— Он и соседка наша, дочь трактирщика Сельвина, — одними губами шепнула та, сцепив руки.
— Исстрадался и извелся? — с презрением и даже толикой жалости к доверчивой бабе переспросил Латрис, покачав головой.
— Коль ваше высочество меня своей горничной видеть желает, согласная я, — отвернувшись резко, будто перечеркивала или навсегда вычеркивала беспутного мужа из своей жизни и памяти, сказала Мартила. — За честь почту! Этот — не муж мне более.
— Свидетельствую и подтверждаю, — спокойно огласила свою волю Соединяющая Судьбы. Так же, как свести воедино, в ее воле было расторгнуть любые узы, пожалуй, кроме Уз Половинок.
С тонким хрупким звуком на запястье Мартилы сломался на две половинки медный брачный браслет и, не долетев до пола, рассыпался в рыжий прах.
Женщина тихо шепнула Элии:
— Спасибо! Мне нужно было знать и нужно было освободиться.
Богиня Любви кивнула в ответ и промолвила:
— Жалость и обычай не лучшая подмена истинному чувству, призванному соединять двоих. Не ошибись вдругоряд. Не все навязанные и взваленные на себя лживые узы рвутся так легко, и не всегда рядом окажется тот, кто может их разорвать без отдачи.
— Спасибо, Эли, — благодарно улыбнулась Бэль и сочувственно обратилась к Мартиле:
— Ты не огорчайся так, он плохой человек, ты лучше найдешь! У нас в замке очень много красивых и достойных стражников! А хочешь, я тебя с собой возьму, когда Кэлер в следующий раз петь будет?
— Очень хочу, — невольно улыбнулась подрагивающими губами женщина, украдкой отирая высыхающие слезы.
— Зачем вы так? Делаете правильно, а говорите жестоко! — вступилась не за себя, за другую, робкая мышка Орис, предъявляя претензии принцессе.
Даже глазищами возмущенно сверкнула. Будь на месте или рядом с Элией драгоценнейший брат Энтиор, не миновать девице кнута. А принцесса лишь чуть заметно усмехнулась, мысленно одобряя выбор маленькой кузины. Если горничная, привязавшись к госпоже, будет печься о ней столь же пылко, как защищала Мартилу, дерзость можно простить.
— Ваше высочество, — прохладно проронила Элия.
— А? — не поняла Орис.
— В беседе с принцессой Лоуленда надлежит употреблять обращение 'ваше высочество', это касается и моей кузины принцессы Мирабэль. Разумеется, она может дозволить и даже пожелать более дружеского общения. Но я не советовала бы вам использовать его при свидетелях. Репутация и титул обязывают, — прочла небольшую лекцию богиня не столько служанкам (ловящим, кстати, каждое слово), сколько сестренке. А потом не без надменной снисходительности ответила и на сакраментальный вопрос 'Зачем?':
— Что до твоих претензий, дитя, Я Богиня Любви и Логики. Милосердие же больше в сути твоей новой хозяйки — Богини Исцеления.
После чего, утратив всякий интерес к просветительству среди горничных, обратилась к Бэль:
— Пометь их своим знаком, дорогая, и не забудь, когда прибудете в замок, отвести к младшему управляющему для получения медальонов.
— Нас будут клеймить? — задрожала как осинка на ветру Орис, похоже воображая что-то вроде раскаленного тавро для скота.
— Магией. Это не больно. Знак богини будет защитой для вас в замке и в городе, когда я сниму свой, — равнодушно объяснил эльф, профессионально купируя панику. Достав из-за пояса деревянную палочку, оправленную в светлый металл, он поочередно коснулся шей рабынь, снимая временное клеймо владельца. На долю секунды на коже вспыхнул зеленью крохотный трилистник и исчез. Орис хихикнула, ощутив щекотку.
Бэль — юная рабовладелица, прежде знакомая с процедурой нанесения метки, лишь как с одним из упражнений на занятиях магией, выслушала сестру и с достоинством кивнула. Потом она скорее попросила, чем велела, своей живой собственности в двух экземплярах:
— Протяните левую руку ладонью вверх.
Орис и Мартила уже без опаски последовали призыву. Мирабэль глубоко, ровно задышала, накрыла своими ладонями руки женщин и сосредоточилась на мысленном призыве формулы отпечатка силы. Орис вновь захихикала:
— Щекотно!
Руки рабынь обволокло нежное сиреневое, как дымка на цветущей сливе альдора, сияние, в воздухе разлился чудесный аромат. Бэль отступила в сторону, и все увидели миниатюрное изображение бутона розы с капелькой росы на первом, готовом развернуться лепестке. Его прихотливый изгиб в точности повторял первую букву имени юной богини, исполненную высоким шрифтом.
— Как красиво, — невольно вырвалось у Мартилы.
Клеймо воистину никаким клеймом вовсе не было, скорее оно походило на изящный рисунок, каким в мире Мартилы любили украшать себя знатные дамы. Вот только таких великолепных — ярких и красивых — женщине видать еще не доводилось.
Эльфийка после успешной демонстрации личного знака, вмещающего частицу божественной силы, довольно улыбнулась. Все-таки сегодня она впервые продемонстрировала кому-то, кроме членов семьи и учителя магии, прообраз своей будущей официальной печати. И не просто показала, а использовала по прямому назначению. На лице Бэль все еще блуждал отсвет гордости и неожиданно острого ощущения собственной взрослости, когда она, тщательно сплетя заклятье переноса, перемещалась в замок в обществе двух женщин, отныне ставших ее горничными.
— Моя богиня довольна? — опустился на колени перед Элией Латрис и почтительно склонил голову.
— Да, благодарю, — принцесса коснулась светлой макушки эльфа. Тот затрепетал, омываемый толикой силы богини, отданной адепту, прилагавшему несколько чрезмерное рвение, дабы заслужить не только милость богини, но и милость женщины. Первое ему было охотно даровано, второе не будет даровано никогда. — Ты постарался с ассортиментом, чтобы Бэль выбрала правильно.
— Я сделал лишь то, что вы повелели, моя богиня, — выдохнул мужчина, не поднимаясь с колен, такая поза казалась ему самой естественной.
— Значит, должен получить награду, — продолжила красавица. — Вот чек, впишешь в него цену двух рабынь и затраты по сбыту пустышек, набранных для контраста. Возьми!
Элия передала Латрису прямоугольник чека со своей витиеватой росписью и магической печатью. Торговец спрятал его в кошель с таким почтительным восторгом, что принцесса поняла: ее чеку никогда не суждено быть обналиченным. Так он и будет исполнять роль святой реликвии в личной молельне эльфа. Впрочем, это мало трогало богиню, обладающую огромной паствой в тысячах миров, в том числе и среди Дивных. Служитель оказал необходимую помощь и был волен распоряжаться наградой по своему усмотрению. Принцесса, будучи в добром расположении духа, даже добавила щедрый бонус, подав Латрису руку для поцелуя. Едва смея дышать, мужчина благоговейно коснулся губами нежнейшей кожи Богини Любви и фанатично прошептал.
