе Черного Барона. Здесь вы нашли своё место, друзей. Безопасность. Сильвия, я сделаю всё, чтобы вы были счастливы даже… — он судорожно вздохнул, но твердо закончил. — Даже если мои чувства больше не имеют для вас никакого значения. Я пойму. Просто… Не уходите.
Он целовал её руки с такой нежностью и был таким беспомощным в этот момент, что все злые слова застряли у Милочки в горле.
— Когда… — голос сорвался на хрип, и она кашлянула, прежде чем продолжить. — Когда мы с вами впервые встретились после моего возвращения в Город, Барон?
— Отчего вы задаете такой странный вопрос?
— Просто ответьте, пожалуйста!
— Здесь, в Отеле, — в полустертых чертах угадывалась улыбка. — Я услышал ваш голос и пришел. Вы так очаровательно пытались вернуть мне часы…
Милочка сглотнула комок в горле и закрыла глаза, проклиная тот день, когда взяла зонт в руки. Она запуталась во всей этой истории как муха в паутине. Всё, что ей осталось — смириться и сложить крылья.
— Вы вернете себе вещи, Барон? — тихо спросила она. — Когда я найду свою сумочку, вы перестанете перекладывать Предназначение на других?
— Да.
Эпилог.
— Моё почтение, Барон.
Мэр сглотнул и с трудом подавил желание поправить шейный платок. Гость в черном всегда наводил на него жуть, не прилагая для этого никаких усилий. Ему всего-то и требовалось возникнуть в холле, пройти мимо секретаря, небрежно кивнув в ответ на вопль о занятости, и спокойно расположиться на мягком стуле. Всего один стеклянный взгляд — и Мэр обливался холодным потом, дергался и суетился, словно нерадивый студент на экзамене.
Черный Барон давил всем своим существом. В нем всё кричало о силе и власти куда большей, чем у любого другого жителя Города. Мэр кашлянул, сбросив оцепенение, и спросил:
— Кофе? Марк прекрасно готовит капучино.
Увенчанная цилиндром голова качнулась в согласии плавно, как на шарнирах. По застывшему лицу скользнул солнечный луч, угодил в глаза да так и остался там. Мэр с трудом подавил дрожь. Ни одно живое существо не могло вынести бьющий в глаза свет с подобным равнодушием. Да еще зрачок совершенно потерялся в радужке… А был ли он там вообще когда-нибудь?
— Кхм, так… Город, да, — произнес Мэр, нервно схватившись за какие-то бумаги. — Благодарю за Больницу. Замечательнейшая Больница, да… Людям не хватает развлечений. Театр может быть? Также нужно что-то придумать с Японским двориком, он слишком близко к Восточному базару… На шпилях Лаборатории снова завелись горгульи…
Барон слушал с бесконечным вниманием восковой куклы. Чашка с кофе равномерно поднималась к его губам и опускалась на фарфоровое блюдце. Неспешно, монотонно, без малейших признаков усталости…
Мэр снова уткнулся в бумаги и настолько ушел в строчки, что не сразу заметил исчезновение солнечного света. Недавно чистое небо заволокли тяжелые тучи, прохладный ветер распахнул окно и вздыбил занавеску. На подоконник упала сначала одна капля, другая, и на Город с тихим шорохом обрушился дождь.
— Дорогая…
Шепот Черного Барона наполнил комнату, заставил задрожать кости внутри тела. И сколько в этом выдохе было радости!
Мэр медленно поднял взгляд от списка.
У окна стояла девушка. С открытого зонта падали капли дождевой воды и стекали по синему платью на ковер. Ручка в виде орлиной головы недобро щурилась. Девушка одним небрежным движением захлопнула зонт, подала руку выскочившему из кресла Барону и аккуратно переступила натекшую с подола лужу. Двигалась гостья величаво.
— Дорогой…
Барон наклонился и поцеловал тонкое кружево перчатки. По розовым губам незнакомки скользнула улыбка, нежная и вместе с тем холодная. Сверкнула молния, блеснула брошь на шляпке — дрозд на ветке черемухи — и Мэр выронил бумаги.
— Душечка!
Темно-серые глаза — точь-в-точь небо за окном — скользнули по нему без малейших признаков узнавания. Девушка горделиво вздернула подбородок и шагнула ближе к Барону, легонько обхватив любезно поданный локоть.
— Госпожа Дождей, сэр. Но вам как Мэру разрешено называть меня Сильвией. Будем знакомы.
Она положила на столик свою сумочку — аккуратный прямоугольник на тонком ремешке. Мэр вздохнул и опустил взгляд, не в силах смотреть на спутницу Барона, прекрасную и неземную.
— Будем знакомы, Сильвия.
Смешливой кареглазой девочки из двадцать первого века больше не было.
