- Я не могу – повторяю я увереннее.
Он подходит ближе ко мне, и мои нервы трепещут как трава за окном. Все шелестит с предвкушением.
- Мы никогда не были женаты – говорит он мягко – Сначала я думал, тебе нужно только немного времени. Я ждал – он сжимает губы, задумавшись на мгновение – Но тогда это не имело значения. Мне нравилось просто быть с тобой. Мне нравилось смотреть, как ты дышишь, когда спишь. Мне понравилось, как ты взяла бокал шампанского из моей руки. Мне нравились твои пальцы, какими длинными они были в перчатках.
Мне хочется улыбнуться, и я улыбаюсь.
- Оглядываясь назад, я чувствую, что все это было очень важным. Ведь все это было по настоящему, не так ли?
- Да – отвечаю я и это правда.
Он касается моей левой руки и смотрит мне в глаза, спрашивая разрешения. Я киваю, и он берет меня за руку. Его другая рука касается моего обручального кольца и зажимает его между большим и указательным пальцем. Когда я понимаю, что происходит, мой пульс учащается, мои губы вводят сухой закон. Он снимает кольцо, и оно застревает на моем пальце где-то посередине, все еще пытаясь остаться частью меня. Мое тело дергается вперед, связанное кольцом, но потом все же поддается. Это был он. Именно поэтому я продолжала носить это кольцо, я не чувствовала что была в праве его снять. Был только один человек, который мог меня освободить.
- Давай назовем это официальным расторжением брака – говорит он.
Я ничего не говорю. Я порывисто обнимаю его. Он напрягается, пораженный, но потом обнимает меня в ответ. Я чувствую его кулак, в котором он держит кольцо.
- Спасибо – шепчу я.
***
Несколько минут спустя, я лежу на диване, наблюдая, как моя нога качается туда - сюда, по краю, как гильотина. Линден ходит по всей комнате, смотря на книжные корешки. Я ищу луну в окне, но она скрывается за облакам.
Линден спрашивает:
- Какой, ваш брат?
Я моргаю, он впервые спросил меня о Роуэне. Возможно, он пытается меня узнать, теперь, когда он знает, что я скажу ему правду.
- Он умнее меня – говорю я - И практичней.
- Он старше тебя? Моложе?
- Приблизительно на девяносто секунд, – говорю я, – Мы близнецы.
- Близнецы?
Я склоняю голову на ручку дивана, смотря на него вверх тормашками.
- Кажется, ты удивлен.
- Это просто близнецы – говорит он, прислоняясь к ряду книг в старом тканевом переплете, – Я теперь по-другому смотрю на тебя.
Его рот все еще открыт, пытаясь найти нужные слова.
- Я – как половинка целого? – говорю я, пытаясь ему помочь.
- Я бы так не сказал – говорит он – Ты самостоятельный, цельный человек.
Я снова смотрю в окно:
- Знаешь, что пугает меня? – говорю я – Я начинаю думать, что ты прав.
Линден долго молчит. Я слышу шелест его одежды, стул, скрипящий под его весом.
- Я думаю, я понимаю – говорит он – Когда я потерял Роуз, я продолжал жить, и до сих пор это делаю, но я никогда не буду таким, каким был, когда она была жива. Я всегда буду чувствовать, что что-то не правильно… без нее здесь.
- Да… именно так – соглашаюсь я. Даже при том, что мой брат и я все еще живы, чем дальше мы друг от друга, тем больше я чувствую, что меняюсь. Я как будто эволюционирую во что-то, что не включает его. Я уже никогда не буду такой, какой была когда-то.
После этого опять тишина. Это удобно – молчать. Умиротворенно. Я чувствую облегчение и через какое-то время, начинаю воображать, что диван это лодка, плывущая по океану. Затонувшие города играют музыку под водой. Призраки оживают. Кто-то включает свет, и мои мысли разбегаются, я прикрываю глаза от яркости. Это одна из комнат, где есть лампочки, хотя они мигают.
- Линден? – шепчет Сесилия.
Она стоит в дверном проеме, ее пальцы побелели от того как сильно она держится за раму. Она вся белая: ее лицо, скривившиеся губы, ночная рубашка задрана до бедер, будто она хочет показать нам свое тело. Но что - то красное сползает с ее бедер. Оно скапливается у ее ног и тянется шлейфом из коридора. Линден подбегает к ней. Он подхватывает ее под колени и плечи. Она так сильно кричит, что ему приходится опереться о стену, чтобы не упасть. Она плачет, пока он несет ее вниз по лестнице. Я бегу за ними вниз в прихожую, оставляя следы в красных лужах, и думаю о том, какая она маленькая и сколько крови потеряла, и как она до сих пор держится и сколько еще ей осталось. Кровь бежит по рукам Линдена, оставляя следы, будто вены на его коже. Он завет меня и я понимаю, что он хочет. Я бегу вперед и открываю дверь. Снаружи ночь теплая с россыпью звезд. Трава вздыхает от негодования, потому что мы мнем ее своими босыми ногами. Стрекочут сверчки, создавая свою музыку, которая до этого момента была прекрасна, та, что звучала в комнате, полной книг. На заднем сидении автомобиля, где сильно пахнет сигарами и кожей, я кладу голову Сесилии на колени, пока Линден бежит искать своего дядю, что бы он нас отвез.
- Я потеряла ребенка – задыхается Сесилия.
- Нет – говорю я – Нет, ты не потеряла.
Она закрывает глаза и плачет.
- В больнице знают, что делать – говорю я ей, хотя не до конца в это верю. Я только пытаюсь успокоить ее, и возможно себя. Я беру ее руку и вкладываю в свои ладони. Она липкая и ледяная. Я не могу сравнить эту бледную дрожащую девочку с той, что стояла у зеркала час назад, трогая свой живот. К счастью Линден быстро возвращается. Путь в больницу нелегкий, благодаря неосторожному вождению Рида и отсутствию асфальтированной дороги. Линден держит Боуэна, глаза у него большие и любопытные, он успокаивает его даже тогда, когда он не кричит. Мне всегда казалось, что Боуэн обладает интуицией. Он может оказаться единственным ребенком Линдена. Я чувствую нежное касание вокруг своего пальца, и смотрю вниз, Сесилия касается места, где раньше было мое обручальное кольцо. Но она не спрашивает об этом, невеста, которая считала своей миссией знать все и обо всех. Во время поездки, она была до жути молчалива.
- Открой глаза – говорит ей Линден, когда она их закрывает. – Любимая? Сесилия? Смотри на меня.
Она делает это с усилием.
- Скажи мне, где болит? – спрашивает он.
- Это похоже на схватки – говорит она, съеживаясь, когда мы попадаем в выбоину.
- Еще минуту и мы приедем – говорит Линден – Просто держи глаза открытыми.
Мягкости в его голосе больше нет, и я знаю, что он пытается контролировать ситуацию, но он выглядит таким напуганным.
Сесилия угасает. Ее дыхание медленное и затрудненное. Глаза потускнели.
- Придет мягкий дождь… - говорю я в панике. Она смотрит на меня, и мы говорим в унисон:
– И запах земли и ласточки кружат, напевая свою песню…
