Правда, он был уверен, что Анастасия куда сильнее хочет избежать танцев, чем действительно ощущает чувство голода.
Пока шли к столам, Фокс несколько раз кивнул своим сотрудникам, которые тоже были в числе танцующих, показывая им, что срываться и бежать никуда не надо — с принцессой он и сам справится. Во дворце Арена Анастасии точно ничего не грозило.
Её высочество опустилась на один из бордовых пуфов, канцлер сел рядом, и к ним тут же подскочил один из слуг, принялся ухаживать — наливать напитки, подавать закуски. Анастасия, вопреки своим словам, почти ничего не положила в тарелку — чуть-чуть салата и тарталетку с какой-то причудливой начинкой. А когда слуга поклонился и отошёл, поинтересовалась у Роланда:
— А почему вы не танцуете, канцлер? Если хотите, я вас отпускаю.
— Видите ли, ваше высочество, — ответил Фокс с улыбкой, — то, что я умею танцевать, не означает, что я это люблю. Так бывает — порой мы что-то умеем, но не любим, а порой наоборот — любим, но не умеем. Например, его величество Фредерик очень любил играть на пианино, даже я бы сказал — обожал. Но, когда он это делал, лично у меня уши в трубочку сворачивались.
Анастасия засмеялась и слегка порозовела, глядя в тарелку. Она ковыряла вилкой салат, будто никак не могла выбрать, какую его часть положить себе в рот.
— Отчего же вы не едите, ваше высочество? — осторожно уточнил Роланд. — Невкусно?
— Вряд ли еда здесь может быть невкусной. — Девушка подняла глаза и посмотрела на Фокса со смущённой улыбкой. — Я просто помню, что мне нужно потанцевать ещё как минимум дважды… Я и так не слишком хороша в этом, а если ещё и поем…
— Не думаю, что кто-то обидится, если вы больше не станете танцевать, — усмехнулся канцлер, глядя в синие глаза Анастасии. Удивительный оттенок… Нежный и глубокий. Когда принцесса смотрела на Роланда, он чувствовал себя не взрослым мужчиной, а мальчишкой, неожиданно нашедшим посреди выжженного поля цветущую белую лилию. — Да и вряд ли кто-то считает, сколько раз вы это сделали, ваше высочество. Кроме того… послезавтра вы уедете. Не всё ли равно?
— Возможно, вы правы, — негромко ответила Анастасия, заворожённо изучая лицо Роланда. — У вас…
Она запнулась и сильнее покраснела.
— Что такое? — встревожился канцлер, невольно коснувшись руки девушки. Ладонь была приятно прохладной, и пальцы дрогнули, отзываясь на прикосновение. — Я чем-то обидел вас, принцесса?
— Ну что вы, — почти прошептала Анастасия, по-прежнему алея щеками. — Я просто обратила внимание на ваши глаза.
— А что с ними? — не понял Роланд.
— Они ярко-зелёные. Я такого цвета глаз никогда не видела.
— А-а-а, — засмеялся мужчина. — Я унаследовал этот цвет от матери. Она была рыжей, гораздо рыжее, чем я, и зеленоглазой. У неё была очень яркая красота, никакими серыми платьями не скрыть.
— А вы… больше похожи на неё или на своего… отца?
Анастасия спросила это робко, с опаской, явно сомневаясь в приличности вопроса. И правильно сомневалась — в Альтаке считалось крайне неприличным спрашивать у носителя двойного имени, кем были его родители, особенно отец, и на кого из них человек сильнее похож. Все старательно делали вид, что им до этого нет никакого дела.
Происхождение Роланда заботило многих, а некоторые — например, Огден — о нём явно догадывались. Но законы Альтаки были неумолимы — незаконнорождённым детям запрещалось жениться и уж тем более восходить на престол. На сторону Остина Роланда Фокса никогда в жизни не встала бы королевская гвардия, не помогло бы даже вмешательство Арена. Поэтому тех, кто догадывался о том, кем канцлеру приходился покойный король Фредерик, не слишком беспокоил этот вопрос.
Прав у Фокса, несмотря на должность и богатство, было даже меньше, чем у не-аристократов в Альганне.
— На отца я вообще не похож. Я пошёл в деда со стороны матери, по крайней мере, если верить её словам, — он умер за несколько лет до моего рождения, — ответил Роланд вежливо.
Он немного соврал — пара родинок на теле точно принадлежала генам Фредерика, да и характер, пожалуй… Мать была мягкой и безвольной женщиной. Она даже не пыталась вырваться из-под гнёта своего любовника, да и не использовала никогда собственное положение как причину для того, чтобы хотя бы перестать работать на кухне. Ей там нравилось — и этим всё сказано. Фредерик её даже немного презирал за подобный характер… Но Роланд — нет. Он свою мать очень любил и ни в чём не обвинял.
— Дед был конюхом, принцесса. А мама работала на кухне, отвечала за нарезку овощей и фруктов.
— Достойный труд, — откликнулась Анастасия, чуть поджав губы, и взглянула на канцлера с вызовом. — Ничуть не хуже, чем работать на земле, сажая цветы и растения, как это делаю я.
— Согласен, — ответил Роланд, улыбнувшись, и его сердце при этом дико забилось, затрепыхалось в груди, посылая волны тепла по всему телу.
Наверное, потому что ни одна девушка в Альтаке не отреагировала бы подобным образом на то, кем являлись ближайшие родственники канцлера. А уж его двойное имя и вовсе вызывало оторопь. Все девушки мечтают о семье, а узнав, что твой собеседник не сможет им её дать, меняли своё отношение к Роланду как по щелчку пальцев.
Какая уж там любовь.
Анастасия
Тот факт, что общество в Альтаке удивительным образом гораздо более социально структурировано, чем даже в Альганне, всегда поражал принцессу до глубины души. В её стране существовала аристократия, нетитулованные маги и обычные люди — и всё. Аристократам было запрещено жениться или выходить замуж за всех остальных, нетитулованные вполне могли связать свою жизнь и с обычными людьми без магии, но делали это редко — слишком велика была разница в мировоззрении, да и жили маги почти в два раза дольше, и старели иначе. А вот аристократия и нетитулованные не слишком отличались между собой — и этот конфликт едва не привёл к гражданской войне.
Давным-давно магия была привилегией аристократии, но с течением времени одарённые дети стали рождаться и у обычных людей. Так появились нетитулованные маги, не-аристократы, которые, в отличие от аристократов, не имели множества социальных благ и обязаны были платить налог на дар от рождения до самой смерти. При этом по величине дара такие маги могли быть и очень сильными,
