предостерегает он Бардульфа. — Она нас не касается.
Волк, сидящий на мне, снова взвизгивает. Бардульф смотрит на Эвандера, и они встречаются взглядами. Возможно, они говорят только чувствами.
— Я сказала, слезай! — Аврора снова пинает Бардульфа, на этот раз в морду, прерывая молчаливую связь между двумя рыцарями-волками.
Мне нужно встать. Но все, что я вижу, — это звезды, усеивающие тяжелый полог над головой, и у меня закладывает уши, а в висках щемит. Горячая кровь просачивается и скапливается вокруг меня, обдавая паром прохладный ночной воздух. Мое тело немеет. Скорее всего, от шока. Возможно, именно это и происходит… Я впадаю в шок. Если я пойму, что чувствую, то смогу преодолеть это.
— Хватит! — Эвандер хватает Бардульфа за шею, как мать-волчица хватает своего детеныша, и отшвыривает его прочь. Бардульф меняет форму в воздухе, из него вырывается череда проклятий, когда он тяжело приземляется.
— Ты думаешь, что сможешь справиться со мной, беспризорная сиротка? — Бардульф приходит в себя и выпячивает грудь, почти сталкиваясь с грудью Эвандера.
Эвандер ничего не говорит ему и отворачивается, сосредоточившись на нас с Авророй.
— Ты убедила человека помочь тебе, и теперь она заплатит за это. — Его глаза встречаются с моими, и наступает короткая пауза. Его губы слегка подрагивают, а затем превращаются в жесткую линию. Как будто он испытывает отвращение от одного только моего вида. — Ты не должна быть здесь, ведьма. Сегодня ты уже потеряла свой дом. Уходи, пока не потеряла и свою жизнь.
По их вине я едва не лишилась всего, что было мне дорого. Ненависть заставила меня оттолкнуться от земли.
— Я не уйду без Авроры.
— Фаэлин, не надо, — предостерегает Аврора.
— Она связана со мной и только со мной. Ваш король не может больше пользоваться ее силой, — заявляю я. — Так что позвольте нам уйти. А когда вы оба вернетесь к нему, скажите, чтобы он прекратил охоту на нас. Все кончено.
Слова словно эхо разносятся по лесу. Оба лыкина стоят совершенно неподвижно. Словно статуи, отлитые художником из чистого шока.
— Ты… не можешь связать себя ни с кем, кроме Короля Волков, — заикается Бардульф, обращаясь к Авроре. — Это невозможно.
— Уверяю тебя, это не так. — Аврора звучит не так радостно, как я могла бы предположить. Разве это не ее возможность наконец-то избавиться от тех, кто станет ее похитителями? Разве она не должна радоваться тому, что ее больше не могут использовать?
— Где кольцо? Отведи нас к нему. Сейчас же! — Изо рта Бардульфа летит слюна, когда он топает к ней.
— Я уже сказала вам, что у меня его нет. — Аврора совершенно спокойна перед лицом его ярости.
Бардульф двигается быстрее, чем я успеваю сообразить. Он стоит у меня за спиной, обхватив мою шею. Крепко держит. Я хриплю. Плечи болят слишком сильно, чтобы сопротивляться. С каждым движением меня покидает все больше крови.
— Не надо! — кричит Аврора.
— Отпустите ее. — Эвандер делает шаг вперед. — Она — не наша забота. — Он оттачивает каждое слово.
— Она стала нашей заботой, когда украла кольцо. — Бардульф сжимает руку еще крепче. Я задыхаюсь, как рыба на суше. — Где оно? — рычит он мне в ухо.
Я не могу ответить.
— У нее его нет! Я уничтожила его! — быстро говорит Аврора. — Когда кольцо сломалось, моя сила перешла в нее. Не в меня. Это у нее теперь вторая половина моей сущности. Она… Она и есть кольцо.
Оба замирают на мгновение. Слова и их смысл доходят до них так же, как и до меня. Ее сила во мне, сила, которой жаждал и за которой охотился Король-Волк. Аврора сказала мне, что теперь он будет охотиться за ней… но я не восприняла опасность достаточно серьезно. Я не смогла ее осознать. Я также не задумывалась о том, что могла означать эта сила.
Почему я решила, что какие-то барьеры не позволят королю волков получить желаемое? Мы должны были уехать вчера вечером. Почему я не потребовала от нее правды, подробностей, чего-то еще?
Шок ослабляет руку Бардульфа, обхватившую мое горло. Он отпускает меня, и я падаю, задыхаясь.
— Отмени это, — быстро говорит Бардульф. Он выглядит искренне запаниковавшим.
Я смотрю на Аврору, но она сосредоточена на мужчинах. Она сказала, что поклялась быть связанной узами брака с Королем Волков… но вместо этого мы с ней связаны. И я знаю это так же хорошо, как, полагаю, и Бардульф…
— Сила не может быть передана смертным, — торжественно произносит Аврора. — Чтобы забрать ее у нее, нам придется предстать перед старыми богами в Вечном Море сирен и молить их о помощи, как это сделала я много лет назад. Отведите меня туда и, возможно…
— Ты действительно думаешь, что мы отвезем тебя к старым богам? Где ты сможешь просто попросить вернуть тебе прежний облик и навсегда покинуть лыкинов? — насмехается Бардульф. В его глазах — безумие и паника. Он делает еще один шаг назад ко мне. — Я предлагаю просто убить ее. Так мы вернем силу.
Эвандер останавливает его рукой.
— Разве ты не слышал Аврору? Мы не можем.
— Именно. Если ты убьешь ее, кто знает, что произойдет, — торжественно предупреждает Аврора. — Магия и так действовала не так, как я думала — она искала другую, более временную физическую форму, а не мою собственную. Если ты убьешь ее, возможно, она снова перейдет в другую форму, а возможно, и нет. Неужели ты хочешь рисковать тем, что половина моей сущности будет потеряна навсегда, для всех нас?
Бардульф, кажется, действительно задумался над этим.
— Но мы не можем… Мы… — Он смотрит на Эвандера. — Что же нам делать?
— Мы отвезем их обеих к Конру, — заявляет Эвандер. — Король Волков, альфа всех стай, решит, что делать. Он захочет встретиться с человеком, который украл дух луны.
Глава 6
Дух луны… Древний. Первобытный. Один из самых древних и могущественных духов в легендах. И, если верить рассказам, дух, который питает силы лыкинов и вампиров, меняя форму и постоянно притягивая их.
Я смотрю на Аврору в шоке и благоговении. Ее глаза притягиваются к моим, как будто она чувствует мое внимание.
— Прости, что у меня не было времени рассказать тебе, — мягко говорит она. В ее голосе звучит искреннее извинение. — Сначала я не была уверена в… — В тебе. В ее глазах промелькнули боль и чувство вины. — Я поклялась, что расскажу тебе все, пока тебя не будет.
— Не было времени, — говорю я, все еще находясь в оцепенении. Я знаю ее едва ли один день. Я
