в ужас.
– Вы порезались!
– И что? – презрительно бросил лекарь.
– Надо обработать рану, пока трупный яд не попал в кровь.
– Всего лишь мелкая царапина, что вы ко мне привязались?
– А то, что от заражения крови можно умереть. Вас это совсем не волнует? Вы ведь взрослый человек, глава лекарской гильдии, – попеняла я.
– Да промою я, промою, только отстаньте, – он скривился, как от зубной боли. – В жизни не видел такой настырной женщины.
– Давайте я помогу обработать, – предложила, подозревая, что лекарь отнесется к самому себе наплевательски, как и любой врач.
– Эл… – раздался знакомый голосок в мыслях. – Он может умереть?
– Возможно все, Пискун, – подтвердила я.
Темная часть моей душонки шепнула, что если главный лекарь разболеется, это станет для всех уроком, и мне будет легче развивать асептику и антисептику, используя его печальный пример.
– Решили взять измором? Просто оставьте меня в покое, нейра, – он сверкнул глазами из-под живописно торчащих бровей.
– Обязательно оставлю! Только у меня к вам еще одно дело.
На этой фразе лекарь едва не взвыл, его подбородок затрясся, как у припадочного.
– Я хочу пойти в родильное отделение. У меня есть опыт, приобретенный в столице. Я могла бы им поделиться с практикантами, снять нагрузку с ваших акушеров и помочь роженицам.
– Много хотите, – буркнул тот. – Там заведует нейт Ойзенберг, он вас не жалует. И без вас прекрасно справлялись.
– Но главный лекарь – вы. Если вы распорядитесь, вряд ли он ослушается.
Да и лезть ко мне побоится. Уж не сомневаюсь, что Норвин сделал вероломному эскулапу внушение.
Наконец, терпение Лейна лопнуло. Он взвыл, как раненый зверь:
– Да идите куда хотите! Только отстаньте от меня, настырная женщина!
Я улыбнулась – это была очередная маленькая победа. Добавить тяжелой артиллерии, и скоро эта крепость падет!
День прошел насыщенно. Пользуясь временной вседозволенностью, я посетила родильное отделение. Женщины явно обрадовались, что в госпитале появилась их сестра по полу, потому что, как ни крути, допускать к телу посторонних мужчин им было не слишком приятно, даже если те были лекарями.
Как говорили у нас, врач – существо бесполое. Но это забывалось, стоило залезть на кресло враскоряку.
Трое практикантов, среди которых затесался и Йен, с любопытством наблюдали за осмотром и опросом пациенток. Отношение к беременным и роженицам здесь было не слишком бережным, никто над ними не трясся, считая, что это естественный процесс. А померла – ну, бывает. Значит, много грешила.
Я хотела остаться (вдруг привезут рожающую?), но обещала вечером заглянуть в квартиру практикантов и проверить Тая. Да и Деллу уже несколько дней не видела, а ей не помешает посмотреть на то, как обрабатывать послеоперационную культю.
К тому же вокруг мрачной тенью летал нейт Калвин, приятель Ойзенберга. Сам же Ойзенберг на глаза мне пока не попадался. Трусил? Забился в нору после визита моего сурового мужа? Ответа не было, да и не особо меня интересовал этот противный лекарь. Пускай хоть лопнет от злости!
Присутствие же Калвина действовало на меня похлеще, чем молитвы экзорциста действуют на демонов. Его взгляды прожигали затылок, как раскаленные пруты, в каждом его слове чудился намек на меня. Неприязни Калвин вызывал у меня меньше, чем Ойзенберг, но все равно, будь моя воля, я бы его даже не видела. В конце концов, первым не выдержал именно он. Глядя на меня в упор своими блеклыми рыбьими глазами, лекарь произнес, едва размыкая губы:
– Время практикантов вышло. Прошу вас покинуть госпиталь, нейра.
Можно было возразить, почему тогда остальные торчат здесь весь день и даже ночуют, но я решила благоразумно промолчать. Ничего, придет и мое время, а вода и камень точит. На данном этапе у меня здесь нет никаких прав, остается только ждать, когда будет достроен новый госпиталь. Может, предложить нейту Лейну разделить сферы влияния? У меня – преимущественно акушерско-гинекологическая помощь, у него – хирургическая.
Ох, какой же вой поднимется! Если верить словам Йена, с рожениц и их семей гильдия имеет больше всего. Думая об этом, я едва не налетела в коридоре на здоровенного лекаря с большими, как лопаты, руками и торчащей рыжей бородой.
Я не общалась с ним лично, но знала, что его зовут нейт Брайтен. Впервые услышала о нем еще от Милли, которая боялась до икоты, что его позовут принимать роды. Он тот, кто ставит в приоритет жизнь матери над жизнью ребенка и использует страшные инструменты.
– Что, селедка все еще там крутится? – спросил он грубо. Голос у него был низкий и хриплый, как у людоеда.
– Вы о ком? О Калвине? – догадалась я.
– А о ком же еще? Вы видели здесь вторую селедку? – он сощурил глаза, озираясь по сторонам.
Нейт Брайтен показался мне странным и немного пугающим, а еще он явно недолюбливал коллег. Может, я смогу с ним подружиться?
Внезапно взгляд его глубоко посаженных темных глаз остановился на моем чемоданчике.
– Говорят, у вас есть набор каких-то жутко интересных инструментов, – Брайтен ухмыльнулся в усы. – Можно посмотреть? Люблю железяки, знаете ли.
– Это вовсе не железяки, уважаемый, – ответила я холодно. – Что ж, если хотите, можете взглянуть.
Не скрывая нетерпения, Брайтен завел меня в аудиторию, где занимались практиканты. Сейчас она пустовала, только лишь дедулька Бэйнс что-то писал за столом. Увидев меня, старый лекарь приветливо улыбнулся.
– А вот и наше прекрасное юное светило! Я проверял вашего больного после ампутации, заживление шло хорошо, и мы могли бы наблюдать парня и дальше, но глава решил его выписать, – произнес он с осуждением, и я поняла, что далеко не все поддерживают методы Лейна.
– Бэйнс, все не успокоишься? Тебе, старому, на отдых пора, – добродушно прогудел мой новый знакомый. – Занимайся срамными болезнями, хирургия для тебя уже слишком тяжела.
– Возраст не мешает мне интересоваться новыми открытиями, я всегда был любопытен, – дедуля назидательно поднял палец вверх.
А после лекари с любопытством разглядывали содержимое моего чемодана, охая при виде акушерских щипцов и прочих современных инструментов.
– Говорите, вы можете исправить положение плода в матке? – недоверчиво хмурился Брайтен. – Обычно при поперечном положении погибают оба, но я наловчился спасать хотя бы женщину.
Я описала ему случай с Милли, после которого меня возненавидел Ойзенберг. Искреннее любопытство лекаря воодушевило, я понимала, что не все потеряно, и найти единомышленников в гильдии вполне возможно. По крайней мере, Брайтен не похож на женоненавистника или неадеквата.
– Среди простых людей бытует мнение, что магу достаточно взмахнуть рукой, чтобы вылечить человека. А у вас вон, я смотрю, целый арсенал, – дедуля задумчиво погладил подбородок.
– Не все
