— Я не хочу прощаться с тобой. Я не скажу этих слов!
И тут, словно шепот в поле выжженной травы, до меня донеслось… Нет-нет, я сначала почувствовала это. Пальцы Итана импульсивно сжались и разжались в поиске моей руки.
— Лена?
Я едва услышала его. А потом улыбнулась сквозь слезы и поцеловала его ладонь.
— Ты здесь, Лена Бина?
Сплетая наши пальцы, я поклялась не выпускать их никогда. Мой взгляд скользил по небу и тучам. Дождь барабанил по лицу, смывая черный пепел.
— Я здесь.
— Не уходи.
— Я никогда не уйду от тебя. И ты никуда не уйдешь.
Я посмотрел на экран телефона. Он был разбит. Цифры показывали 23.59. Но я знал, что время перевалило за полночь. Несмотря на ливень, в небе расцветали гроздья фейерверка. Битва на Медовом холме завершилась до следующего года. Я лежал на грязной траве под струями дождя и смотрел на купола салюта в темном небе. Ветер быстро рассеивал разноцветные огни, сметая их с клубившихся туч. И что-то похожее творилось с моими мыслями. Наверное, я упал и ударился головой, а возможно, и другими частями тела. Живот, бедро и вся левая сторона болели так, что подступала тошнота. Эмма точно убьет меня, когда я вернусь домой в таком жалком виде.
Мне помнилось, что я пытался ухватиться рукой за статую ангела на крыше склепа. Затем провал памяти, и в следующий миг я уже лежал на траве. Наверное, кусок статуи отломился, когда я ухватился за него, и я упал. Похоже, Линк перетащил меня сюда, подальше от огня. Полнейший нокаут. Последние полчаса я провел в беспамятстве.
Я не мог понять, почему Мэриан, бабушка и тетя Дель рыдают рядом со склепом. Не подозревая ничего плохого, я приковылял туда. Это был настоящий шок. Я увидел мертвого Равенвуда. Не знаю, возможно, Мэкон всегда принадлежал к царству мертвых, но теперь он точно умер. Лично я не сомневался в его гибели. Лена рыдала над неподвижным телом дяди. С его мокрой одежды стекали струйки дождевой воды. Мэкон, мокрый от дождя! Я впервые видел это.
На следующее утро мне удалось сложить воедино картину тех событий, которые произошли минувшей ночью. Из всех чародеев погиб только Мэкон. Очевидно, после того как я потерял сознание, Охотник расправился с ним. Бабушка сказала мне, что сны не так питательны, как кровь. Я думаю, Мэкон вообще не имел никаких шансов в схватке с Охотником. Но это не остановило его от сражения с сильным противником. Он всегда говорил, что пойдет на все ради Лены. В конечном счете он оказался человеком слова.
Все остальные почти не пострадали, по крайней мере физически. Тетя Дель, бабушка и Мэриан вернулись в Равенвуд. Скуливший Страшила тащился за ними, как потерянный щенок. Тетя Дель не могла понять, почему Ларкин уехал из города, не предупредив ее об этом. Мы не знали, как сказать ей, что в ее семье имелось не одно, а два плохих семени. Никто не осмелился сообщить ей правду.
Миссис Линкольн ничего не помнила. Пытаясь успокоить мать, Линк выдумал довольно интересную историю. Ей хотелось понять, что она делала на поле Гринбрайра в своих юбках. И конечно, она была потрясена, обнаружив себя в компании семейства Равенвудов. Тем не менее миссис Линкольн держалась в рамках приличия, пока сын сопровождал ее к «битеру». У Линка тоже возникло много вопросов, но мы договорились отложить наш разговор до урока алгебры. Нам обоим предстояло переделать кучу дел. И лучше было дождаться момента, когда ход событий вернется в нормальное русло.
Что касается Сэрафины… Она, Охотник и Ларкин исчезли. Я понял это, когда ко мне вернулось сознание. По пути в Равенвуд Лена едва держалась на ногах от горя и усталости. Я не стал расспрашивать ее о темных чародеях. На мои вопросы бабушка Арелия сказала, что Мэкон и все их семейство недооценивали силу Лены как природной феи. Ей удалось каким-то образом блокировать влияние луны и избежать объявления. Сэрафина, Охотник и Ларкин, растеряв свои козыри, бежали из города. Впрочем, Лена не подтвердила эту версию. Она вообще почти не говорила.
Я заснул на полу в ее комнате. Наши пальцы по-прежнему были переплетены. Когда я проснулся, она уже успела куда-то уйти. Стены ее комнаты пестрели от надписей. Ни одного дюйма белой поверхности под черными чернилами. Но одна стена, противоположная окну, отличалась от других, хотя тоже была исписана от потолка до пола. Просто легкий девичий почерк исчез. Прикоснувшись к стене, я почувствовал весомость слов. Похоже, она писала их всю ночь.
Мэкон — Итан
Опустив голову на его грудь, я плакала, потому что он так красиво жил, потому что смерть его была такой несправедливой.
Океаны слез высохли. Пустыняэмоций.
Счастьеипечаль. Темный свет горяи радостиомывает меня, проносясьчерез жизнь. Я слышу звуки, но не понимаю слов. Нет, понимаю! Звук был мной. Какое-то мгновение я чувствовала все — и не чувствовала ничего. Во мне сломалось что-то. Я разбита.
Нет, спасена! Когда я потерялавсе, мне отдали многое.
Что-то в сердце угасло, а что-тородилось.
Теперь язнаю, что девочка во мне ушла и кем бы яни стала, мне уже никогда не быть прежней. Это путь. Вот как кончается мир — шепотом, ане грохотом взрывов.
Объяви себя сама, объяви себя сама, объяви себя сама.
Все сплелось:благодарность, ярость,любовь, отчаяние, надежда и ненависть. Новорожденный лист не зелен — золотист. Все зеленое зыбко. Не пытайся спорить; все зеленое зыбко.
Т.Элиот. Роберт Фрост. Буковски. Я узнал некоторые строки, написанные на стене. Но Лена изменила слова Роберта Фроста, что было не похоже на нее. «Все золотое зыбко» — вот как говорилось в стихотворении. Она написала «зеленое». Возможно, теперь это казалось ей правильным.
