королевств несколько, а раз несколько королевств, то и мода в них может отличаться.
Я перебирала платья снова и снова, решая, что к какому костюму относится. Вот, кажется, одежда иностранки… вряд ли налезет на Эрме, но ничего, жить захочет — еще и не так раскорячится. Это пойдет Марибель, а это — Лили. Жано придется остаться мужчиной, платьев его размера мне сегодня не завезли.
Сообразив несколько тюков, я подхватила их и направилась к выходу. Платья оказались адски тяжелыми, с меня полил пот, с непривычки и от немалых нервов я заплутала, и никто не встретился мне в коридоре, разве что я услышала плач. К черту сочувствие, мне самой обрыдаться впору.
Наконец я увидела яркий дневной свет и поспешила на улицу. Навстречу мне шла знакомая монахиня с величавым священнослужителем, явно непростым, судя по одежде. Я прижалась к стене, не без удовольствия бросила тюки и уставилась в пол.
— Ты куда, Эдме? — спросила монахиня, поравнявшись со мной.
— Это она, сестра Клотильда?
Монашка, вероятно, кивнула, потому что священнослужитель пробормотал:
— Что же, хорошо, очень хорошо, — и они ушли. Я посмотрела им вслед — оставьте меня уже в покое, длиннорясые мои друзья, я только что нарисовала себе радужное будущее и оно меня устроило. Почти целиком.
Стараясь не думать о епископе, или кто он был, испортившем мне настроение, я перетаскала одежду во дворик, где проходил смотр кандидаток, часть барахла развесила где и как попало, а нужный тюк, оглядываясь, поволокла в подвальчик. Никого не было, но я опасалась, что за мной наблюдают… плевать, я же дурочка, скажу, что в садике больше солнца, и надеюсь, поломанные розы мне в наказание никуда не воткнут.
Я впихнула тюк в дверцу, пролезла следом сама. Тишина — я осторожно свистнула и не получила ответа.
— Эй! — позвала я. — Эй-эй! Пс-с!
Снова безрезультатно. Я начала растрепывать тюк и едва не заорала, когда услышала совсем рядом шаги.
— Напугал! — вызверилась я. Эрме, насколько я могла рассмотреть, смутился. — Я принесла одежду. И для Марибель, и для Лили. А вот этот костюм можешь надеть ты — и притвориться женщиной. Вас если и ищут, то двоих мужчин и двух девушек. Сбейте их с толку.
— Конечно, нас ищут, — невесело усмехнулся Эрме и странно прищурился. — Когда уходит дилижанс, ты узнала?
— Мог бы сказать спасибо, — буркнула я. Почему не сказал?..
— Я тебе заплатил.
Да, правда.
— Завтра утром. Сидите здесь, тут самое безопасное место. Еду… принесу, когда меня саму покормят.
— Денег у меня больше нет.
Испытывая необъяснимую обиду и непонятное чувство, что что-то пошло не так, причем по моей вине, я дернула головой и начала пробираться к выходу. Я не прошу у тебя денег, дурачок, просто… скройтесь отсюда и доберитесь до Астри, если получится. Я очень хочу, чтобы у вас получилось.
Мне даже не влетело за то, что я устроила за заднем дворе блошиный рынок. Я почесала спину — что же, название выгодных для всех сторон торговых площадок появилось не просто так, и притерпеться к насекомым будет проблематично…
— Эдме, иди-ка сюда.
Сестра Клотильда меня караулила. Я выругалась про себя — мне можно, я не настолько религиозна, тем более в мире, о котором знаю чуть больше чем ничего — и подошла, наклонив голову.
— Пойдем со мной.
Я хотела сказать, что еще не закончила, но подумала — может, покормят. Шли мы на этот раз недолго — поворот, и сестра Клотильда распахнула дверь, втолкнула меня в комнату, и я, осмелившись поднять голову, увидела сразу несколько неплохо знакомых мне лиц.
Епископ, его высокопреосвященство, монахиня, которая учила меня жизни вчера и сегодня утром, и — внезапно! — служанка маркизы, и все они смотрели на меня как на антикварную диковину или неведомую доселе зверушку. Оценивающе как-то они на меня смотрят, подумала я, и кольнуло неприятное ощущение, что они прикидывают, сколько дукатов за меня можно выручить. Много, конечно, никто не даст, на всех не хватит, на какой барыш рассчитывает служанка — неясно.
— Эдмонда, — ласково обратился ко мне кардинал, — не бойся, детка. Подойди. — Я подошла, терять мне все равно было нечего. Эти пятеро точно не вампиры… хотя как знать. Впрочем, вечная жизнь — неплохо, буду достаточно осторожна, проживу веков пять до тех пор, пока местное общество разовьется в нечто приличное. — Скажи, ты хочешь удачно выйти замуж?
Нормальным ответом было бы категоричное «нет», но… как бы ответила Эдме, а не Мартина Маринова, она же Мария Морская?
— У меня нет жениха, ваше высокопреосвященство, — я присела в книксене. Это вообще допустимо перед кардиналом? — Меня никто не берет замуж.
Служанка маркизы хихикнула.
— Это не беда, Эдмонда. — И можно бы даже поверить в чужие добрые намерения. — Ты будешь жить во дворце, спать на мягкой перине, носить красивые платья.
А кормить, черти, меня станут? Вот вы хотя бы подумали, что я безумно хочу жрать?
— У тебя будет много денег и муж, — кардинал закончил живописать мое будущее и удовлетворенно откинулся на спинку стула. — Согласна?
Я показательно шмыгнула носом и задумалась, причем не притворно. Итак, меня все-таки собираются отправить в Астри. Зачем, почему меня? Даже если меня разодеть, на принцессу я не тяну. Скорее всего, я неграмотная, что говорить о прочем — танцы, какой-никакой, но этикет, а я ем, будто меня вчера с пальмы сняли. В любом случае это выгодно им, но невыгодно мне — или выгодно?
— Она не поняла вас, святейший из святейших, — вмешался брат Луи. — Но в нашей ситуации… — Он посмотрел сперва на сестру Клотильду, которая так и стояла за моей спиной, потом на епископа и вторую монахиню. — Господин Тризано неплохо заплатит церкви за то, что мы заменим его дочь.
— Кто отличит Анриет Тризано от этой девчонки? — пожал плечами епископ. — К тому же она представится ее высочеством принцессой Эдмондой вер Комстейн.
— Да она это не выговорит, — отмахнулся брат Луи, а я опустила голову и закусила губу. Так вот оно что, дьявольщина какая, я тезка ее высочества. Венценосную Эдмонду никуда не отдадут, а я, а что я? Может, в Астри тащат на плаху поддельных девиц? Кладут сперва на горошину…
— Ваше высокопреосвященство, — встрепенулась служанка маркизы, — святой брат, ваше преосвященство! А как быть с моей несчастной госпожой?
По ее лицу — я набычилась, чтобы не пропустить этот момент, и смотрела исподлобья — вообще не заметно было, чтобы судьба маркизы ее как-то заботила, но вот ее собственная спина
