воробьев с чересчур длинными лапками и шеями. Пронзительные крики пронзили воздух. От них заломило виски и зубы. Он сам невольно застонал и перевел дух лишь когда Смерть нервно отмахнулась ладонью, разгоняя их, как мошкару. Они стаей взвились, закружились над ее головой, сворачиваясь в пепельно-пылевой вихрь.
Всадник – он казался огромным, раза в два выше человеческого роста – осадил коня.
{ Сестра…
Брат…
Что ты делаешь, сестра?
То, что должна.
Ты нарушаешь равновесие…
Оно нарушено уже давно. Я лишь восстанавливаю то, что было когда-то.
Это невозможно. Равновесие недостижимо с тех пор, как появилась жизнь.
Я знаю. }
Новый взмах рукой. Новые мотыльки и длинношеие птички закружились в воздухе, присоединяясь к тем, что уже летали вокруг.
{ Ты совершаешь ошибку.
Как и ты… поставщик невинных душ.
Я исполнял волю старших.
Я старше тебя. И властью старшей приказываю – уйди.
Нет. Есть те, кто могут приказать тебе. Я говорю их устами.
Ты? Мой брат?
Глашатай богов. }
И тогда Смерть рассмеялась. Жутко было слышать ее смех. От него пришел в движение, казалось, весь мир. Ее почувствовали не только живые существа – остатки строений по краям площади стали ветшать и разрушаться на глазах, словно дома, заборы, колодцы были сделаны из сухого песка. Упало, превращаясь в скелеты, несколько лошадей. Упряжь на них истлела еще быстрее, чем плоть исчезла с костей.
{Ты… -} она покачала головой. – {Кто бы мог подумать… старшие прислали… мальчишку! Ты разве не знал, что отрокам не дают слова там, где речь ведут мужи?
Старшие послали меня, -} повторил всадник. – {Чтобы напомнить тебе о Законе…
И ты напомнил. А теперь убирайся прочь, пока я не передумала.
Не уберусь, -} конь под черным всадником танцевал, переступая широкими, как тазы для умывания, копытами. – {Пока ты не подчинишься Закону Мироздания…
А иначе…}
Збигнев стоял, как зачарованный, с трудом понимая, что происходит. Мир вокруг исчезал на глазах. Ближние строения уже рассыпались в пыль и песок. Ветер поднимал клубы пыли и пепла, нес их все дальше, раскручиваясь по спирали и там, где он пролетал, там тоже все превращалось в пыль и песок. Далеким эхом слышались крики людей, предсмертное ржание лошадей. Взвыла какая-то собака, ей отозвался хор голосов, в которых звучала злость и тоска. «Кладбищенские гули, - мелькнула мысль. – Только они…» За пеленой пыли, пепла и дыма – хотя откуда тут огонь? – почти ничего нельзя было разглядеть. Да он и не смотрел по сторонам. Смерть и черный всадник были центром его мироздания.
{Иначе я буду вынужден обратиться к Закону… и покарать тебя! –} черный всадник вскинул руку. Что-то блеснул в его кулаке. Весы?
{Закон… Закон един для всех. И я тоже знаю его… Как знаю то, что ты мне не брат! }
Она взмахнула рукой – и черного коня смело вместе с всадником.
Збигнев оторопел. Он не ожидал такого.
Пространство содрогнулось. Крики достигли высоты, сделались визгливыми и тонкими – и опали. Наступившая тишина была такой полной, что он невольно кашлянул, чтобы проверить – не оглох ли. Нет, звук был, но… какой-то странный. Словно мир изменился.
{Вот и все, -} Смерть смотрела на него из-под вдовьего покрывала. Поблескивали глаза на вытянутом лице, темные красивые губы все норовили сложиться в улыбку. – {Они думали, что это так просто… Послали мальчишку… }
- Кто, - он кашлянул снова, чтобы совладать с голосом, - кто это был?
{Этот-то? Прове-Ушастый. Прове-справедливый… мелкий божок, на которого так часто не обращают внимания, что даже сами боги решили пожертвовать им без зазрения совести. }
- Он… погиб?
{ Тебя это волнует? }
- Да.
{Забудь. }
- Но… если это бог… то…
{ Забудь. Исчезнет один бог – придет другой. }
