— Не подходи! Не желаю тебя ни видеть, ни слышать! Никогда! Предатель! — со всей силой врезала по щеке.
Обогнула его и направилась дальше. Ладонь словно жгло пламя. Пламя боли и вины. Так надо!
К счастью преследовать он её не стал, хотя горячий взгляд в спину она ощущала до самых дверей во дворец. Обернуться не посмела.
Охранники, следующие за ней, остались снаружи, в коридоре у её комнат. В первую очередь нужно в кабинет короля, теперь её кабинет. Над креслом, в разукрашенных ножнах висел меч. Голубоватое сияние в навершии, пробивающееся через желтизну янтаря, притягивало взгляд. Анела достала из-за стола шкатулку, вытащила из неё ключ. В храме его отдал Владыка. Сказал, что пришло время. Удивительно было слышать от него это. Затем сняла меч. Янтарь в навершии был изрезан узором: четыре круга по сторонам и пятый на вершине. В углубление у навершия точно вошёл ключ. Казалось монолитный, камень раскрылся бутоном цветка и на ладонь Анелы выпал ярко-голубой переливающийся камень — Воздух. Третий камень. Грань царапнула палец, окрасилась кровью, которая тут же впиталась. Янтарь снова соединился. И никто никогда не догадается, что в нём когда-то что-то было спрятано. Хорошо.
До восхода осталось немного. Нужно торопиться…
* * *
Китан нажал рычаг, потайная дверь отодвинулась, и он шагнул в комнату Анелы.
— Что этот негодяй сделал? — сразу же бросил он и застыл, разглядывая Анелу.
Она стояла к нему спиной. В дорожной одежде: в чёрных брюках, заправленных в длинные кожаные сапоги, в кожаной куртке. На поясе сумочка, волосы заплетены в тугую косу, выглядывающую из-под шляпы. Анела задумчиво не сводила глаз с двух бокалов с вином и, казалось, даже не услышала его.
— Ты куда собралась?
— Лучше зачаровать вино или попробовать наслать сон? Боюсь, тогда могу и не соизмерить стихию. И превратится дворец в сонное царство… — невыразительный голос пугал.
— Ты о чём?
Она обернулась, и Китан едва сдержался, чтобы не отступить. На лице сестры не было ни единого чувства — каменная маска. Глаза приобрели ледяной неживой тёмно-сиреневый, почти чёрный цвет. Сдерживаемая тёмная стихия.
— Мессир схватил Висею, — обронила Анела.
— Я с тобой! — не колеблясь, решил он. Отговаривать её — только зря тратить время и силы. Это несомненно! Единственное, что он может — быть рядом и помочь.
Приготовился спорить, но она неожиданно кивнула:
— Хорошо! Ты уведешь малышку.
Это его не устраивало. Китан не собирался оставлять Анелу одну с мессиром. Знать об этом ей пока не нужно.
Анела махнула на тайный ход:
— Он выведет за пределы города?
— Да.
— Идём!
* * *
Лабиринт подземных ходов вывел в лес, в нескольких милях от дворца и примерно в двух милях от места встречи. Утренний воздух после душных подземелий кружил голову. Медленно просыпалась природа. В трель жаворонка вливался писк пищухи. Уханье филина, запоздало отправившегося спать. Шелест травы под мелкими пичужками и животными, разбегающимися от приближения людей. Небо светлело и окрашивалось в нежно-жёлтые цвета. Предвещало скорое появление Ока Богини.
Лесу, природе не было никакого дела до двух человек в тяжёлом молчании шагающим по высокой сухой траве. Когда напряжение стало невыносимым, Китан вдруг заговорил о Старом мосте.
Мост должен был стать одним из символов силы и единства Амбрании и выстоять до конца времён. Чаврус повелел выстроить его, когда закладывалась основа столицы. Камни привозили из Западного перевала целыми вереницами телег, оттуда же привезли два десятиметровых камня, из которых ваятель создал скульптуры: мужчина и женщина — Король Чаврус и Святая Эйриния. Мост через быструю реку показал бы, что они едины. Что Богиня поддерживает короля во всём.
То ли камни оказались непрочными, то ли подвели строители, а может и правы простолюдины, что на этом месте лежит проклятие иридис, но прошло немного лет и мост развалился. Сколько не пытались его отстроить — безрезультатно. Остались только две опоры-статуи на противоположных берегах быстрой глубокой реки. Их можно разглядеть из самой высокой башни дворца.
Король, в конце концов, запретил к мосту притрагиваться. Построили в отдалении другой, провели дорогу. Старая дорога заросла, и свидетелями об одной из неудач короля остались лишь эти статуи.
От голоса брата напряжения чуть ослабло. Анела была бесконечно благодарна ему, что разрушил сдавливающую тишину. Анела ни одна — это вселяло надежду. Брат поможет, они вдвоём справятся. Этот невыносимый холод внутри, за которым тлела ярость и страх, становилось легче переносить. Не дать себе воли, не поддаться стихии и не разнести к Тьме всё вокруг. Тёмная стихия словно робела лишний раз напоминать о себе рядом с Китаном, защитником.
Деревья расступились. В глазах зарябило от поляны золотарника. За ней блестела быстрой говорливой водой раздольная Акванга.
Каменное изваяние высилось по правую руку с сотню сажень от них. Не смотря на то, что трава окутывала статую, ещё можно было различить женщину в развевающейся одежде, с протянутой рукой, на которой мирно горело пламя. Она его дарила. Предлагала исполину на другой стороне реки. Но соприкоснуться им не удастся. Никогда! Чистое течение, которое не перейти, не перепрыгнуть, разделяло их. Как при жизни что-то разделило Чавруса и Святую.
Тёплое касание стихий предупредило, что охотницы рядом. А где они, там и мессир.
Только обошли статую и путь загородили два солнечника и охотница. Обыскали. Китану пришлось расстаться с мечом и ножом. Только после этого их пропустили дальше. Ряд солнечников стоял напротив ряда охотниц. Ненависть на лицах охотниц, настороженность и опаска у солнечников Анела отметила мимоходом. Она не могла отвести взгляда от расширенных от ужаса глаз Висеи, дорожек слёз на маленьком личике и, казалось, огромного кинжала у горла.
Изверги! Какая Тьма вселилась в них?! Нельзя использовать детей в своих разборках. Ничто не стоит и слезинки в их глазах.
Рука, держащая кинжал дрогнула, девочка вскрикнула.
Анела вцепилась в руку Китана, заглушая огонь стихии. Она требовала уничтожить, разнести в пыль. Убить причинившего боль дорогому существу. Нельзя! Пока нельзя!
Туман перед глазами стал рассеиваться.
Рука с кинжалом чуть расслабилась.
Анела отвела от девочки взгляд на крепкие руки в серебряных перчатках, сжимавших кинжал, на золотистую мантию и встретилась с чёрными холодными, ничего не выражающими глазами жрицы-охотницы. Фейс, кажется, так её назвал капитан солнечников. Что за амулеты на них? Неужто они действуют с такой силой, что жрица становится способной убить ребёнка? Жрица, которую всегда учили защищать и оберегать! Учили, что малейшее зло расширяет лазейку для Тьмы. Что пусть лучше преступник останется на свободе, чем невиновный будет казнён. Не хотелось верить, что жрица может нанести вред малышке. Но набухающая от крови царапина на нежной коже девочки доказывала обратное.
