Джемма почувствовала озноб. Гилберт был прав, когда говорил о власти прессы. Вот она, Джемма, написала статью – и мир изменился. И драконы исходят ненавистью и злобой, но ничего не могут сделать. Уже не могут. Статья стала крошечным камушком, который покатился с горы, увлекая за собой другие камни.
- Лавину не остановить, - заметил Андреа так, словно прочитал мысли Джеммы. Она отложила газету – к ним уже спешил официант с огромными тарелками омлета и бекона – и спросила:
- Кто этот Алекс Брогт, не знаете?
- Свеженазначенный редактор «Ежедневного зеркала», - ответил Андреа, взяв в руки нож и вилку. – Но вас это уже не касается. Вы там больше не работаете.
Даже так! Джемма уже не знала, что думать. Больше всего ей сейчас хотелось встать и уйти – хотя бы потому, что о таких вещах ей сообщал именно Андреа. Вернее, нет, не уйти, а подойти к телефону в углу, позвонить Гилберту и попросить объяснений.
Хотя что объяснять? Она сама вчера отказалась от кресла главного редактора.
- Неужели? – холодно осведомилась Джемма. Андреа кивнул.
- Теперь вы глава моей службы по связям с общественностью, - ответил он. – Управление мнением, предоставление информации в прессу и телевидение, создание благоприятного имиджа.
Некоторое время Джемма сидела молча, пытаясь собраться с мыслями. Дурное предчувствие становилось все сильнее. Гилберт как-то умудрился найти общий язык с Андреа, но зачем это ему?
- Для чего? – спросила Джемма. Андреа улыбнулся, и в глубине его глаз заплясали лукавые искры.
- Собираюсь баллотироваться в президенты.
- Шутите! – выпалила Джемма. Конечно, Андреа не может говорить о таком всерьез. Президент-человек, который ненавидит драконов – да его и близко не пустят! Драконы разрешают войти во власть только тем людям, которые сумели отличиться перед ними: глубоко лизнуть задницу, как выражался Игорь-младший.
- Я похож на шутника? – улыбка Андреа стала еще шире, словно ему нравилось замешательство Джеммы.
- Не похожи, - глухо откликнулась Джемма и тотчас же добавила: - Ничего не получится. Они вас не пропустят.
Андреа понимающе кивнул.
- Ваш друг считает иначе.
Это «друг» было сказано так, что Джемма сама не поняла, как сказала:
- Фро Сомерсет мой жених. Он сделал мне предложение, и я его приняла.
Андреа откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел на Джемму. Она поняла, что такого поворота он не ожидал. Кем он считал ее? Любовницей магната, не больше. Хотел использовать Гилберта в своих целях – потому что пресса это власть.
- Тогда поздравляю вас, - наконец, сказал Андреа, но было ясно, что меньше всего он хочет поздравлений. – А мое предложение вы принимаете?
- Я никогда не занималась ничем подобным, - ответила Джемма. Отпила, наконец, кофе. – Вам лучше нанять профессионала.
Андреа усмехнулся.
- Возможно. Но мне нравитесь именно вы.
По спине мазнуло холодком, который тотчас же сменился жаркой волной. Хотелось соглашаться. Хотелось делать все, что попросит человек, сидевший напротив – чего бы он ни попросил. И это «вы мне нравитесь» он сказал так, словно речь шла не о работе, а о глубоких и личных отношениях.
- Пытаетесь за мной волочиться? – Джемма решила, что лучший способ справиться с замешательством – пойти в атаку. И Андреа этого наверняка не ожидает: потому что считает ее постоянной жертвой и драконов и людей, которая боится лишний раз открыть рот.
Андреа рассмеялся. Откинулся на спинку стула.
- Разумеется! – весело ответил он. – Я, как и фро Сомерсет, не пропускаю красивых женщин. Это одна из наших немногих общих черт.
Это было похоже на оплеуху. Джемма почувствовала себя маленькой и слабой, словно из нее выдернули стержень. Ну да, Гилберт не был невинным юношей, она сама не знала, почему сейчас настолько растерялась, почему на щеках вспыхнул румянец… Ее замешательство понравилось Андреа: он снова накрыл ее руку своей и совершенно искренне сказал:
- Да, Джемма, вы красивая женщина. И я вас отберу у Сомерсета, это точно.
