Подхватываю жестяной горшок и с силой проталкиваю его в узкий проем между окном и доской, чтобы аккуратно раскачать скобу. Гадкая деревяшка долго не поддается, но у меня впереди вся ночь и огромное желание дать себе ещё хоть один маленький шанс.
Стараюсь вести себя тихо и постоянно останавливаясь, чтобы прислушаться и перевести дыхание. Вьюга, мой случайный союзник, поёт свою колыбельную, скрывая шум моей возни.
С первой доской управляюсь долго, успев вспомить всех хосовых ррахов и крепкие словечки кузнеца. Выдрав нижнюю скобу, я радуюсь как маленькая.
Да! У деревяшки против меня просто не было шансов.
Дальше работа идет быстрее. Когда за мутным стеклом начинает светать, я отдираю последнюю скобу. Еще немного вожусь, чтобы выковырять старые ржавые крючки и, наконец, отворяю окошко.
Холодный ветер игриво врывается в комнатку, принося с собой запах свободы.
Зачерпываю рукой горсть снега и с удовольствием отправляю в рот. Жмурюсь от удовольствия, ощущая стекающую по горлу прохладную влагу.
Обувь и тулуп вместе с дедовым кортиком, вчера с меня сняли и забрали, оставив на мне лишь легкое домашнее платье, да толстые носки из пряжи корды.
Не долго думая, срываю с постели шерстяное покрывало и выталкиваю его за окно, чтобы повесить на внешней створке. Створка угрожающе поскрипывает, словно ворчит, что ей приходится держать на себе такую тяжесть. Простыню за угол привязываю к ножке кровати и выкидываю свободный конец наружу.
Моя очередь. О, Светлые небеса, сделайте так, чтобы получилось!
Встав на табурет, чтобы было удобнее, вытягиваю руки и просовываю наружу вместе с головой. Только бы не застрять. Проем окна такой узкий, что мне приходится пыхтеть и выдыхать из груди весь воздух, прежде, чем удается высунуться до талии. И вот тут меня ожидает подвох. Домашнее платье оказывается не таким уж и безобидным, мешая мне освободить из заточения свою самую мягкую часть. Вот будет картина, если кто-то догадается навестить меня с утра пораньше. От этой мысли вместе по телу пробегает волна липкого страха.
Страх придает мне решимости.
Приходится повозиться, чтобы вытянуть часть ткани юбки наружу. Только после этого удается протиснуть бедра и вылезти полностью. Теперь можно сбросить вниз толстый плед и осторожно, чтобы не наделать шума, спуститься по стене, держась за простыню.
Дом старосты — самый высокий в селении — целых три этажа, обложенных диким камнем. Когда я спускаюсь, мои руки дрожат от напряжения, но страх заставляет сжимать ткань мертвой хваткой. Когда простыня заканчивается, я слегка отталкиваюсь ногами от стены, разжимаю пальцы и приземляюсь в сугроб.
Замираю и мысленно благодарю Светлые Небеса за то, что послали мне вьюгу.
Глава 13. Благословенный дар
Дэниэлла. Селение Шиасс.
Шерстяной плед не сильно помогает, когда ледяной ветер задувает под него, и даже самые теплые носки не спасут, если снег в иных местах обволакивает голые ноги почти до коленей. Длинная юбка мешала бежать и мне пришлось подоткнуть подол под пояс, чтобы хоть немного облегчить себе задачу. Единственное, что отдаляет меня от участи отморозить себе пальцы — мой дар.
Когда я перебирала варианты, обдумывая свое положение, единственным здравым решением оказалось бежать в лагерь гвардейцев. Если молодой маг не пожалел целый мешочек тяжеловесных лир за свое спасение, у меня есть шанс договориться с ним. Помню, как он сказал, что в этой окрестности им предстоит провести ещё один ритуал, чтобы полностью исцелить земли от энергии Хаоса. Я знаю какой гиблый ареал, до сих пор несет опасность.
Что-то острое протыкая носок, царапая ступни. Скулю, направляя к ногам свой дар. Не исцелить, лишь притупить боль. Расходую дар по капле.
Как бы я хотела остановить время и попросить светило сегодня не торопиться озарять небосклон. Но я не в силах повелевать временем. Всё, что я могу — бежать. Бежать несмотря на горящие от тяжелого дыхания легкие. Бежать ради возможности делать в жизни свой собственный выбор. Ради того, чтобы остаться собой, а не превратиться в тень желаний других. Бежать, чтобы никому не позволить сломать себя.
