ли он действительно изменился, то ли я просто испытываю огромное облегчение, видя его привычную бледность кожи, матовые волосы, расслабленные брови.
Я никогда не видела его таким спокойным. Мои пальцы перебирают барьер. Я хочу видеть его таким спокойным снова и снова. Я хочу подарить ему мир, в котором это будет его реальностью, внутри и снаружи. Где я смогу узнать его таким, каким он должен быть.
И хотя я хочу дать это ему, я хочу этого и для себя. Да, я хочу защитить свою семью, своего брата, Деревню Охотников. Я хочу помочь своим друзьям здесь, по эту сторону Фэйда. Но все это — желания для других.
Руван — это первая вещь — человек, — которого я хочу для себя.
Его люди скажут, что он не должен быть у меня. Они уже говорили это. Если я смогу доказать, что его ковенант не верен, если я смогу победить их, тогда я смогу победить и остальных вампиров, если захочу. А может, и не выберу. Меня никогда особо не волновало, что обо мне думают другие. Даже когда они контролировали мою жизнь, мне было все равно, что они обо мне думают.
Я сам держу молот и иду вперед.
Мои руки сжались в кулаки. Я продолжаю смотреть на его идеальное лицо. Я не знаю, что ждет нас в будущем, и даже не знаю, что может нас ждать, но я намерена это выяснить. И никакое проклятие меня не остановит.
— Нам пора на работу, — объявляю я.
— За работу? — Винни наклоняет голову в сторону. — А что мы должны делать?
— То, что мы и так собирались сделать: снять проклятие.
— Есть правила, — неуверенно начал Квинн. — Всегда должен быть лорд или леди вампиров, чтобы руководить заветом и защищать людей. Без него нам ничего не разрешается делать.
— Наш лорд находится здесь. — Я указываю на Рувана.
Квинн складывает руки перед собой.
— Я не думаю, что таково намерение правил, установленных советом лордов и леди перед долгой ночью.
Мои губы сжимаются в твердую улыбку.
— Квинн, ты принимаешь меня за человека, которого волнует совет лордов и леди и то, что они сказали три тысячи лет назад.
— Для нас этот совет был всего лишь год назад, — говорит Вентос.
— Я понимаю. Но это не меняет фактического хода времени. — Я выпрямляюсь, стараясь ощутить то же присутствие, что и Руван. Его магия и сущность находятся во мне, нет причин, почему я не должна быть способна на это. Я смогла это сделать, когда Дрю был здесь. — Всем вам может показаться, что это произошло совсем недавно. Но это неправда. Те люди давно умерли. Почтите их память, но не привязывайте себя и настоящее к прошлому в ущерб движению вперед.
— Если у нас нет лорда или леди, которые могли бы нас направлять, как мы можем знать, что делать? – Лавензия сложила руки.
— Вы все умны и способны; я видела, сколько свободы дал вам Руван. Он никогда не был заинтересован в том, чтобы диктовать вам каждое действие, и никогда этого не делал. Вам не нужен ни он, ни какой-либо лорд или леди, чтобы говорить вам, что делать правильно.
— Следующий пробудившийся лидер будет недоволен этим. Возможно, мы не избежим наказания, — пробормотал Квинн.
— Что они собираются делать? Убьют нас? Мы все равно все умрем, так что разве это реальная угроза? – Я удивлена, что именно Каллос указывает на эту мрачную истину. Но он всегда был прагматиком, всегда ориентировался на реальность, стоящую перед ним. — Если у нас есть возможность покончить с проклятием, мы обязаны попытаться. На то, чтобы проинформировать очередного лорда или леди и убедить их в наших планах, могут уйти недели.
Я киваю Каллосу и смотрю на Квинна.
— И если ты пробудишь другого лидера, он не будет настроен ко мне дружелюбно.
— Ты не знаешь...
— Ты прав, я не знаю, — прерываю я его протест. — Но подумай об этом. В лучшем случае они отправят меня обратно в Мир Природы. В худшем — они меня убьют. А когда они это сделают, Руван будет мертв. Меня не будет рядом, чтобы помочь напитать магией этот барьер, который держит его в стазисе.
Даже сейчас я чувствую, как из меня уходит энергия. Квинн ничего не говорит, и Каллос тоже не возражает против моей оценки. Я использую их молчание как шанс подняться на новый уровень.
— Дайте нам один месяц, — умоляю я Квинна и всех их. — Дайте себе еще один месяц, чтобы закончить это дело. У нас есть информация о Человеке-Вороне. У нас есть план. Если мы добьемся успеха, проклятие будет снято, и Руван станет королем. Темпост вернется. Если это случится, я уверена, неважно, что другие лорды и леди думают о наших методах — вы станете их спасителями, а их король будет на вашей стороне. Мы зашли так далеко, я знаю, что мы сможем это сделать. А если мы потерпим неудачу в нашей миссии, Квинн, то именно ты останешься в безопасности здесь, в замке. Через месяц ты сможешь пробудить следующего лорда или леди. Цикл начнется снова.
Но мы не потерпим неудачу. Этого я не говорю. Я не собираюсь мириться с неудачей, не тогда, когда мы так близки и так много зависит от нас. Я смотрю на каждого из них. Конфликт написан на их лицах, у всех, кроме Каллоса.
— Вы знаете, на чем я стою, — говорит он. — Я хочу покончить с этим, и я думаю, что Флориан права. Я думаю, мы сможем.
— Если Каллос считает, что мы можем это сделать, то и я тоже, — говорит Винни.
— Я не вижу, как месяц может повредить. — Лавензия опускает руки на бока. — С Квинном в качестве запасного варианта, если с нами что-то случится в этой последней миссии, вампир все равно будет под защитой.
У Вентоса такое же выражение лица, как у каменной стены за его спиной. Его брови нахмурены, руки скрещены, мышцы напряжены. Он качает головой и извиняюще смотрит на Квинна.
— Предполагается, что именно у тебя больше всего ума. — Квинн со вздохом смотрит на Вентоса. — Разве ты не должен быть стражем замка, который выполняет приказы превыше всего?
— Да. Но я
