передвигается. Мы с Мией одновременно обернулись. Упёршись плечом о косяк двери, Мороску сложив руки на груди, с укором смотрел на свою племянницу. — Не нужно об этом говорить, даже в пределах моей территории. Своим любопытством ты можешь сделать плохо адептке Ригер. Если руководство академии прознает про такой феномен, быть Лейне подопытным кроликом, без права голоса.
Сглотнула. Только этого мне не хватало для «полного счастья».
— Так я только здесь…
— Забудь об этом, — сказал как отрезал. Интересно он не из бывалых вояк?
Отлипнув от стены, декан направился в мою сторону. Мия тут же пересела в кресло, освобождая место для своего дядюшки.
— Ты как? — заботливые руки легли мне на виски. Внимательный взгляд голубых глаз будто сканировал меня, заставляя моё сердце отчаянно отбивать чечётку в грудной клетке. Мне не было больно, скорее неприятно. Чужие прикосновения нервировали, хотелось поскорее остаться одной, чтобы попытаться найти выход из сложной ситуации, в которой я невольно оказалась.
— Нормально.
— Состояние стабильное. Сотрясения нет. Давление в норме…
И это он узнал, только осмотрев меня внешне? Это какая же у них тогда медицина? Было бы интересно посмотреть на технологии этого мира. Звучит это дико, но, кажется, я начинаю верить.
— Психическое состояние проверить нет возможности, так что смогу только поверить на слово.
— Со мной все в порядке, — подтвердила я. Не хватало ещё загреметь в клинику для умалишённых.
Видимо, мой ответ мужчину вполне устроил, так как он, кивнув, наконец-то отошёл от меня. Вытащив из кармана, надетого на нём пиджака, какие-то документы, он положил их на мою кровать.
— Это твоё удостоверение личности, пропуск в академию и кредитки.
Раз это моё, значит, нужно взять. Недолго думая, протянула руку и сграбастала то, что причиталось мне по праву.
Первая карточка явно была удостоверением личности, так как на ней была изображена моя фотография, отпечаток пальца и, если не ошибаюсь, чип, что считывает сетчатку глаза. Н — да, здесь технологии пошли дальше. Мы к этому только идём.
Интересно, а что с отпечатком пальца. Он мой или девушки, в тело которой я незаконно вселилась. Поднесла указательный палец правой руки к глазам, и внимательно его осмотрела. После чего, не поверив своим глазам, осмотрела полностью ладонь. Работая экспертом не один год, я повидала множество рук, некоторые из них, навсегда врезались мне в память, включая и мои собственные.
Это были мои руки. Ошибиться не могла. Уверена я была на все сто процентов.
Кто-то скажет, что ничего удивительного в этом нет, ведь и внешность предыдущей владелицы схожа с моей… Но папиллярный узор индивидуален, его нельзя скопировать, его нельзя изменить, используя хирургическое вмешательство, если только совсем не лишится кистей рук. Было всего несколько отличий, и то, я бы сказала, они были незначительные. На пальцах не было рубцов, которые были получены мной при аварии. На автомате посмотрела на карточку. Так и есть, отпечаток соответствует папиллярному узору указательного пальца правой руки.
Сжав руки в кулаки, опустила их на постель.
Это же получается…
Да ну, бред.
И всё-таки…
Это я или не я?
— Что тебя так расстроило? – Мужчина внимательно наблюдал все это время за моими манипуляциями, попутно что-то решая про себя. Может он и не сдаст меня как находку, но и от экспериментов он явно тоже не откажется. Наблюдение, обмен опытом и так далее, это тоже много стоит.
— Ничего. Просто я никогда не видела таких документов. Это что? – постучала я по браслету, что прилагался к документам. Выглядел он миленько. Небольшая золотая цепочка, на которой был небольшой кулончик в виде ромба с выбитыми на нём цифрами.
— Это чип с привязкой к банковскому счету. Если хочешь что-то купить, то просто поднеси кулон к считывающему устройству.
— Понятно, — надев цепочку сразу на руку, а то мало ли что, я взяла следующую карточку. Внимательно осмотрев её, поняла, что это какое-то разрешение. Только вот на что, ещё нужно догадаться. — Это водительское? — брякнула я первое, что пришло на ум.
— Оно самое.
— Да ладно? И что у меня даже машина есть? — поинтересовалась я без малейшего веселья. Водить машины я не умела, да и не хотела. Мой вечный на то отмаз – ещё не готова.
— Автокара нет, зато есть Бени, — сияя, словно начищенный медный чайник, ответила Мия.
— И Бени у нас что или кто? — перебирая оставшиеся карточки, спросила я.
— Это… на это лучше смотреть… — Спрыгнув со своего места, Мия подлетела ко мне, попутно что-то набирая на своём планете. — Вот, смотри.
Взяв планет из рук девушки, вытаращила глаза на экран.
— Это Бени?
— Он самый.
— Ужас, — прокомментировала я, разглядывая изображение. Я конечно не знаток в мужских игрушках, но, похоже, Бени это не что иное, как модель мотоцикла Harley-Davidson.
Мотоциклы, татуировки, плохое поведение… Похоже я ещё та оторва.
Хотя чему удивляюсь, в эти годы я была не лучше.
А нет, вру, была. По крайней мере, у меня не было татуировок. Моя бабушка бы голову оторвала, если увидела рисунки на моём теле. Да и расстраивать её по поводу и без повода не хотелось. Она была единственной отрадой для меня. Родители «кинули» меня ещё в детстве, укатив за границу, лишь изредка позванивая для очистки совести, да высылая деньги на моё якобы образование. Им было чихать, что я делаю и как живу. Народив меня в возрасте 18 лет, моя мать сама была ещё ребёнком, так что я в принципе и не обижаюсь на неё. Если честно я даже была рада, что моим воспитанием занималась бабушка. Моя дорогая родственница была из класса аристократов, в связи с чем я знала всё, о чём положено было знать молодой женщине: начиная от этикета и заканчивая тем как воспитывать детей. Я окончила музыкальную школу по классу фортепиано и вокала с красным дипломом, неплохо танцевала (хотя вру, с этим были у меня проблемы, ибо у меня две ноги левые), умела шить, вышивать, готовить. Для бабушки я была ангелом во плоти. Я всегда вела себя хорошо: держала спину прямо, не грубила, играла на устраиваемых бабушкой вечерах на фортепьяно, посещала всевозможные кружки, при этом успевала хорошо учиться.
Когда я училась в одиннадцатом классе, её не стало. Это стало отправной точкой. Я закрылась. Никто не мог пробиться сквозь
