— Не вели казнить, вели миловать. Войско Ниян собрал. Войной на тебя идет. Люд, говорят, за ним тянется, смуту развел брат ваш, Владыка.
— Посмел… таки посмел против меня. Прочь ступай. Вели советникам в зале собираться.
— Мракомира поднимай и сделку с ним обговаривай. Мертвь встанет и за тобой пойдет, тогда ни один из Нияновских и люда не выживет.
— Проклят Мракомир отцом. Не добраться до него.
— Доберешься. Заклинания знаю, подземных змеев, братьев наших, на помощь призову.
— Много захочет Мракомир.
— Зато от Нияна раз и навсегда избавишься. Истребишь вначале его, а потом и семя его, и глядишь, может, Ждана от тебя понесет. Привяжешь к себе, покроешь ее, как только наследников не останется. А Нияново сердце Мракомиру отдашь, чтобы вернуть ему облик человеческий и силу змеиную, и свободу вернешь. Пусть правит в Межмирье, как раньше. Тебе то что.
— За брата своего младшего заступаешься? Вытащить мертвь из-под земли удумала? Но. да, права ты, старая… без мертви мне не управиться. Пора покончить с Нияном.
— Чу… не одни мы… колдовство здесь.
Раздался всплеск, и голоса пропали. Я отпрянула от чана, чувствуя, как бешено колотится сердце, и глядя, как медленно исчезают желтые цвета, как будто их и не было.
Свадебную церемонию ждала в ужасе. Металась по светлице, запертой со всех сторон. Богу молилась, стоя на коленях, только есть ли он здесь, Бог? В этом жутком месте, скорее похожем на Ад. Комнату ведьма запломбировала и ритуалы свои провела, чтоб колдовства не было. Воду заговорила при мне и щепотку какой-то дряни фиолетовой туда бросила так, что облако поднялось к потолку и завоняло эфирными маслами. На меня глазами зыркнула и к двери поплыла.
Утром рано целая свита пришла, одевали в белые шелковые рубашки, сверху сарафан из парчи, расшитый бисером и камнями драгоценными. На манжетах ленты кружевные, волосы косами уложены на голове, как ручки амфоры, и унизаны бусинами, прикрыты сверху кружевной фатой.
На смерть ведут. Нет ничего страшнее венчания этого, нет ничего страшнее предательства, навязанного мне Вием, и планов его жутких насчет Нияна.
Весь ритуал смотрела сквозь кружево фаты, и перед глазами картинка, как выхватываю кинжал из холенных пальцев Вия и себе в грудь вонзаю… а потом сердце дергается. Нельзя мне. Внутри ребенок Нияна. Вот-вот забьется. Зашевелится. Маленький, беззащитный. Родится и… уничтожит его Вий. Только вначале и меня уничтожить придется.
— Клятву произноси, — зашипел на ухо змей проклятый, руку мою стискивая до синяков. От ненависти всю передернуло. Как будто ненависть эта вместо крови по венам течет.
— Ни за что.
— Не произнесешь, на этом алтаре из тебя семя его вырежу, вскрою от горла до лобка и вытащу вместе с кишками, — зашипел протяжно, по-змеиному.
Невольно руками живот от него закрыла. Надо успокоиться. Закончится церемония, и подумаю, я успокоюсь и начну думать. Бежать надо отсюда… придумаю как. Обязательно придумаю.
Глаза закрыла и клятву произнесла речитативом, повторила следом за волхвом, который обряд скреплял заклинаниями и плясками вокруг костров.
— Вот и все. Вот и заключен брак между Вием Великим и Жданой, и ничто его не отменит и не разорвет. Ничто, кроме смерти.
Толпа заверещала, завопила. Цветы в нас принялась швырять и горсти пшена, а им под ноги монеты золотые царские слуги сыпали, и возносили люди имя Вия и мое. За золото чье угодно имя вознесут даже самого жуткого ублюдка. А мне от звучания этих имен вместе дурно становилось, и все внутри сжималось. Предала я Аспида моего, клятву произнесла, отреклась от любимого. Узнает и никогда не простит.
Затем в залу огромную меня увел царь, а вся свита и гости следом пошли. Дождались за дверью, пока Вий на трон усядется и меня жестом пригласит соседний занять. На дрожащих ногах взошла по ступеням и села на мягкие подушки. К ногам поднесли табурет, расшитый золотом, и ступни мои на него поставили. Двое слуг принялись обмахивать нас опахалами и кубок мне поднесли с виноградным соком. От сладости скулы свело, но голова так кружиться перестала.
