– В знании, что близок час моего освобождения. И моей мести. Мы поменяемся местами, Селлестераль, поменяемся.
Наместник лишь усмехнулся. Его полубезумные слова пленника не потревожили совершенно. Столько лет уже прошло, и пройдёт ещё целая вечность.
– Это пустые надежды. Когда я перестану к тебе приходить, это будет означать, что весь мир забыл о тебе.
– Я напомню миру моё имя, наместник! Оно ещё прогремит!
Селлестераль поднялся:
– Мир не слышит тебя отсюда. Смирись.
В лице арши что-то поменялось на мгновение, сверкнули ночной чернотой глаза, и по коже прошли трещинки, словно истинный облик хотел вырваться наружу.
– Никогда, – прорычал мужчина.
– Вот, видишь, как просто принять это. Если ты никогда не смиришься, это значит, что ты всегда будешь вынужден терпеть эти неудобства.
На этот раз он не стал горячо спорить, а просто ушёл в тень, вернулся на своё ложе и сел, бережно взяв в обе ладони маленький белый цветок. Селлестераль убрал на место стул и покинул темницу.
Когда шаги его стихли, лампы погасли, а наверху прошуршали стены, узник отложил левкой и подошёл к решётке. С сапог наместника и краёв его камзола, который он не потрудился высушить, натекла небольшая лужица дождевой воды. Арши сел на колени, и вытянул руку за решётку, которая при каждом прикосновении опаляла его, как раскалённая.
Не хватало нескольких дюймов, всего ничего. Арши с шипением отпрянул от решётки. Отдышавшись, он распластался по каменному полу и вновь просунул руку между прутьями, прижался плечом, не обращая внимания на боль. А она всё нарастала. Зарычав, он зажмурился и дотянулся ладонью до этой лужицы. Вода… Он не видел и не чувствовал её так долго…
***
Робкий стук в дверь отвлёк Альвика Рейнса от сосредоточенного бормотания над страницей письма, которую он расшифровывал весь день. Ничего не сходилось. Без оригинального словаря он никак не мог прочесть этот диалект, и уже чаще бормотал проклятия, чем повторял отдельные слова, которые понял по сходству со светлоэльфийским языком. Стук повторился. Казалось, ещё более робко. И Альвик рассвирепел. Больше, чем, когда что-то не сходится, он ненавидел такие вот неуверенные стуки в дверь. Сразу понятно, что там ждёт какое-то ничтожество, которое будет чего-то просить и лепетать.
– Войдите, – рявкнул он, и в дверь протиснулась сперва лысина Томиаса Фелни, а затем он сам. – Здравствуйте, Фелни. Что привело вас ко мне?
Следователь, на лице которого отчётливо отпечаталась неизбывная тоска по пенсии, выкатился на середину ковра и помял в руках растрепанную папку.
– Здравствуйте, магистр Рейнс. Я тут, вот, посоветоваться пришёл.
– О чём?
Следователь быстро подошёл к столу, промакивая на ходу лысину старым платком, и разложил перед Альвиком папку, прямо поверх писем и словарей. Движения его были резкие, дёрганые, от одежды едко пахло потом. Рейнс невежливо повёл перед лицом ладонью, отгоняя зловоние, и кисло уставился в папку. Там были зарисовки чьей-то раны и листы с отпечатанными на пергаменте плохого качества фотографиями трупа со Стекла.
– И что это?
– А помните, лет десять назад вы просили меня вам рассказывать о странных ранах. Ну тех, как скальпелем нанесённых…
Почему-то старый следователь запинался, как молодой участковый, и потел всё больше. Королевский маг наводил на него волнение и ужас, а роскошная обстановка его дома давила и тяготела. Он дал зарок себе, что вернётся в свою квартиру в несколько меблированных комнат и сразу напьётся коньяку. От сердца сразу немного отлегло, обещанный желудку коньяк уже грел душу.
– Не помню, – сухо ответил Рейнс, глядя в глаза следователю и заставляя того снова нервничать.
– Да мы его тогда ещё Призраком окрестили, убийцу того. Ну не мы, конечно, Дома наёмничьи, но это ведь не важно.
– Ах да, припоминаю, – маг с куда большим интересом посмотрел на рисунки и фотографии, но был по-прежнему раздражён. – Что-то узнали новое?
– Вероятно, он снова в Лерду вернулся. Одного вора тут убили недавно, рана полностью сходится с ранними записями. Норл, судмедэксперт наш, подтвердил. А он точно говорит. Он ведь тогда и тело отца вашего осматривал…
Глаза Рейнса угрожающе потемнели, он исподлобья взглянул на Фелни, и тот ощутил, как резко похолодало в комнате, и сжался.
– Не упоминай моего отца, Фелни! Когда нашли это тело?
– Да на прошлой неделе ещё, уже и закопать успели, лето же, жарко, а оно на свалке ещё полежало…
– Почему сразу ко мне не пришёл?
– Так сперва убедиться надо было, экспертизу. Вы ж без экспертизы не примете материал. А потом не пускали вы к себе. Я же уже третий раз прихожу.
Альвик пролистал принесённые документы. Норл был очень скрупулёзен, когда описывал процедуру вскрытия. Целое сочинение в трёх листах мелким почерком. Прямо, как тогда.
– Спасибо, господин Фелни, можете идти. Если появятся новые данные, сразу пишите мне на Стекло, я приму вас в ближайшее время.
– Своего-то у меня нет, дорогая штука, я с рабочего тогда напишу.
– Хорошо. До свидания, господин Фелни. Благодарность за работу не заставит себя ждать.
– До свидания, магистр Рейнс. Спасибо, – откланявшись, следователь вышел за дверь и снова промокнул лысину. В предвкушении коньяка во рту обильно выделялась слюна.
***
Дождь
