мой тон. Я успел лишь мельком увидеть, как он нырнул в угол комнаты, прежде чем мое внимание отвлек звон поднятого клинка.
Я успел вовремя уклониться.
Но полдюжины охранников налетели на нас, как мухи на падаль. Там, где я уклонялся от одного, я едва не сталкивался с другим. А действие хриксалиса проникало далеко за поверхность, лишая меня сообразительности и рефлексов так же, как и пламя.
Я поймал запястье, замахнувшееся в сторону головы Саммерина, повернул, пока не почувствовал треск, и вырвал меч из слабых пальцев стражника. В этот миг я как никогда любил своего брата за каждую несчастную ночь, проведенную им в тренировках, когда я слишком мало спал все те годы, когда магия была запрещена.
Но даже это могло завести меня так далеко.
Тела приближались ко мне, все больше и больше. Я резал, я наносил удары, я уклонялся, пока кровь не забрызгала мое лицо. Но этого было недостаточно. Их всегда было больше.
Сквозь них я разглядел Тисану, поднимающуюся с земли. Азин стоит над ней.
Слабый, жалкий крик раздался, когда мальчик-раб, который помог нам, упал на колени, его горло было перерезано прежде, чем он смог дотянуться до нашего оружия.
Тупой удар ударил меня по затылку, но я рванулся вперед, борясь с руками, оружием и руками, которые пытались оттащить меня назад.
Формы сомкнулись, закрывая Тисану от взгляда, когда ее снова ударили.
Рядом со мной Саммерин издал приглушенное ворчание — единственный звук, который вывел меня из задумчивости. Повернувшись, я увидел, как он перевернулся на спину и схватился за бок, а один из солдат Азина держал окровавленный клинок. Черт, это левое колено, я должен был смотреть…
В этот момент, когда я отвлекся, другая пара рук схватила меня, и еще один удар обрушился на мою голову. Я почувствовал вкус крови.
Последнее, что я увидел сквозь затуманенное зрение, это как Тисану вытаскивают из комнаты.
И последнее, что я подумал, это то, что я собираюсь убить их всех до единого.
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ВТОРАЯ
Тисана.
Кабинет Эмариса выглядел точно так же, как в тот день, когда он чуть не убил меня. Когда Азин распахнул дверь и втащил меня внутрь, на одну долю секунды я могла поклясться, что увидела перед окном безошибочно узнаваемую форму Эсмариса: плечи расправлены, руки сцеплены за спиной.
— Я не решаюсь сказать, что у нас с тобой есть что-то общее, но, похоже, мы оба любим устраивать представления. — он швырнул меня на стол. Я остановила свое падение ладонями.
Боже, как кружилась голова. Я думала, что это прекратится, но мое сознание как будто все убывало и убывало. Я повернулась и выпрямилась, хотя на это ушли все мои силы.
По крайней мере, мы были одни. Я убила одного Микова в этой комнате. Я могу убить еще одного.
— Что тебе нужно? — спросила я. Время. Мне просто нужно время. — Орден может предоставить тебе финансирование, если ты хочешь.
— Мне не нужны ваши деньги.
Мне не нужны ваши деньги.
Трещина!
Это было снова: слабый, слабый толчок на задворках моих мыслей. На этот раз он был достаточно отчетливым, чтобы я поняла, в чем дело, и мое сердце подпрыгнуло.
Решайе, — прошептала я, но не получила ответа.
Но если оно все еще было там — я могла вытянуть его. Я могу заставить его.
— Влияние, — сказала я Азину. — Ты сказал, что просил помощи у Ордена. Они дадут ее тебе в обмен на наше освобождение.
— Ваше освобождение? У меня заперт второй арх-командующий. У меня уже есть влияние. Кроме того, рабы не могут заключать сделки. — он схватил меня за подбородок, пальцы сжали мое лицо, когда он повернул его, изучая меня. — Я помню тебя. Ты была его любимицей. Я даже тогда не понимал, почему. Ты похожа на пеструю корову. И все же — он защищал тебя больше, чем меня.
Он отпустил мое лицо, только чтобы схватить меня за плечо и развернуть к себе. По моей коже поползли мурашки, когда его руки прошлись по моей спине, задерживаясь на шрамах.
— Но он сделал тебя бесполезной с этими уродливыми штуками.
В моей голове развернулся план.
— Но в конце концов, он не смог меня убить.
Азину было так, так легко приманить. Он снова ударил меня, отчего мое лицо ударилось о стол.
Поднявшись на ноги, я представила, как его жизнь будет увядать под моими руками, как увядал его отец. Мои глаза впились в стол. В этот белый стол. И я бросилась в свой страх, в свой гнев, пока он не поглотил меня.
Решайе, — прошептала я, снова.
Я почувствовала, как оно зашевелилась, подталкиваемая моим гневом и болью.
— Не только у тебя есть склонность к поэзии, — прошипел он. На мгновение мои глаза поднялись к окну, глядя на ступенчатый мрамор прекрасного города Миков, кварталы серебра и тени, купающиеся в лунном свете.
Я слушала, как шаги Азина пересекают комнату. Открыл хорошо знакомый мне шкаф. Интересно, висит ли там еще моя старая одежда?
Сделай это, — осмелилась я, когда его шаги вернулись ко мне.
Кнут прорезал воздух со смертельным свистом и зажег агонию по моей спине.
Треск!
Я заставила себя открыть глаза. Я заставила их уставиться на сверкающий стол, заполнивший мое зрение белым.
Ничего, кроме белого и белого, столько дней, рыдало Решайе. Я заставила свое лицо встретиться со всем, что его пугало.
Треск!
Ничего, кроме белого и боли.
Я подумала об Эсмарисе, о его холодной ненависти, о том, как он предательски ударил меня в грудь. Я наполнила свои мысли его агонией.
Решайе!
{Остановись.} Его боль переплелась с моей собственной. Далекая. Слабая.
Возможно, магия, присущая моей крови, стала бесполезной. Но Решайе было магией. Возможно, оно тянулось из чего-то более глубокого.
И я не позволила бы — не
