Файрон, но слушать его никто не собирался.
— Я не спрашивал твоего мнения. Можешь идти! — отмахнулся он, а спустя пару минут за спиной травника закрылась дверь.
Оперевшись о спинку дивана, я пытался выровнять дыхание, чувствуя, как красная пелена ярости застилает зрение. Еще никогда мне не доводилось испытывать такой всепоглощающей ненависти. Сходя с ума в огне безумного гнева, я был готов разнести дворец! Душа, что не выносила смерти, требовала крови.
Руки дрожали от ярости, а спящая магия вырвалась на свободу. Более не желая скрывать своего присутствия, высвободил весь резерв, кипящий в моем теле.
Диван, за которым скрывался, разлетелся на части, а я встал с мраморного пола, не сводя полных ненависти глаз с родителя, предавшего родного сына уже во второй раз.
Он должен был любить Динариса, даже если тот был злом во плоти… Он должен был держаться за меня, но как итог, я стал неудобен из-за собственного мнения.
— Дин?! Что ты здесь делаешь? — будто минутой назад не обсуждал мою смерть, будничным тоном спросил правитель.
— Тебя только это волнует?! — рыкнул в ответ, делая шаг в сторону отца.
Магия бушевала по всей комнате, стихийным ветром снося с полок папки, поднимая в воздух документы.
— Немедленно успокой это безобразие! — потребовал он, даже не пытаясь объясниться.
— И не подумаю, папа! — ядовито проговаривая каждое слово, чувствовал электрические разряды, бегущие по коже.
Я хотел его убить! Уничтожить это лживое, не знающее любви и сострадания, существо. И лишь крупица света во мне не позволяла перейти черту, после которой не будет возврата.
“Убив отца, стану ли я тем демоном, которого опасался все сознательные годы?”
— Дин, я сказал, прекрати! — вновь закричал правитель, и я ощутил невидимые цепи его влияния. Глаза отца вспыхнули зеленью, а в руках показалась книга.
Мне уже несколько раз доводилось видеть этот старинный гримуар. Ни одному магу не удавалось справиться с заклинаниями и резервом, которыми одаривал древний фолиант. — У тебя все равно не хватит силенок, чтобы противостоять мне.
Его слова вызвали приступ горького смеха.
— Досадно! Ты даже не попытаешься объясниться?
— Что ты хочешь знать?! — выкрикнул отец, плотнее оплетая мое тело магическими цепями. — Динарис был неуправляемым! Я был уверен, что разделив вас, избавлюсь от хаоса, и останется лишь чистое, ведомое существо! Но и этого не произошло! В тебе спит тьма, точно так же, как и в Арисе остались крупицы света. Желая избавиться от одной проблемы, я создал две! Неужели ты хочешь стать таким, как эта крылатая тварь?!
— Лучше таким как он, чем таким как ты! — выплюнул я, вырываясь из пут. — Даже демон не стал бы играть с жизнью собственного сына… Дьявол! У тебя для этого даже веских оснований нет! Если бы все избавлялись от непослушных детей…
— Закрой рот, Дин! — взревел отец, а его цепи сплелись еще туже, лишая меня дыхания.
Легкие горели в чудовищной агонии, руки дрожали от бессилия. Хапая ртом воздух, не мог вздохнуть, ощущая как судорожно дрожит грудная клетка.
Ярость смешалась со страхом за собственную жизнь, а отчаянная потребность в мести растеклась в сердце, очерняя его.
— Я бы мог с тобой покончить сейчас… Но так уж вышло, что ты мне все еще нужен, собственно, как и твой аматан. Думаю, нет больше необходимости притворяться любящим папочкой, так? — хмыкнул правитель Регас.
Слова, сказанные с легкой насмешкой, вызвали безумный приступ бешенства. Рыча, вырывался из магических цепей родителя, чувствуя, как трещат собственные кости, как натягиваются связки и бугрятся мышцы. И в момент, когда кислорода почти не осталось, а сознание начало ускользать, ощутил резкий прилив, полыхнувший в теле подобно пламени.
Спину обожгло безумной болью. Но так же быстро, как она пришла, так же стремительно и отпустила.
Глаза отца, ошарашено распахнулись, когда цепи его магии затрещали, разлетаясь эфемерной зеленой дымкой, а у меня за спиной распахнулись демонические крылья Ариса.
— Быть не может! Ты не демон! — взревел правитель Регас, не веря собственным глазам, но быстро взяв себя в руки, вновь попытался меня сковать.
Чувствуя слабость, я осознавал, что не смогу сейчас противостоять его магии. Обещая себе, что это еще не конец, рванул к окну, ощущая, как крылья инстинктивно сложились коконом, защищая меня от острых осколков, когда тело встретилось с холодным стеклом.
Краем растерзанного сознания я слышал, как за спиной, сокрушаясь и отдавая приказы, кричал отец, а я, чувствуя сопротивление ветра, попытался распахнуть крылья. Получилось не с первого раза. Они не желали слушаться. Но вот, стоило мне поверить, что встреча с землей неизбежна, новоприобретенные конечности распахнулись, мгновенно ловя поток воздуха.
Спланировав за пределы внешней ограды, попытался взмахнуть крыльями, но резкий ветер, порывом сшиб меня с траектории и я, потеряв высоту, встретился с твердой землей.
Арис
— Хм… так значит не впечатлил? — усмехнулся я, вслушиваясь в трепет женского сердца и ощущая отчетливый аромат ее возбуждения. — И кто же учил тебя врать, маленькая лиса?
— Врать? Это ты про меня что ли? — хмыкнула девушка, невинно хлопая длинными ресницами. — Что, Арис, неужели не можешь достойно принять, что не каждая девушка течет в твоем присутствии?
От ее слов не смог сдержать улыбку.
“Дааа, эта змейка за словом в карман не полезет”.
А самое смешное было то, что я ведь знал правду о ее состоянии.
“Стоит только скользнуть пальцами к сосредоточению ее женственности, и более она не сможет скрыть своего истинного желания”.
И все же, я позволил ей сохранить эту тайну.
— И правда! Лапуль, как же я теперь буду жить? Ты задела мое самолюбие и растоптала мужскую гордость, — подмигнул ей, продолжая гладить податливое тело истинной.
— Ничего, переживешь! — усмехнулась Малика, шлепнув меня по руке, которая уже скользнула под ткань разорванной юбки. — Ну так что, ты мне позволишь отдохнуть?
— А ты правда этого хочешь? — знал, что она устала. Столько всего навалилось на хрупкие плечи этой чужеземки. Начиная с перехода в другой мир, заканчивая похищением и моими угрозами. И все же, что-то внутри противилось. Я не желал отпускать ее так скоро. Мне достаточно было просто смотреть на миниатюрную строптивицу.
Что я к ней чувствовал? Определенно не испытывал любви. Разве что похоть затмевала разум, требуя завладеть соблазнительным телом. Да и речи у нее были весьма занятными…
Стоит ли говорить о том, как я настраивал себя, что покончу с истинной при первой встрече. Но по сути я не верил в ее существование в привычном для всех понимании.