Джемме показалось, что из погребка выкачали весь воздух. Да как он может! Как он вообще смеет с ней говорить так, словно их соединили невидимые нити, и теперь нет ничего, кроме руки, державшей ее руку, и взгляда, что смотрел так глубоко, куда сама Джемма не рисковала заглядывать. Он играл с ней – Джемма чувствовала, как все в ней дрожит и рвется, и она становится кем-то другим, не собой.
«Я молчу слишком долго», - подумала она. Надо было встать и уйти, не говоря ни слова.
- Вы так уверены, что я… - Джемма кашлянула. Воздуха было ничтожно мало, но она все-таки смогла сказать: - вам отдамся? Что я не люблю своего жениха?
Андреа посмотрел на нее так, словно знал ответ – и она не переубедила бы его. Никак. Он сейчас читал Джемму, как раскрытую книгу – дьявол его побери, как это у него получалось?
Джемма не знала. Не хотела знать. Она понимала только одно: если не уйдет, то все рухнет. Вся ее жизнь станет осенней листвой, которую уносит ветер.
- Посмотрим, - очень мягко, почти ласково ответил Андреа. – Жду вас завтра в десять. Улица Сантини, пять.
Джемма поднялась из-за стола и шагнула к выходу. Все казалось ей декорациями, а она сама была куклой, которая осмелилась сопротивляться – и теперь вот шла к дверям, волоча за собой обрезанные нити.
- Вы так уверены, что я приду? – спросила Джемма, не оборачиваясь.
Она никогда не расскажет Гилберту об этом разговоре. Потому что это все разрушит окончательно.
«Я все отниму у драконов, - услышала она не слова, но мысль. – Вы будете первой, Джемайма».
- Уверен, - сказал Андреа вслух. – До завтра, Джемма.
***
Несмотря на то, что Джемма была драконьей долей, ей никогда не приходилось бывать в драконьей башне, и сейчас она поднималась по мраморным ступенькам к прозрачным дверям входа, чувствуя, как в душе зарождается смятение и тревога. Все правильно: когда человек идет к драконам, он должен опускать голову как можно ниже и понимать, кто является хозяином и этого мира, и его жизни.
Громада башни подавляла. Джемма скользнула в двери и вздохнула с облегчением. Огромный первый этаж, запруженный народом, был похож на самый обычный офис, пусть и очень дорогой. Выровняв дыхание, Джемма прошла к длинной сверкающей стойке, за которой десять секретарей в одинаковых серых костюмах одновременно говорили по телефону и с посетителями, дождалась, когда на нее обратят внимание, и сказала:
- Добрый день, я фра Джемма Эдисон. К фро Гилберту Сомерсету.
Секретарь посмотрел на нее так, словно Джемма сбежала из сумасшедшего дома. Должно быть, те, кто приходит сюда, чтобы увидеться с Гилбертом, не выходят со станции метро, носят дорогие наряды, и от них так и веет селективной парфюмерией и деньгами. Конечно, Джемма была не такой – ее приняли за какую-нибудь настойчивую попрошайку.
Надо же, набралась наглости требовать личной встречи!
Все это Джемма прочла на лице секретаря, но в эту минуту его коллега справа подал голос, прижав телефонную трубку к плечу:
- Фра Эдисон? Джек, это новый главред «Зеркала», - Джек сразу же побледнел, а второй секретарь добавил: - Семьдесят пятый этаж, фра Эдисон. Я передам, что вы пришли.
И он снял трубку со второго телефона. Джемма невольно обрадовалась тому, что у него была устаревшая информация по поводу ее несостоявшегося редакторства. А то она так бы и осталась на первом этаже.
Лифт, сверкающий зеркалами и золотом, доставил Джемму за несколько минут и с мелодичным звоном распахнул двери в большой приемной. На мгновение Джемма всей кожей почувствовала ту атмосферу власти, что пульсировала здесь – все волоски на ее теле поднялись дыбом, сердце застучало с утроенной скоростью. «Это ведь может стать моим, - подумала она. – Если я приму предложение Гила…»
- Фра Эдисон? – молодая белокурая секретарша доброжелательно улыбнулась и широким жестом указала на открытые двери кабинета. – Фро Сомерсет вас ждет.
