— О чём ты говоришь?
Он даже не помнил свою ложь.
— Вы сказали мне, когда они забрали Ашерона, что вы это делаете, чтобы защитить его. Вы сказали, что два наследника не должны быть вместе, как бы мишенью для врагов. Вы сказали, что привезете Ашерона домой, когда он будет достаточно взрослым. Вы никогда не собирались вернуть его сюда, не так ли?
— Оставь нас!
Я ушла. Вид его и Стикса действительно вызывал у меня тогда отвращение. И с каждым шагом, который отдалял меня от моего отца, я теряла уважение к человеку, которого когда-то обожала.
Как он мог это сделать? Как он мог не волноваться? Как мог человек, который нянчился со мной и Стиксом отвернуться от своего наследника?
Я, вернувшись в свои покои, нашла Ашерона сидящим на балконе. Он согнул ноги, положил подбородок на колени, и руки скрестил вокруг них.
Он снова потел. Его глаза были замершими и пустыми. Он был так болен и слаб. Как мой отец мог бояться мальчика, который не мог даже встретиться с кем-то взглядом?
Я встала на колени возле него и дотронулась до него. Он напрягся, как и всегда.
Ашерону не нравились прикосновения. Он перенес достаточно прикосновений на всю свою жизнь.
— Отца нет здесь, — я солгала, хотя и давилась словами.
Как я могла сказать этому мальчику правду? Я попросила его о доверии, только чтобы узнать, что я дура.
Как я могла сказать ему, что если бы это зависело от его отца, то он вновь вернулся бы к Эстесу заниматься проституцией с каждым, кто готов заплатить за него?
Я могла разрешить ему знать правду не более, чем могла позволить ему вернуться на Атлантиду.
— Я собираюсь увезти тебя в летний дворец, ждать его.
Он не расспрашивал меня, что позволило чувству вины поселиться в моем сердце. Но какое это имеет значение? Я собиралась забрать его в какое-нибудь безопасное место. Защищая. Где-нибудь, где никто не смог бы причинил ему боли или опозорить его.
Я встала и жестом пригласила его следовать за мной, и он пошел, без вопросов.
Мы пустились в обратный путь, тем же путем каким вошли во дворец, подобно мелким, опасливым ворам, а не наследнику и принцессе этой земли. Ашерон не знал, что мы скрывались или что я была напугана тем, что могло случится, если бы кто-нибудь увидел нас.
К счастью нас не увидели и в мгновение ока мы ушли прочь. Но в своем сердце, я продолжала задаваться вопросом, как долго я смогу убегать прежде, чем отец утащит меня домой.
Что тогда случится с Ашероном?
18 ноября, 9532 г. до н. э.
В это время года летний дворец был совершенно пуст. Только маленькая горстка слуг была в резиденции. Петра наш повар, ее ребенок и ее муж, который был также сторожем. Домоправительница и надзиратель завершали это небольшое число.
К счастью, они все были лояльны ко мне и никогда не скажут моему отцу, что я живу здесь с гостем, который поразительно похож на наследника. Я не объясняла существование Ашерона, а они не спрашивали. Они просто приняли это и подготовили комнату для него всего в двух дверях от моей.
Ашерон крайне неохотно вошел в комнату. По тому, как он озирался, я могла сказать, что он вспоминал свою старую комнату, в которой дядя продавал его другим.
— Могу я спросить, Идика?
Я ненавидела, когда он назвал меня так.
— Я уже не раз говорила тебе, что не надо спрашивать меня, чтобы заговорить, Ашерон. Говори все, что думаешь. — Дядя так часто избивал его за высказывания, что он никак не мог избавиться от этой привычки.
— С кем я буду жить в этой комнате?
Мое сердце плакало от его прошептанного вопроса. Он все еще с трудом верил, что он не должен использовать свое тело, чтобы платить за каждое проявление доброты или еду.
— Это твоя комната, Ашерон. Ты не делишь её ни с кем.
Облегчение в этих серебряных глазах заставило мое горло сжаться.
— Спасибо, Идика.
Я не была уверена, что ненавижу больше, то, что он продолжает меня называть своей хозяйкой или то, что благодарит меня за то, что я не продаю его.
Вздохнув, я ласково потрепала его по плечу.
— Я принес для вас немного одежды Стикса, чтобы вы ее носили.
Он отвернулся, прежде чем заговорить вновь.
— Он будет сердиться, если узнает, что я прикасался к ней.
— Он не будет сердиться, Ашерон. Поверь мне.
— Как хотите, Идика.
Я скрепя зубами подчинялась ему. Хотя Стикс зашел так далеко, чтобы быть неприятно властным, часто заставляя людей повторять задания, только для ощущения власти над ними, Ашерон принимал все, что нужно было сделать для него, без жалоб.
Было что-то, что я могла сделать, чтобы заставить его чувствовать себя более комфортно и в безопасности, я оставила его в его комнате и пошла отдохнуть сама. Мне просто нужен был сейчас небольшой перерыв от стресса из-за беспокойства о нем. Слугами были в основном пожилые люди, и я заметила одну вещь, что пожилые люди оказались более защищенными от чего бы то ни было, чем Ашерон обладал. Или если не защищены, то они были менее склонны действовать на это.
Не говоря уж о том, что слуги будут осознавать, что он часть семьи и одно это будет удерживать их подальше от него.
Я надеюсь.
Усталая, я подошла к моему столу и написала небольшую записку отцу, чтобы сообщить ему что мне нужно какое-то время побыть вдали от Didymos. Я использовала его для своих путешествий, так как я часто навещала свою овдовевшую тетушку в Афинах или приезжала сюда, в летний дворец, поскольку только здесь я могла побыть одна. Как и Ашерон, я ценила свое одиночество. До тех пор, пока Boraxis был со мной и уведомлял моего отца о моей хорошей жизни и местонахождении, мой отец был снисходителен к моим импульсивным путешествиям.
Единственным местом, которое он запретил мне посещать, была Атлантида, и теперь я догадываюсь почему. Я действительно верила ему, когда он говорил мне что это слишком опасное и далекое путешествие для девушки моего возраста, без надлежащего сопровождения. Я немного подозревала, что это было сделано, для того, чтобы защитить его брата и его распущенность.
Я только что закончила писать записку, говорящую моему отцу что я была в Афинах, когда решила остановиться и сделать перерыв. Мое внимание привлекло какое-то движение за окном в саду. В первый момент я не могла поверить тому, что я видела.
Это был Ашерон.
Как это непохоже на него делать что-то без специального разрешения. Пока ему не скажут, он едва передвигается. Мне пришлось дважды моргнуть, только чтобы убедится, что я не сплю. Но нет, это действительно был он…