Дверь настежь распахнули и гостей по одному с подарками начали впускать. Я пальцами в поручни трона впилась и изо всех сил держусь, чтобы не закричать, не зарыдать, или не сползти на пол от слабости и отчаяния.
А на ковер сундуки ставят, ларцы, меха и золотые арбалеты, ткани свертками, кружева и зеркала. Вий улыбается высокомерно, подбородок задрал кверху. Руки мои целуют, поздравляют. Хорошо хоть лица моего не видят. Скрыто оно фатой, и до тех пор, пока ночь брачная не пройдет, нельзя снимать. О ночи и думать страшно… если войдет ко мне, с ума сойду и не выдержу. Наложу на себя руки.
Шествие гостей почти к концу подошло, как вдруг свечи все задуло на мгновение, факелы погасли и снова вспыхнули, а по полу прошли черные вихри пепла и дымки. Вий выпрямился на троне, а придворные несколько шагов назад сделали и глаза закрыли. Вдалеке послышался грохот, как будто что-то тарахтит, серой запахло резко, и дышать стало трудно. Дверь как будто ветром колыхнуло. Все голоса смолкли, и в залу вошел высокий мужчина. Его длинные черные волосы, свисающие из-под низкого капюшона, доставали почти до пола. Сплетенные в мелкие косы, они были похожи на сотни тонких змей, с нанизанными на концах черепами с красными светящимися глазами. Весь закован в черные доспехи, в железных перчатках и в сапогах со шпорами, похожими на лезвия бритвы. Укутан в черный плащ, лицо не видно, только в черноте капюшона поблескивают красным фосфором глаза. От ужаса дыхание перехватило, и я пальцами сильнее впилась в подлокотники. Следом за жутким гостем шла его свита в таких же черных плащах и черных доспехах. А за ними на железных цепях псы с красными горящими глазами и хвостами шипастыми идут. Из пастей валит красный пар и смердит мертвечиной.
Гость напротив трона остановился, и Вий склонил голову набок.
— А вот и брат Мракомир пожаловал. Каков твой дар своему царю?
— Как и было обещано. Вот твой дар.
Из-под плаща вытащил ларец и к ногам царя поставил. Когда наклонялся, я успела увидеть вымазанное то ли краской, то ли татуировками лицо, напоминающее человеческий череп. Выдохнула от страха, и Мракомир оскалился.
— Красива жена твоя, брат… стоила жизни Нияна. Теперь и сам вижу. Принимай свадебный подарок.
Двое жутких слуг откинули крышку ларца, и я чуть не закричала, под хрустальным колпаком билось и пульсировало сердце. Мое в ответ сжалось, заболело и истекло кровью.
— Вот оно — сердце Нияново. Сожжешь сам на рассвете и силу его себе заберешь. Мракомир держит слово. Даже когда оно взято низостью… и братской кровью замарано. Да не мне судить. Сам бы сердце твое выдрал не задумываясь. Но договор есть договор.
Я, кажется, закричала громко, истошно, так, что стены содрогнулись, и на колени к ларцу сползла.
— Унеси жену, Вий… позорит тебя девка…
— Тяжелая она, а зрелище не для слабонервных. Спасибо за дар, Мракомир. Оставайся на пиршество…
— Ключи…
Прогремел голос жуткого гост, и последнее, что я увидела, прежде чем потерять сознание — это черный, длинный, унизанный острыми лезвиями жезл, который лег в ладонь Мракомира.
ГЛАВА 9
Меня оставили совершенно одну в царских хоромах. После свадебной церемонии я больше не могла находиться в своей светлице в башне. Теперь я разделяла с царем центральную часть дворца. Все мои вещи перенесли сюда… Без сознания, полумертвую от горя. Оставили на постели с холодной повязкой на лбу и с зельем, приготовленным Григориной, на висках и запястьях, с едким запахом, от которого начинало невыносимо тошнить.
Приподнялась на локтях, всматриваясь в темноту, чувствуя, как онемело все тело и раздирает грудную клетку, как будто там, внутри тоже больше нет сердца… Не буду без Нияна… и малыш наш тоже не выживет. Уничтожат его, а такой боли я не вынесу. Я больше и не я вовсе, а сгусток отчаяния… как мясо, обнаженное, без кожи. Дышать больно. Поднялась с кровати и, как сомнамбула, пошла вдоль стен, одной рукой придерживая свой еще маленький и почти незаметный живот, а другой дотрагиваясь до холодных и безразличных стен, чтобы не упасть.
