казаться.
— Кошмар, — вздохнула Анастасия и поморщилась. — Хуже всего то, что я не понимаю, как они будут действовать. Ты понимаешь?
— Нет. Это плохо, согласен. Но кое-что мы всё-таки понимаем. Во-первых, у наших противников есть как минимум два козыря: шаман и маг Дома. Во-вторых, действовать они будут в течение ближайших двух недель — пока Каролина «на лечении». И наконец, в-третьих — в отличие от Бивиусов, которые сразу пошли на риск, Вестериусы наверняка будут осторожничать и не станут использовать все козыри сразу. С магом Дома у них уже один раз не получилось, значит, настала очередь шаманства.
— Кошмар, — повторила принцесса, в ужасе схватившись за голову, и Роланд, засмеявшись, крепко обнял Анастасию.
— Не бойся, — прошептал он ей на ухо и с нежностью поцеловал маленькую мочку. — Всё будет хорошо. Я с тобой.
— Я тоже, — ответила Анастасия, улыбнулась и повторила то, что однажды уже говорила канцлеру, когда объясняла, что никуда без него не уедет: — Только с тобой, Роланд.
Анастасия
Следующие три дня ничего не происходило. Точнее, не происходило никаких покушений или подозрительных событий — в остальном, конечно, жизнь шла своим чередом. Роланд пропадал на совещаниях с утра до ночи, хотя на третьи сутки всё же освободился после обеда и даже перенёсся к озеру, где в этот момент отдыхали Огден и Анастасия. Причём выяснилось, что король сам его позвал, из-за чего принцесса даже удивилась, но и обрадовалась — если после её признания о том, что она действительно любит Роланда, Огден не замкнулся в себе и не возненавидел старшего брата, значит, не всё ещё потеряно. Однако Огдену требовалось время, и торопить его не следовало, поэтому Анастасия не заводила с ним никаких новых разговоров на ту же тему — беседовала только о нейтральных вещах вроде книг или живописи. Огден был начитанным, так что тем для обсуждения хватало.
Но в остальном всё было тихо, хотя Анастасия точно знала, что это время Эрнест и Нортон использовали для усиления охраны дворца. Многих гвардейцев заменили, установили дополнительные защитные амулеты и кристаллы в коридоре, слуг тоже начали проверять и допрашивать. У Анастасии сразу появилось чувство, будто она вернулась в Альганну, во времена после гибели её отца — тогда в замке творилось примерно то же самое: и аресты, и допросы, и инвентаризация. Однако принцесса в те дни не настолько боялась будущего — возможно, потому что самое страшное для Анастасии уже произошло: её отец погиб. Она не знала, сколько ещё испытаний впереди, поэтому и не боялась.
Сейчас же принцесса боялась больше не за себя, а за Роланда. Один раз даже просила Моргана погадать, но шаман, к её неудовольствию, отказался наотрез, заявив:
— Нельзя, ваше высочество. Ничего вам лучше не знать. Просто живите и верьте в лучшее.
— Легко говорить, когда знаешь это самое будущее, — ворчала Анастасия, но Морган только улыбался и молчал.
Но спустя трое суток кое-что всё-таки случилось. О том, что это может произойти, принцесса не думала — подобное казалось невероятным. Анастасия даже не сразу поверила в свои ощущения, ощутив, как нагрелся браслет Тайры Рид.
Но в итоге пришлось поверить.
.
Принцесса редко оставалась с кем-либо наедине — в основном в окружении всегда было множество людей. Из фрейлин исключением была Каролина, остальные, если находились рядом, то втроём. Втроём приходили, втроём уходили. Изредка отпрашивалась Флоранс — она активно встречалась с одним из гвардейцев, причём практически с самого начала, и порой уходила гулять по вечерам.
Был поздний вечер, и Анастасия уже собиралась со всеми попрощаться и сообщить, что хочет спать, тем более, что это было правдой — после целого дня катания на лодках по озеру принцесса действительно устала, — когда Флоранс вдруг сказала:
— Ох, ваше высочество! Я совсем забыла. Меня кое о чём просил его величество Огден. Чтобы я вам передала. Но наедине. Можно?
Анастасия безмерно удивилась и посмотрела на фрейлину с недоумением.
— Огден? Но мы с ним расстались пару часов назад. Он мог бы передать всё и сам.
— Нет-нет, это тайна! — покачала головой Флоранс, засмеявшись. — Сам он не мог. Поверьте, вам понравится!
Элиза и Нинель глядели на свою подругу не менее удивлённо, чем принцесса, но не возражали. Мэл Руди, которая в этот вечер была дежурной служанкой, явно тоже не понимала, о чём речь, но в её взгляде светилось любопытство.
— Совсем наедине? — уточнила Анастасия. — Или Мэл можно остаться?
— Наедине, — твёрдо произнесла Флоранс и важно кивнула. — Это только для вас.
— Ну ладно, — согласилась в конце концов принцесса и приказала остальным девушкам: — Выйдите пока. Хотя… можете идти к себе, я всё равно уже собиралась ложиться спать.
— Хорошо, ваше высочество, — кивнула Нинель, пока Элиза сверлила Флоранс на редкость подозрительным взглядом. А Мэл, наоборот — заинтересованным.
Как только фрейлины и служанка вышли, Флоранс тут же попросила принцессу сесть в кресло — чтобы было удобнее, как она выразилась, слушать. И тут Анастасию осенило.
— А-а-а, — протянула её высочество, вспомнив, что Флоранс прекрасно поёт. Пока они ехали в Альтаку на поезде, девушка несколько раз показывала своё искусство. — Огден попросил тебя спеть для меня?
— Точно, — кивнула Флоранс, улыбнувшись. — Ухаживает за вами. Правда, песня какая-то незнакомая. Но ничего, я справлюсь. Итак… — Девушка откашлялась, достала из кармана нежно-зелёного платья бумажку, развернула её и, набрав воздуха в грудь, принялась петь.
Анастасия не сразу поняла: что-то не так. Потому что пела Флоранс красиво, нежно и звеняще, пусть и без всякой музыки. Да и в слова приходилось вслушиваться — уж больно непонятными они были.
— Чувства все — горите,
Ярким костром,
И её сожгите,
Углём, углём…
Да, песня была действительно совсем непонятная. А ещё почти сразу после того, как Флоранс начала петь, Анастасия почувствовала сначала небольшое тепло у себя на запястье, и уже затем — настоящий жар. Не сразу осознала, что это нагрелся браслет Тайры — точнее, он даже не нагрелся, а раскалился практически добела — настолько, что принцессе захотелось стряхнуть его с руки.
Однако именно этот жар привёл Анастасию в чувство и заставил осознать происходящее. Точнее, понять, что происходит нечто из ряда вон выходящее, но что с этим делать, принцесса не знала. Одно
