- Разве ты не устала? – спрашивает она, падая на кровать рядом со мной и снимая носки, прежде чем забраться под одеяло – Ты не хочешь одеть свою ночную рубашку?
- Сейчас – говорю я – Я думаю, еще немного почитать. Я могу уйти в другое место, если тебя беспокоит свет.
- Нет. Останься. – Она зевает, кладет голову на мое колено и закрывает глаза. Через несколько минут я слышу тяжелые вздохи и хрипы, которые заставляют меня поволноваться. Мы были привезены Линдену, как размножающиеся машины и Вон видел больше возможностей в самой молодой из девочек, кто пойдет по этой дорожке: Сесилии. Я не сомневалась, что выберут ее. Он видел в ее глазах уязвимость и решимость. Она сделала бы все что угодно, чтобы принадлежать его сыну, после жизни, где у нее не было никого.
Что с ней происходит? Что заставляет молодую девушку рожать второго ребенка, меньше чем через год. На щеках у нее сыпь; пальчики пианистки раздуты. Во сне она цепляется за мою рубашку, как Боуэн цепляется за нее. Так, как ребенок цепляется за мать. Я пропускаю пальцы через ее волосы, переворачивая страницы. Я просмотрела изображения кораблей во второй раз, не читая, когда слышу мягкий стук в дверь. Я знаю, что это Линден. Рид никогда не поднимается наверх, ночью. Фактически, я даже не знаю, где он спит и спит ли вообще.
- Войдите – говорю я.
Линден тихо проскальзывает в спальню, через небольшой промежуток в дверном проеме. Его почти не видно. Он смотрит на Сесилию и меня, и я чувствую себя моделью в незаконченном портрете. Жены Эшби. Когда-то нас было четверо.
- Она спит? – спрашивает Линден.
- Я не сплю – бормочет Сесилия – Я видела сон, мы катались на коньках.
Она садится, потирая глаза.
- Я хотел узнать, как ты себя чувствуешь? – говорит Линден ей, но не мне. Я ничто – тень на стене.
- Может, ты хочешь пить? Как твои ноги?
Она просит помассировать ей спинку, и я беру свою книгу и выскальзываю из спальни так же тихо, как пришел Линден.
Я запомнила, какие половицы в коридоре не скрипят, поэтому я не беспокою Рида. Окно в библиотеке открыто. И пол и стены и книги все обдувается прохладным ночным ветерком. Я слышу сверчков, бут-то они сидят на полках. Звезды такие яркие и свободные, что их свет заполняет комнату, делая все серебряным. Я кладу на полку книгу с кораблем и вожу пальцем по корешкам других книг, ничего конкретно не ища. Все равно, мне кажется, я слишком устала, чтобы читать. Я вижу подушку и одеяло на диване, смотрится маняще, но я не имею права, ложится в постель, которую постелил для себя Линден. Я смотрю на корешки.
- Мой дядя раньше позволял мне думать, что это кирпичики – говорит Линден, испугав меня. Он вытаскивает книгу в твердом переплете, взвешивает ее в руке, затем кладет ее назад – Мне нравилось строить из них здания. Они никогда не получались у меня так как я хотел. Но это хорошо. Это научило меня трем вещам: то что я вижу у меня в голове, то что вырисовывается на бумаге, и в конце концов то, что получается на самом деле.
По некоторым причинам мне тяжело смотреть ему в глаза. Я киваю на одну из книжных полок и говорю:
- Возможно потому, что в уме ты не волновался о строительных материалах. Таким образом, ты был неограничен.
- Проницательно – говорит он. Он делает паузу – Ты всегда была проницательна в таких вещах.
Я не знаю комплимент ли это, но хочется думать, что это так. После этого мы молчим, невозможно выдержать такую атмосферу, то безразличные сверчкам и лунному свету все равно, мне нужно разорвать эту тишину и я решаюсь, но из меня выходит лишь два слова:
- Мне жаль.
Я слышу его учащенное дыхание. Наверно он удивлен, так же как и я. Я не знаю, потому что не вижу выражение его лица.
- Я знаю. Ты думаешь, что я ужасна. Я тебя не виню – Вот и все, я нашла в себе храбрость, чтобы это сказать. Я волнуюсь, теребя кромку своего свитера. Одно из творений Дейдре конечно. Изумрудно – зеленый, с искусно вышитыми золотыми листьями. С того момента как они возвратились ко мне, я в них спала. Я соскучилась по этим вещам, насколько они могут быть удобными, они сидят на мне как влитые, очерчивая каждую частичку моего тела, мне не хочется их снимать.
- Я не знаю, что думать – говорит Линден спокойно – Да, я говорил себе, что ты ужасна. Да, я говорил себе, что должно быть - это единственное объяснение. Но мои мысли всегда возвращаются к тебе, я ничего не забыл. Ты лежишь в апельсиновой роще и говоришь, что не знаешь, стоит ли нас спасать. Тогда ты держала меня за руку. Ты помнишь?
Что-то бежит от моего сердца через мою кровь до самых кончиков пальцев, где память все еще осталась.
- Да – говорю я.
- И еще приблизительно тысячу таких воспоминаний – говорит он, иногда делая паузу между словами, подбирая подходящие. Я понимаю, что слова не могут выразить все, что у него в голове. Он стоит передо мной – Тогда когда ты ушла, я пытался взять те воспоминания и перевернуть их в ложь. И мне казалось, что я так и сделал. Но я смотрю сейчас на тебя, и вижу все ту же девочку, которая накормила меня черникой. Девочку в красном платье, заснувшую на мне, пока мы ехали домой.
Он подходит ближе, и мое сердце стучит, где то в районе горла.
- Я пытаюсь ненавидеть тебя. Я прямо сейчас пробую.
Я смотрю на него и спрашиваю:
- Получается?
Он двигает рукой и мне кажется, он хочет взять книгу с полки выше, но вместо этого он касается моих волос. Что - то напрягается во мне, в предвкушении. Я задерживаю дыхание. Он так близко, мои губы открываются в ожидании его поцелуя. Его губы мне знакомы. Я знаю их форму, знаю какие они. Его вкус мне тоже знаком. Из всех фальшивых цветов и сладких запахов особняка, и нашего брака он всегда был настоящим. Он часто дышит. Я не даю ему себя поцеловать. Он больше не принадлежит мне, я это знаю. Я отступаю, мягко вырываясь из его рук, которые держат меня за плечи.
- Я не могу – шепчу я.
Одна из его рук все еще держит меня, и я представляю, как бы это было, наклонить голову в его открытую ладонь. Море теплоты, проходящей через меня. Он смотрит на меня, и я не знаю, что он видит. Раньше мне казалось, он видит Роуз. Но здесь, в этой комнате ее нет. Здесь только он, я и книги. Я чувствую, что наши жизни в этих книгах. У меня ощущение, что слова на этих страницах, написаны для нас. Я могу снова его поцеловать. Я могу намного больше, чем это. Но я знаю, что это было бы не правильно. Моя семья далеко и думает, что я мертва, и я скучаю по Габриэлю: в моих снах – он что-то маленькое, тонущее в океане, и я просыпаюсь, от того, что никогда не смогу его найти. Но Линден здесь. Все еще здесь. И было бы, слишком просто этим воспользоваться. Но я не могу так поступить. Я и так виновата перед ним. Я больше не причиню ему боль, как тогда, воспользовавшись его чувствами ко мне. Он понимает. Он отпускает мою руку и сжимает пальцы в кулак.
