ты любишь меня? — дрожащим голосом спросила я.
Шад испуганно округлил глаза и поднял уши торчком.
— Я знаю… знаю, что вопрос глупый… — принялась оправдываться я. — Но что я делаю для тебя? Ты — заботишься, защищаешь, так бережно ко мне относишься, словно я сокровище. Какое из меня сокровище?..
Выплёскивать на него обиду на саму себя и горечь от муторных мыслей было не самым правильным, точнее — вообще неправильно. Но это душило меня, требовало выхода. Сомнения нужно развеять, а сделать это без разговора — невозможно.
— То сокровище, которое я хочу беречь, — прошептал Шад, наклонившись ко мне, и от вида его потемневших глаз я невольно сглотнула.
Вроде бы — высокопарная и какая-то даже клишированная фраза, но как, чёрт возьми, сказано. Смысл был не в самих словах, а в том, что фамильяр в них вкладывал. Самым же главным, пожалуй, стало то, что он не присваивал меня, не говорил «моё», как это сделал бы тот же Ананта. Или — герой из глупой мелодрамы.
— Мои слова не прозвучали так, будто я в тебе сомневаюсь? — промямлила я, теряясь.
Он сел рядом, чтобы не нависать надо мной и бережно перетащил к себе на колени. Его смелое поведение заставило меня хихикнуть, но обращать внимание на этот жест не спешила — засмущается ещё, начнёт теряться, запоздало осознавая, что сделал. Мне было приятно, когда он действовал чуточку необдуманно, просто потому, что ему чего-то хотелось, забыв и о личном пространстве, и о том, что и почему делают люди. А самое главное — что за этим, чаще всего, следует.
— Ты не сомневаешься, — успокаивающе улыбнулся Шад. — Ты хочешь меня понять, разве не так?
— А меня ты уже отлично понимаешь, — расстроенно протянула я, но выворачиваться не стала — лишь подобрала подол платья так, чтобы сидеть было удобнее, и ткнулась носом в его ключицу.
— Это потому, что я думаю о таком больше, ведь понимаю — хуже.
— Не прибедняйся! — возмутилась я. — Ты очень-очень хороший, понимающий и заботливый.
— Я понятия не имел, каким должен быть и как себя вести. — Шад поднял моё лицо за подбородок и поцеловал в лоб, потом в висок, и наконец — в уголок губ. — Ты меня меняешь. Наверное, дело в этом. Я хочу быть рядом, потому что мне нравится, каким я становлюсь с тобой. Ты делаешь меня смелым, и поэтому я тебя так берегу.
Чувствуя разочарование из-за отсутствия полноценного поцелуя, я поджала губы и выжидающе уставилась на фамильяра. Не то чтобы он обязан был догадаться… если не сделает ничего сам, сказать прямо или самой потянуться к нему — не проблема, но…
— А ты? — вместо поцелуев спросил Шад и привычно сощурился. — Почему ты любишь меня? Только ли потому, что я рядом и весь такой заботливый?
— Это… греет и делает меня счастливой, — не стала отрицать я. — То, что ты рядом. То, как ты защищаешь меня. То, как касаешься, насколько понимаешь… Но не только поэтому, да. Знаешь, твои слова про смелость… про то, что я тебя меняю… Они — в самую точку. Я стала смелее благодаря тому, что ты рядом. И поэтому хочу, чтобы так было и впредь. И ты как-то сказал про страх, что, пусть и страшно, но делать что-то нужно… С тобой мне не так страшно.
Шад вновь поцеловал меня в уголок губ, и я поняла: дразнится. Потому что следующим, что он сделал, стали лёгкие прикосновение к шее и плечам. И лукавый взгляд снизу вверх, когда я чуть приподнялась и шутливо-обиженно посмотрела на него. Кажется, не мне одной выпитое ударило в голову.
— И правда смелее становишься, — пробормотала я и сама поцеловала его.
* * *
— Вы возьмёте нас с собой? — спросила я, с сомнением покосившись на Дверь, что вела в Корбеник.
Не думала, что Рэймо так резво возьмёт быка за рога и уже через пару дней решит сам наведаться к Властелину Севера, чтобы решить несколько вопросов и расправиться с недопониманиями. А заодно — соберётся заявить о том, что я кто-то вроде его ученицы и протеже. После жизни в Корбенике и подготовки к совету там же… я не ожидала, что здесь будет как-то иначе. Надеяться — надеялась, но всё же удивилась, когда чародей на следующей же день после праздника вскользь уточнил, сколько времени мне потребуется, чтобы прийти в себя, после чего пообещал и на вопросы ответить, и со всеми проблемами разобраться, что висели занесённым над головой мечом.
Дверь в Корбеник притаилась в самом обычном коридоре дворца. Когда чародей привёл нас к ней, я узнала её только потому, что видела до этого похожую и знала, как выглядели те Двери, за которыми находился путь к замку Властелина Севера. И только потом Рэймо рассказал, зачем и куда он хотел отправиться.
Сегодня Рэймо сильно отличался от того, каким я его уже видела. Белая рубаха, расшитый цветными нитями тёмно-синий жилет, чёрные штаны — вся его одежда казалась праздничной, вычурной, пусть и не выглядела богато. А на голове чародея вместо остроконечной шляпы — похожая на очелье узорчатая лента, повязанная будто впопыхах, из-за чего рыжие волосы находились в беспорядке. В остальном же его вид соответствовал одежде — и сапоги начищенны до блеска, и кольца на пальцах сверкают, и осанка под стать всему.
— Вы, детишки, заинтересованные лица, — покивал Рэймо, обведя взглядом меня и Шада. — Одной нужно бы разобраться с советом раз и навсегда, чтобы никто и пикнуть не посмел. А другому важно найти способ защитить духов от вероломства империи Тиё. Конечно, есть простой вариант — попросить Рюдзина что-то сделать с методами, к которым прибегает инквизиция. Но где гарантия, что человеческое невежество не наломает дров? Вряд ли все будут следовать принципам добра и понимания. Хотя, сделать всё-таки что-то придётся незамедлительно. Ещё немного, и имперцы доберутся до Севера, а в этом приятного мало что мне, что Нерису…
— Погодите, — замахала я руками, чувствуя, что теряю нить разговора. — Зачем вам это? Только ли потому, что мы вас освободили, вы так нас поддерживаете?
Лёгкость, с которой Рэймо протянул руку помощи, не давала покоя. Учитывая всё то, через что я прошла