В какой-то момент ветер доносит низкий рев веренов и едва слышные отголоски. Это лагерь. Я направляю свою магию в стороны, чтобы прощупать пространство и точнее определить нужное направление, как всегда делала, когда искала в лесу приманеных гиблыми энергиями коз и корд. Дар едва слушается меня, слишком много я уже потратила. Слишком мало осталось.
Ощутив направление, в котором кипит жизненная энергия, я почти плачу от радости. Еще немного…
Пересвистывания режут слух. От неожиданности я запинаюсь и падаю. Так свистели жители селения, когда ещё ходили на охоту. Они подражают птицам и каждый звук несёт свое сообщение для остальных. По тому, как звуки приближаются, нетрудно догадаться, что селяне перемещаются верхом. Идут по моим следам.
В Шиасс у нескольких семей имеются верены, которые очень помогают в хозяйстве. Они не такие грациозные и породистые, как те, что я недавно видела перед хижиной, те на которых прибыли императорские гвардейцы. Но все верены легко бегают даже по высоким сугробам.
Это значит… я могу не успеть.
Глава 13.2
Впереди между деревьями маячит просвет и я сбрасываю тяжелый плед, чтобы хоть как-то ускорить свой бег. Мороз радостно кусает свою нечаянную добычу. Тонкое домашнее платье тут же облепляют хлопья снега, словно вьюга примеряет на меня свои украшения.
Шум погони все более различим, но я уже вырываюсь на просторную поляну, в дальней части которой расположился лагерь императорской гвардии.
Только не сейчас, не тогда, когда я так близка к цели. Хотя кто мне сказал, что молодой маг согласится дать мне защиту? Нет, Дэни, не думай. Просто беги. Беги, потому что так у тебя есть хоть какой-то шанс.
Я пересекаю поляну больше, чем наполовину, когда из леса показывается группа мужчин верхом. Завидев меня, они издают очередные пересвистывания, а я чувствую себя лесной майвой, загоняемой охотниками.
В лагере тоже слышен свист и несколько гвардейцев выдвигаются мне навстречу.
Я не перестаю бежать. Дар больше не спасает от холода, последние капли трачу на то, чтобы притупить боль. Стук сердца заглушает все звуки мира, кровь шумит в ушах. Падаю на колени, когда расстояние до воинов оказывается не более десяти шагов. Незнакомые лица суровы и насторожены.
— Кто вы и что вам нужно?
Я открываю рот, но вместо слов из горла вырывается лишь надрывное сипение.
— Эта девица наша! — различаю за спиной знакомые голоса. — Мы просто заберем ее и отвезем домой. Похоже, она заблудилась. Верно, милая?
За спиной раздаются едва сдерживаемые смешки. А мне кажется, что я оказалась в страшном сне. В одном из тех, в которых пытаешься кричать, звать на помощь, но лишь беззвучно открываешь рот. За спиной раздаются шаги и меня пытаются подхватить под локти.
Всё, что я могу это смотреть на гвардейцев и мысленно умолять их не отпускать меня с этими людьми. Я снова пытаюсь что-то сказать и снова из меня вырывается лишь жалкое сипение.
— Что с этой девушкой? Почему она в одном платье в такой мороз? — Еще больше хмурится один из гвардейцев.
Сопротивляюсь из последних сил, когда меня пытаются поставить на ноги.
— Разве вы не видите, уважаемый, — она не в себе. Дурная совсем, головой повредилась. Мы-то не хотели вас побеспокоить. Вы уж простите. Заберем её, да сразу и уберемся отсюда.
Кузнец, а это именно его голос, с силой дергает меня вверх и тащит к животному, чтобы усадить рядом с собой.
— Будешь брыкаться, получишь ещё дюжину ударов сверх того, что уже заслужила! — зло шепчет мне прямо в ухо здоровенный детина и я обмираю внутри, понимая, что проиграла.
— Отпусти её. — Голос наполненный сталью заставляет вскинуть голову и встретиться с напряженным взглядом серых глаз. Еще несколько всадников императорской гвардии появляются следом за молодым магом, держа наготове своё оружие.
