Он прижался ко мне, чуть ли не раздавив своим телом, затрудняя дыхание, и лишая всякой возможности не ответить на его близость, на его твердость и на его готовность предаться чувственным ласкам. Особенно, когда он проскользнул глубоко внутрь меня. Лошади-перевертыши ей-богу походят на свои животные аналоги в том, что касается формы и размера их члена — ощущать, как он всецело наполнил меня, было поистине потрясающим чувством. Меня пронзило удовольствие, обостренное осознанием опасности и перспективой быть пойманными.
Кейд застонал, приникнув губами к моему плечу.
— Они почти рядом с нами.
— Тогда тебе лучше не начинать каких-нибудь подозрительных движений, — ответила я, переместившись на цыпочках и скользнув по его древку вверх-вниз пару раз.
Кейд задрожал мелкой дрожью от страсти и желания. Я подняла голову и, захватив его губы, начала целовать с той же пылкостью, с какой хотела трахнуть его. Моя страсть не была вызвана гневом, от еще не нашедшего выхода желания. Все дело было в пьяняще-высоком уровне риска, объединенном с легковоспламенимой, неиссякаемой похотью.
Полицейская машина медленно проехала мимо нас и продолжила двигаться дальше. Я прервала поцелуй.
— Теперь? — спросил Кейд. На его великолепной коже поблескивал пот.
Я не отвечала, оттягивая момент усиливающий чувство опасности, пока полицейская машина, медленно завернув за угол, не исчезла из виду.
— Теперь, Кейд. Теперь.
Едва я успела договорить, как он уже был во мне, войдя одним глубоким и резким толчком. Я застонала и обхватила бедра Кейда ногами, побуждая его проникнуть еще глубже в меня. Используя машину в качестве опоры для моей спины, он начал входить и входить в меня, пока не стало казаться, что его пышущее жаром древко пытается пронзить меня насквозь.
В этом соитии не было ничего нежного. Перспектива оказаться пойманными подразумевала, что все должно произойти быстро и яростно — как раз то, в чем я нуждалась, и чего хотела. Удовольствие быстро закружило меня в водовороте страсти и я достигла кульминации. Из-за содроганий я не могла дышать, с моих губ срывались удушливые звуки. Он достиг оргазма секундой позже, его плоть в завершающем толчке с такой силой вошла в меня, что позади нас раскачалась машина.
Когда содрогания утихли, Кейд оперся взмокшим лбом о мой лоб, его дыхание было жестким, а в бархатистых глазах горел живой интерес и радостное удивление.
— Боже правый, это было просто фантастически.
Я усмехнулась.
— Есть что-то в том, чтобы заниматься любовью под угрозой быть пойманными.
— В этом определенно что-то есть. — Он обхватил мой подбородок горячей ладонью и поцеловал в губы. — Я так доволен, что встретил тебя.
— Что ж, если бы этого не произошло, ты бы стал старым жеребцом, застрявшим навечно в конюшне. — Я убрала с его бедер ноги, и позволила ему стать поудобней. — Если бы мы получили… — я запнулась, увидев высоко в небе парящие коричневые фигуры. — За нами следят.
Кейд украдкой посмотрел вверх.
— Возможно, это всего лишь птицы. Не будет же всякое крылатое создание принадлежать им.
— Хочешь рискнуть и проверить это?
— Нет. Полезай в машину.
Он открыл водительскую дверь, дотянулся через сиденья до пассажирской двери и открыл ее. Пока я забиралась внутрь, он что-то сделал с замком зажигания. Двигатель старого автомобиля взревел.
— Куда направляемся? — спросил Кейд, выруливая с автостоянки.
Я указала в том направление, куда уехали копы.
Он поднял брови, в глаз блеснуло развлечение.
— Подумываешь второй раз поиграть на нервах?
— Была бы не против, но правда в том, что это в этом направление пролегает путь к спасению.
— А-а… — Он вырулил на шоссе, и старенький авто начал набирать скорость. Кейд взглянул в зеркало заднего вида, а потом на меня: — Итак, что же случится, после того, как мы встретимся с твоим боссом и приятелем-сородичем?
— Они захотят выслушать наш подробный рассказ.
Он кивнул.
— И, несомненно, им захочется попытаться найти то место опять.
— И это означает, что нам, возможно, придется вести их туда?
Я изучала его с минуту, а затем ответила:
— Не уверена насчет «нам».
Его быстрый взгляд в мою сторону был суров и решителен. Это было совершенно не тот Кейд, которого я знала до этого момента. И это быстро напомнило мне, что на самом-то деле я ничего толком не знаю об этом мужчине. Я даже не знала, могу ли ему доверять.
— Солнышко, те ублюдки украли у меня пару-тройку месяцев жизни. Я не останусь в стороне от расследования, пока не буду уверен, что те, кто заправляют тем местом, сполна рассчитались.
— Ты не вправе решать.
Выражение его лица стало жестоким.
— Никто не может заставить меня делать то, чего я не хочу.
— Джек, мой босс, может. Он — вампир и сильнейший телепат.
— Это не будет иметь значения. Ни одна из рас не может прочитать мысли лошади-перевертыша.
— Правда? — Понизив свои щиты, я телепатически потянулась к Кейду, и уперлась в стену, такую же прочную, как та стена, что защищала сознание моего брата. Это открытие застало меня врасплох. — Как же так?
Он пожал плечами:
— Особенность, сходная со зрительной агнозией[10], часто встречающейся среди людей.
— Так каким же образом, ты можешь быть нечитаем, и в тоже время обладать парапсихологическими способностями?
— А это ты скажи мне, и тогда нам обоим станет это известно.
Какое-то мгновение я внимательно рассматривала его, а потом произнесла:
— Это расследование будет вестись Управлением, а ты не являешься его сотрудником.
Кейд стрельнул в меня взглядом:
— Я думал ты — всего лишь канцелярская крыса?
— Так и есть. По большей части.
— В смысле?
— В смысле, что я вхожу в состав продолжительного расследования, в которое меня втянули против моей воли. — Я умолкла, не желая рассказывать ему слишком многое. — Несколько месяцев назад похитили Роана, и это послужило причиной моего участия.
— В таком случае, ты понимаешь, когда я говорю, что это дело личного характера.
Я-то — понимаю, но не думаю, что и Джек поймет. Но опять же, он дал «зеленый свет» Куинну, и едва ли не на буксире втянул в это дело Лиандера. Так что с него станется удивить еще разок. В конце концов, он пытался создать дневное подразделение, и хотел, чтобы я сыграла в нем немаловажную роль.
Речь именно о том подразделение, в которое я ни за что не войду на добровольных началах… такой исход возможен, если только у меня не останется никакого иного выбора.
