— Я верю тебе, но хочу всё продумать, — тихо молвил азиат с болью в голосе и во взгляде, — Вы не можете быть рядом со мной круглые сутки. Если я могу ещё что-то для вас сделать, то я должен поговорить с Лаурой.
— С ума сойти! — она остановила его за руку, — Ты же больше не всемогущий демон… Это может быть опасно…
— Только не волнуйся, тебе вредно, — Ондзи ласково погладил её по светловолосой голове, — она не причинит мне вреда. Ты понимаешь, о чем я?
— Ты был у неё на особом счету? — Даниэлла подняла на него лицо, — Я с трудом могу вспомнить, но ты сказал что-то важное, когда пытался вернуть меня?
Ондзи снова покачал головой, подавляя в себе эту боль, что зарождалась внутри каждый раз, когда он смотрел на неё:
— Ничего, чтобы волновало тебя…
Чувствуя, что обстановка становится напряженной, Решин осмелился отвлечь их внимание на себя:
— Леди разрешит, — он поднялся со своего места, опираясь на руку брата, — Поприветствовать будущего ангела?
Даниэлла кивнула, и Ондзи подвел его к детской кроватке.
— Танака-сан, — тяжело вздохнула златовласая, — Мне жаль, что не могу ответить на ваши чувства…
— Интересно, а при других обстоятельствах… — про себя задумчиво произнес азиат, а вслух добавил, — Не обращай внимания, я не хотел тебя волновать.
Джон всё ещё винил себя в смерти девушки и надеялся, что отпустив её душу, он сможет отпустить и свою боль. И Ондзи поддержал его в этом решении — как начальник Аманды, он должен присутствовать, когда её будут провожать в последний путь, и не возражал, чтобы Джон присоединился, зная насколько это будет важным для него. Они с Маргаритой уже надевали темные траурные одежды, собираясь сопроводить азиата на похороны Аманды — на улице в машине их уже ждали Марк и Мей. Маленькая японка имела лишь поверхностное знакомство с покойницей, но как коллега, она хотела принести дань уважения.
Сама церемония не была какой-то особенной для таких случаев, но для них это было в некотором роде откровением — насколько же они мало о ней знали.
Среди всей этой модельной элиты Джон заметил стоящего в отдалении седовласого мужчину в черном одеянии и солнцезащитных очках. Он стоял, облокотившись о ствол старого дерева, скрестив руки на груди. От него исходила мощная аура неопределенного характера.
Не в состоянии объяснить, чем этот человек настолько заинтересовал его, Джон шепнул несколько слов друзьям и подошел поговорить с таинственным незнакомцем.
— Кто вы? — приблизившись и коротко поприветствовав, он перешел к тому, что больше всего волновало его сейчас, — У меня такое чувство, я знаю вас…
— Смерть, — медленно протянул мужчина, глядя в упор, и тут же поправил сам себя, — Ангел Смерти, если быть точным.
— Я уничтожу тебя, и больше никто не будет умирать, — со злостью процедил Джон, и лицо его свело судорогой.
— Меня нельзя победить, — спокойно ответил незнакомец, но это совершенно не успокоило Джона, — Вам придется смириться. Я всегда получаю то, за чем прихожу.
Скорее — наоборот, просьба укротить себя и подчиниться вызывала в нем только новую, ещё более сильную, волну протеста.
— Господи, это же похороны, в конце концов, — сверкнул глазами Джон.
— В чем дело? — Смерть провел ладонью перед его лицом, считывая его боль и самые потаенные страхи, — Я забрал кого-то из ваших близких, и вы хотите его вернуть? Брата? Матушку? — Джон дернулся, его губы задрожали, виски сдавило, а к горлу подступила горечь, — Отца, я прав?
— Не смейте о нем говорить! — он даже не пытался скрыть, насколько эти слова задели его.
— Я так и понял, — понимающе кивнул собеседник, — у вас печальные глаза маленького мальчика, которого бросили в одиночестве, — снова провел рукой и добавил, пока Джон стоял оцепенев, — Вы злитесь на меня, потому что я забрал его. Вы отказываетесь принимать меня за того, кто я есть. Вы думаете, что сможете победить меня.
— Вы меня не знаете, — повысил голос Джон, — Вы ничего обо мне не знаете! — но вскоре постарался взять себя в руки.
— Сколько раз я уже видел это, — Смерть только покачал головой, — злоба, боль, яростное ожесточение против меня, словно я — зло в последней инстанции.
— А разве это не так? — недоверчиво изогнул бровь мужчина.
— Нет, я не добр и не зол, я просто есть, — собеседник доверительно положил руку ему на плечо, — Пока вы это не осознаете, вы не двинетесь дальше. Жизнь имеет смысл только потому, что не бесконечна, и именно смерть заставляет любить жизнь, — с сожалением вздохнул он, — Её время пришло, как когда-то настало время вашего отца. Прекратите бороться со мной.
Джон снова вернулся к реальности и обернулся в ту сторону, где священник продолжал читать отходную молитву:
— Прости меня, Аманда… — выдохнул Джон.
— Концентрация всей вашей ярости на мне делает вас уязвимым для настоящего зла этого мира, — заметил Смерть.
Джон устало развел руками:
— И как мне теперь быть? Я не знаю…
— Погорюйте, а потом продолжайте жить, — посочувствовал собеседник, — Тогда вам станет проще принять… Ваше имя следующее в моем списке…
В сердцах Джон топнул ногой, не расслышав окончания фразы:
— Не дождетесь! Я не собираюсь умирать.
— Ваше имя следующее в моем списке приемников… — Смерть всё же закончил свою мысль.
После этих слов он отпрянул, не желая верить этим словам, потом схватил собеседника за ворот плаща и припечатал к стволу дерева:
— А чего хочу я? Это ни кого не интересует? — Джон отступил, предупреждающе выставив руку.
— Полегче, Ваша Милость, — погрозил пальцем Смерть и исчез, растворившись в воздухе, — Примите это, и всем станет легче…
— Черта с два я приму это, — сердито сплюнул Джон и вернулся к остальным, — Прощай, Аманда, да обретет твоя душа вечный покой, — в свою очередь он возложил на её могилу цветы.
Следующим за ним был Ондзи:
— Прощай, Аманда, да смилостивятся к тебе Небеса.
Марк вместе с семьей решал проблемы несколько иного рода:
— Маркеш, ну, как, — не без гордости поинтересовался Витриченко-старший, — тебе понравился наш будущий дом?
— Да, отец, — согласился парень, ничего не имея против, — отлично.
Под довольным взглядом азиатки мужчина улыбнулся:
— Значит, ты не против переехать?
— Похоже, время настало, — Марк кивнул и взял Мей под руку, — Я начинаю новую жизнь, и начать её в новом месте будет символично. В доме друзей с появлением Александра понадобится свободная комната.
Витриченко-старший обнял их обоих:
— Ты — мой сын, и я всегда буду защищать тебя и ту, которую ты любишь. Вас можно будет оставить на неделю, пока мы слетаем за Оксаной?
