наличие в оной того, чем можно заправить.
Поесть нашлось. И комната, но Альвине еще думал. Внутри трактир пах свежим деревом и немного лаком, новенькая лестница на второй этаж будто светилась, на столах и стойке еще ничья рука не обозначила своего присутствия похабно скомбинированными рунами. Хозяин прохаживался гусем. Трактирная подавальщица, выложив на стойку, как на прилавок, богатый бюст обещала взглядом то, о чем пишут на столах похабно скомбинированными рунами. Альвине проявил уважение к стараниям и полюбовался. Форма была хороша, а размеры слегка пугали. Зато он перестал сомневаться насчет комнаты. Решил, что дальше поедет, после того как поест.
Обед вышел неплохим. Альвине был единственным посетителем. Откуда при такой необремененности клиентами у хозяина нашлись средства на ремонт, Эфарель и так знал. Митика. Ее ограничитель подал сигнал и замолк. Арен-Тан будто даже и не удивился. Попросил посмотреть, раз уж агенту Валару не сидится спокойно.
— Некроманты гуляли, — поделился трактирщик, хотя Альвине не спрашивал. — И за порушенное возместили и за моральный ущерб добавили. В тот же день на счет упало.
У Эфареля было хорошее воображение, поэтому он живо представил, как тут все «падало», когда «гуляли». Потянулся — звездная тьма мерцала бликами эхо-следа. Дразнила сумеречным светом. Сердце мое…Этоттоже был. Раздражал одним своим присутствием, но поделать с положением вещей Альвине ничего не мог. Слишком сильная связь. Две слишком сильных связи и он — между, как нейтральная полоса.
В Фалмари все могло сложиться, как он планировал, но Халатир погиб и ничего не оставалось, как совершить обряд раньше положенного и позвонить Холину. Призвать тьму, чтобы защитить его теплый свет. У Холина было больше полномочий, возможностей. И права тоже были.
Обидно, что пришлось отпустить ее с ним. Плохо, что не рядом. Арен-Тан и ему подобные лепят из нее клетку для чудовища, а она считает чудовищем себя и себя же теряет. Теряет свой свет. Ничего, у него много, ему не жаль, он поделится. И подождет. Он умеет. Они связаны крепче, чем думают Холин, Арен-Тан и она сама. Когда поймет… Если поймет… Рациональное «если» отзывалось паникой. Она тоже должна позвать. Но он — умеет, она — только учится, а метаморфозы корежат ее суть, складывая из осколков новые и новые варианты, поэтому он зовет непрерывно, чтобы она знала, что не одна, пусть и смотрит душой в другую сторону. Он просто будет рядом. Где-то. Всегда. Ведь она — его сердце, свет и тепло, огонек в коконе тьмы.
Магзаправка на дороге была. И даже заправить магаккумулятор там было можно. А заночевать уже пришлось. Альвине выбрал комнату с номером один, хотя по счету она была второй. Забавный казус: быть вторым номером 1 или быть первым со вторым номером? Один-один, магистр Марек Свер Холин. Ни мне ни вам. И мы оба не берем в расклад другого Холина. А он есть, пусть даже условно не-мертвый, для некроманта его уровня это почти равно существованию. И он, как и мы — не отступится.
Три-четыре. Септаккорд.
Арен-Тан любит играть, только партия не его. Чья?
Мы будто сферы на доске.
Опасно, опасно, сердце мое, я бесконечно тревожусь. Я дохнуть боюсь, чтоб своим дыханием не столкнуть тебя с края, на котором ты застыла. Самое мерзкое в данной ситуации, что именно ты должна решить — куда, кем и с кем.
В комнате пахло страхом и отчаянием, болью, нежностью.
Столько эмоций… Зря он сюда вошел.
Прятаться было поздно.
— Это… ничего не значит… — шептал Альвине, вцепившись пальцами в край постели, на которую сел, чувствуя на коже быстрые горячие поцелуи, предназначенные не ему и не им полученные. — Это просто ветер, ветер в ладонях.
Встал, выдернув себя из власти морока замерших на пике эмоций и новое:
— Холин? Что… что с ней?
— Ходит во сне, говорит во сне, во сне выходит за порог. Как по-твоему, что с ней?
— Это не похоже на сон.
— А я и не говорил, что это похоже на сон. Дан не лезь, мешаешь, я и так почти ничего не слышу.
— Мар, разбуди ее…
— Сказал же…
— Буди ее! Она на «поводке»!
Его впечатало в стену, впритирку к виску, завибрировав, понеслось, вонзилось. Дрожь эхом отдалась в голове, зубы мерзко заныли…
Еще оно пиковое состояние. Она прямо тут стояла, в одной простыне и тряслась от запредельного ужаса, что едва не убила своего Холина.
На поводке… Ясен? Холины знают много мерзких вещей. Другое время — он был молод, другая искра — ее звали Эленар, другой поводок — он был не в силах помочь, только подсказал, как защитить.
Альвине отклеился от стены. Вмятина от удара. Глубокая. Провел пальцем — обожгло голосом мертвой силы. Этот поводок был слаб, раз получилось оборвать связь ритуальным клинком.
Потерпи, свет мой, я скоро.
В бездну сон. Все равно не сможет заснуть.
Вздохнул, отгораживаясь ментальным щитом, поднял глаза в потолок — отчего-то формула «спокойствия» лучше ложилась в этом положении. На ободе люстры лежали две рубашки. Они страстно переплелись рукавами, презрев запреты и начхав на то, что у них разные пуговицы, воротнички и размеры.
Смотритель магзаправки охотно поделился сведениями, и подтвердил уже известное еще до прибытия в Крошен: недавние постояльцы — двое темных и вампир — направились в Нункор.
Ворота поселка оказались заперты и запечатаны обратным контуром.
— Троллий зад, — сказал Альвине, торча у магмобиля, и подумал, насколько эльфу уместно ругаться тролльим задом. Решил, что не уместнее, чем тьмой, и поругался еще и тьмой, для гармонии. Потрогал контур «щупом» анализатора, получил по пальцам. Снова ругнулся. Этим утром ругалось просто восхитительно. И раз уж он ругаться стал… Свет взвился спиралью, серой тенью мелькнул порог, грань обдала холодом и сиянием. Два шага — и запертые ворота поселка были уже за спиной. Барьер стоял только от перехода тьмой.
Служебная печать, браслетом обнимающая запястье, задергалась, намекая, что агент Валар исчерпал лимит на светлое воздействие вне категории. Тут же ожил магфон. Никогда не спящий, видимо, Арен-Тан вылил тонну негодования за манеру лезть в шиповник с голой жо… задом. Кто так настропалил обычно сдержанного инквизитора, Альвине уточнять не стал, оно ему надо? И так за превышение лимита получил сверху столько указаний, что «голой жо в шиповник» можно было бы счесть изысканным времяпрепровождением.
Но инструкции могут и подождать. Тщательно вычистив немного припылившийся костюм и пальто, Альвине поспешил поскорее увидеть и, по возможности, обнять колючее и родное.
— Солнышко! — не сдержался
