она пробивает рапирой второе крыло, пригвоздив зверя к земле.
Появляемся и мы с Вентосом. Мои доспехи слабо светятся от крови, которую я намазала на них, активируя магию внутри. Я упираю кинжал в тыльную сторону открытой ладони. Кожа сжимается, но оружие пылает магией. Я направляю его на птицу.
— Хватит бороться. Ты проиграл, Терсиус. Сегодня все закончится.
При его имени воздух наполняется треском и щелканьем. Перья ворона исчезают в тумане, который расплывается, образуя фигуру человека. Он древний, изборожденный, тощий и такой же голый, как в день своего рождения. На его плоти видна вся цена проклятия и времени — ряд зарубцевавшихся шрамов от кровопускания и разрушительного действия магии, которую я не хочу понимать. Рапира Лавензии по-прежнему вонзается ему в руку. В другой — кинжал Винни. Каким бы сильным он ни был, с таким количеством серебра ему не справиться. Но для пущей убедительности Вентос держит его на острие меча.
— Значит, ты знаешь мое имя. — Голос у него тонкий, как кожа, с придыханием от многовекового перерыва. — Но если ты хочешь убить меня, то ты явно не знаешь, почему я сражаюсь.
— Я знаю все, — лгу я. Конечно, есть еще пробелы, но я знаю достаточно.
— Если бы ты знала все, ты бы не мечтала сражаться вместе с ними.
— Я знаю истории о Короле Солосе и первых людях. Но, что, возможно, более важно для тебя, я знаю, что он украл твою возлюбленную, Лоретту.
Терсиус завыл от смеха. Его живот и грудь вздымаются. Мы позволяем ему выплеснуть свое веселье, хотя оно и звучит как удар кинжалом по стеклу.
— Моя возлюбленная? Нет, ты явно ничего не знаешь. — Он широко ухмыляется, демонстрируя клыки. Они несколько отличаются от изогнутых клыков вампира. Они короче, их острия более треугольные. Глаза по-прежнему изумрудные, только окольцованы золотом. Человек, превращенный в вампира, — это совсем другое существо.
Именно цвет его радужки в сочетании с клочьями темных волос заставляет меня заполнять щеки, ямку у глаз, лепить образ молодого человека. Сон возвращается ко мне с укором воспоминаний. Я была дурой.
— Она была твоей сестрой, — понимаю я.
— Она была магическим ученым, лучшим из всех. Это она сказала, что мы должны пойти в горы на праздник Кровавой Луны. Она хотела увидеть магию. Но этого было мало. Как только он прочитал ее будущее, она захотела помочь им, как одержимая. — Он качает головой, слабые вдохи бьются о ребра. — Я был фармацевтом, я знал тело. Без меня она не смогла бы помочь вампирам. Я был истинным основателем кровавого предания. Я был тем, кто открыл его применение и использование, и я пожинал его плоды до того, как они осудили меня за мою гениальность.
— Ты... ты превратил себя в вампира, — шепчу я.
Он лукаво улыбается.
— Я знал цену величия. Я принял эту цену. Но моя сестра была мягкой. Она взяла мою работу и сделала ее более приемлемой. Она снизила цену и сделала ее демократичной. — Все истории о жестоком обращении с людьми имеют смысл — они были, но не Солосом. Не Солосом, а одним из них. Терсиус обратился против своих сородичей, чтобы создать кровавое предание, служащий только ему. Два кровавых предания — одно по принуждению, другое по свободной воле. Терсиус был отцом первого, а его сестра — второго, того, кого узнал бы Солос. — Так кому же Солос отдал должное? Единственной женщине, на которую он положил глаз. Этот ублюдок даже назвал его в ее честь.
— Кровавое предание, — шепчу я. — Лоретта3.
Вампиры, возможно, не были готовы к тому, что их король станет поклявшимся на крови с человеком, но это не помешало Солосу оказать ей честь. Эта информация меняет все мои предположения. Залы замка, хотя и тайные, были огромны. Солос давал ей все, что мог, пытаясь найти как можно больше способов интегрировать ее в общество до тех пор, пока они не примут ее открыто. Он держал ее рядом, где мог защитить. Скорее всего, он начал знакомить ее со своими помощниками и советниками, чтобы сначала склонить их на свою сторону, как, например, Джонтуна. Его архивариус хранил записи о работе Лоретты и старался оформить их как можно лучше... у них просто не хватало времени.
— Так ты взял ее работу...
— Это была моя работа, — настаивает он. — Они просто не смогли осилить затраты. Вампиры были слабы, они всегда будут слабы. Но мы — ты и я, у тебя тоже есть это, я чувствую в тебе магию — мы можем стать сильнее. Мы следующая эволюция вампира и человека. Ты видела это, ты чувствовала это. Вместе наши армии, подпитываемые кровавыми преданиями, будут править не только горами, но и всем Мидскейпом. Мы сможем открыть новую эру.
— Ты ничего обо мне не знаешь. — Я размахиваю своим оружием. — А теперь скажи мне, как снять проклятие.
Терсиус снова разразился хохотом.
— Я надеялся, что ты мне скажешь.
— Не прикидывайся дурачком.
— Это не мое проклятие. — Он покачал головой. — Я все эти годы пытался выяснить, кто его сделал, чтобы усовершенствовать. Блестящий дизайн, но явно недостаточно хороший, чтобы покончить с вампиром. И недостаточно хороша, чтобы покончить со мной, как я подозревал.
— Ты думал, что вампир наложил проклятие, чтобы напасть на тебя, — шепчу я. Терсиус только шире улыбается.
— Ты лжешь! — Вентос направляет свой меч к шее Терсиуса.
— Кто-то еще ненавидит вас так же, как и я. — Терсиус обводит взглядом каждого из нас. — И этот враг проживет гораздо дольше меня. Кто бы он ни был, он явно очень умен, если никто из нас до сих пор его не нашел.
— Хватит врать, — требует Вентос.
— Я не думаю, что он лжет.
— Все, что вы когда-либо любили, сгорит дотла, — прорычал Терсиус. — Единственное, о чем я буду сожалеть, так это о том, что не смог этого сделать. Вампирский трон должен был быть моим, и я бы правил всем Мидскейпом. Я бы восседал на троне из твоих костей и населял бы мир с помощью ваших женщин.
Вентос издал рык. Он огрызается. И опускает свой клинок.
— Вентос! — Я не могу остановить его.
Через мгновение все кончено. Первый охотник мертв. А с
