глаза расширяются. Медленно направляясь к ней, я с удивлением понимаю, что она закрыта не до конца.
Он забыл запереть ее.
Она не издает ни звука, когда я открываю ее, и я оглядываюсь по сторонам, когда на цыпочках выхожу наружу.
Дом на самом деле прекрасный, резко контрастирующий с тем местом, где меня держали. Пол из гладкого темного дерева; стены кремового цвета, а из огромного окна в передней комнате открывается вид на дождливую погоду на улице.
Дальше по коридору налево находится спальня, дверь приоткрыта, и я вижу роскошную кровать.
Запах Калума витает в коридоре, щекоча мои чувства. У меня сводит живот, и я закусываю губу, чтобы не застонать.
Мне нужно совершить побег.
Я на цыпочках крадусь по коридору, направляясь в большую гостиную. Входная дверь всего в нескольких шагах, и я затаиваю дыхание. Мое тело кричит на меня, борясь с моей головой о том, как лучше поступить.
Я, вероятно, замерзну там, в окружении леса и дождя.
Но если мое будущее вот-вот будет решаться группой Альф, более чудовищных, чем Калум, я никогда не смогу простить себе, если не попытаюсь сбежать.
Сделай это ради Клары.
Лицо моей сестры мелькает у меня в голове, и чувство вины пронзает мою грудь.
Я вообще не думала о ней с тех пор, как язык Калума оказался у меня между ног, слишком отвлеченная моим стыдом и возбуждением.
Тихими шагами я замечаю черную спортивную сумку, лежащую на кожаном диване. Я тихо расстегиваю ее, надеясь найти что-нибудь полезное, что помогло бы мне в моем путешествии по лесу.
Я натягиваю черную толстовку, которая пахнет им, и плаваю в ткани, нащупывая оружие.
Я расстегиваю молнию на кармане, и мои пальцы натыкаются на маленькую бархатную коробочку. Мне любопытно, я открываю ее, и мои глаза расширяются.
Это мое кольцо. Маленький бриллиант сияет на моей ладони, металл прохладный в моей руке.
Этого не может быть на самом деле.
Но это мое, камень отполирован и сверкает, как новенький.
Я смотрю на гравировку, простую Ребекку на внутренней стороне ремешка.
Нет. Нет. Нет.
Мир вращается, и я чуть не теряю равновесие, когда моя рука дрожит.
Откуда у него это? Предполагалось, что оно должно было быть на дне реки, прикрепленное к трупу с моим именем.
Ребекка Грин, 18 лет.
Я подавляю рыдание, мой крик эхом разносится по комнате. Он врывается через коридор, затем останавливается, когда видит меня, его глаза расширяются от удивления. Выражение его лица мрачнеет, как только он замечает, что я держу в руках.
— Омега, — рычит он. — Положи это.
Но я могу только дрожать, откидываясь на спинку дивана и не сводя глаз с кольца.
— Вы не могли получить его, — говорю я дрожащим голосом. — Оно должно быть на дне реки.
Он застывает.
— Нет, нет, оно не должно быть у тебя, — повторяю я, качая головой. Мое дыхание вырывается судорожными вздохами, и я изо всех сил пытаюсь говорить. — Это мое.
Я оглядываюсь на него, и его рот приоткрывается от удивления.
И его запах меняется.
Вкус более крепкий, острый, с ноткой сладости.
Его потребность, желание и отчаяние слились в один ужасно привлекательный аромат.
Он делает неуверенный шаг ближе, его глаза затравлены, рот приоткрыт.
— Ребекка?
Он шепчет мое имя сдавленным голосом.
Я открываю дверь и убегаю.
ГЛАВА 16
КАЛУМ
Ее рыдания эхом разносятся по всему дому, это звук ужаса и агонии.
Я оставил ее дверь открытой.
Мои Альфа-инстинкты срабатывают, и я бегу на звук, но останавливаюсь, когда вижу ее.
Она держит кольцо в руке, глядя на него с ужасом в глазах.
Во мне вспыхивает гнев. Она не имеет права прикасаться к нему. Это мое, мое тайное напоминание, мой единственный остаток утраченного будущего.
Она выглядит так, словно увидела привидение. Ее лицо бледнеет, и она покачивается на ногах, не сводя глаз с драгоценностей в руке.
— Вы не могли получить его, — шепчет она, широко раскрыв глаза. — Оно должно быть на дне реки.
Я слишком ошеломлен, чтобы говорить.
Я не могу уловить смысл ее слов.
— Нет, это не должно быть у тебя, — выдыхает она. — Это мое.
Ее запах наполнен ужасом, запах более сильный, чем когда я впервые взял ее.
Ее глаза снова встречаются с моими, и до меня доходит ужасающее осознание.
Этого не может быть.
— Ребекка? — Нерешительно спрашиваю я. С надеждой.
Она вздрагивает при упоминании имени и издает сердитый всхлип. Затем она открывает дверь и убегает.
Кольцо падает на пол, когда я следую за ней, наши босые ноги шлепают по грязи и льду, мы оба в дикой погоне.
Я легко одолеваю ее, хватаю за плечи и притягиваю к себе. Она извивается в моей хватке, и ее ноги скользят по грязи. Я поднимаю ее, чтобы она не упала, и грубо хватаю за верхнюю часть ее рук, мои пальцы отчаянно цепляются за нее.
— КТО ТЫ?! — Я кричу ей сквозь рев ветра. Но ее лицо искажено в беззвучном крике, и она мотает головой, сопротивляясь мне.
— СКАЖИ МНЕ! — Я рычу. Мне нужно услышать, как она это скажет.
Мне нужна правда.
Она наконец поднимает на меня взгляд сквозь дождь и ветер, ее красные глаза затравлены.
— Ты не можешь быть моей парой, — выдыхает она. — Ты просто не можешь.
Я смотрю ей в глаза, отчаянно пытаясь понять.
Отчаянно хочу узнать.
— Ребекка? — Я снова произношу это имя, и слезы катятся по ее щекам, смешиваясь с дождем. — Ребекка Грин?
Ее лицо искажается.
— Почему у тебя мое кольцо? — она хрипит, ее голос едва слышен из-за шума ветра.
Этого не может быть.
Моя пара стоит передо мной.
Моя пара.
Она в моих объятиях, перепачканная грязью, в глазах ужас, губы дрожат.
Эмоции всплывают на поверхность, угрожая выплеснуться у меня изо рта.
— Ты должна была быть мертва, — шиплю я. — Ты умерла. Ты утонула. — Я отчетливо помню свидетельство о смерти, сочувствующие глаза Конрада и оцепенение, охватившее мою душу, когда я оплакивал ее.
Каждая бессонная ночь, каждый кошмар были из-за нее.
И все же она стоит здесь, живая и настоящая.
Ее красивое лицо искажается ужасной гримасой, когда она кивает, срываясь на рыдание.
— Почему это ты? — Она плачет, вырываясь из моей группы. — Почему из всех людей это должен был быть ты?
Ее запах отмечен отчаянием, ее паника и страх топят меня в чувстве вины.
Я только и делал, что терроризировал ее с тех пор, как она здесь.
И она моя пара.
Затем я вспоминаю мягкую кожу ее шеи, подтверждающую, что она Бета…
— Ты вырезала свой чип? — спрашиваю я в ужасе. Она прижимается ко мне, тихо всхлипывая, когда
