- Неужели, я не заслужил свидания? – Шепчет парень, ступая за мной по коридору. – Какая ты жестокая, Нея!
- Тогда выиграй завтра, - усмехаюсь я, - и может быть…
Уложив вещи, мы идем в кухню и моем руки. Помещение наполнено ароматами овощей, мяса и запахом трав: мяты, шалфея и чего-то горького, не могу понять чего именно. На дне пузатой ступки сиреневый пух лаванды, но это точно не она, это что-то терпкое, что приятно щекочет нос.
Микке брызгает на меня водой, пока Ингрид не видит, а я беззвучно хохочу.
- Ну, что, Микаэль, расскажешь нам немного о себе? – Прерывает наши игры тетя.
Она ждет, пока мы рассядемся за столом, а затем наливает гостю травяной чай из маленького глиняного чайничка.
- Что бы вы хотели знать? – Он с воодушевлением усаживается и берет вилку.
- Ты занимаешься спортом? – Спрашивает Ингрид, садясь напротив него.
- Гандбол. – Гордо отвечает Микке. – Я – нападающий.
Она придвигает к нему тарелку.
- Прекрасно. А как твои успехи в учебе? – Следующий вопрос тетя закидывает, словно мяч, дождавшись, когда парень попробует мясо и сделает глоток чая.
- Ингрид… - прошу я.
- Все в порядке, Нея, я отвечу. – Улыбается Микке.
Тетя медленно переводит на меня строгий взгляд:
- Я просто хочу узнать Микаэля получше. Мне ведь хочется быть в курсе, с кем ты проводишь время. – Затем она поворачивается к нему и упирает подбородок в ладонь. – Уверена, твой гость будет абсолютно искренен со мной.
- Конечно. – Кивает парень. – Если не считать двух предупреждений за прогулы, то с учебой я справляюсь неплохо. Хотя, мама все равно ворчит, просматривая мои оценки.
- Угу. – Улыбается Ингрид, наблюдая за тем, как Микке пробует овощи и запивает их чаем.
- Вкусно. – Старается быть вежливым мой гость. – Вы отлично готовите.
- Спасибо.
А мне делается не по себе: ну, нельзя же вот так – нападать на человека с расспросами и сверлить пытливым взглядом, точно опытный дознаватель!
- А что насчет Неи? – Вдруг ласково спрашивает тетя.
Он заворожено наблюдает, как она постукивает пальцами по своей щеке, а затем переводит взгляд на меня.
- В смысле?
- Она тебе нравится? – Прищуривается она.
Его вилка застывает в воздухе.
- Да. – Уверенно заявляет парень. – Нея мне нравится.
- А ты хочешь с ней встречаться?
Вопросы тети летят в него как пули.
- Э… да. – Кивает Микке.
Теперь он кажется растерянным.
- У тебя серьезные намерения насчет нее?
Парень облизывает губы и мотает головой – так, будто стряхивает воду с волос.
- Я… я еще об этом не думал.
- А что же ты тогда думал насчет нее? – Наседает Ингрид.
- Тетя! – Восклицаю я.
Это уже слишком.
Но ни один из них будто не слышит меня.
- Я… я думал, что она красивая. – Бормочет Микке. Его взгляд расфокусирован, он трогает свою шею так, словно ему жарко и нечем дышать. – С момента ее появления я ни разу не думал о Кайе.
- Что еще?
- Я… я хочу поцеловать Нею.
- Хватит! – Прошу я.
Он наговорил уже достаточно, но парень продолжает:
- И я… я… хочу увидеть ее обнаженной… и касаться ее тела. Да, я хочу этого. - Микке краснеет и дышит так тяжело, что мне становится страшно. - Я хочу заняться сексом с Неей. И не один раз.
- Микке! – В изумлении я роняю вилку.
И парень вдруг поднимает на меня взгляд и смотрит так, будто впервые видит.
- Простите! – Он соскакивает с места, лихорадочно оглядывается, кладет вилку рядом с тарелкой, а затем пятится в коридор. – Простите, мне пора… мне нужно уйти…
Микке скрывается в прихожей, и мы слышим, как хлопает дверь. А через секунду я вижу в окно, как он бежит по улице под дождем, на ходу натягивая на себя куртку.
- И что это было? – Я впиваюсь взглядом в тетю.
Та хлопает ресницами, точно так же недоумевая над произошедшим, как и я. Затем она пожимает плечами и принимается за еду:
- Надо же, какой впечатлительный парень… И где ты только таких находишь?
Я тяжело опускаюсь на стул.
- Зачем ты вообще задавала ему эти вопросы?
Ингрид откидывает волосы от лица и уставляется на тарелку, оставленную гостем.
- Не знаю. – Виновато произносит она и поворачивается ко мне. – Мне хочется уберечь тебя от ошибок, Нея. Возможно, я была слишком резка. Признаю это и прошу прощения. Но теперь ты знаешь об этом парне гораздо больше, чем прежде, так?
Я молчу, пытаясь переварить услышанное от Микке. На ужин у меня уже не остается ни сил, ни аппетита.
11
Тетя стучит в дверь моей спальни как раз в тот момент, когда я устраиваюсь в постели с учебником истории.
- Входи.
- Твой чай. – Говорит она, вплывая в комнату в длинном льняном платье цвета речного песка и с пиалой в руке.
Вместе с ней в помещение врываются ароматы душицы, валерианы и корней лекарственного имбиря, фасовкой и упаковкой которых она занималась весь вечер.
- Ты так любезна, - говорю я, приподнимаясь на подушках.
Ингрид садится на край моей кровати, подает чай и оглядывает комнату, погруженную в полутьму с тех сторон, куда не льется свет ночника. Цвет ее глаз меняется с коричневого на жемчужно-серый, точно также, как обычно меняется цвет опала на ее перстне, когда она печалится или злится. Взгляд тети буквально кричит о безмерной тоске по прежним временам и беспечной молодости – в компании моей мамы, разумеется.
- Как же ты тут ночевала одна, детка? – Ее обычно звонкий, заливистый голос сейчас звучит глухо.
Я делаю глоток ароматного напитка и ощущаю специфичный мускатный привкус на языке – дягиль.
- Мне было не страшно. – Признаюсь я, удивляясь самой себе. – И кстати, даже бессонница отступила.
- Это все Реннвинд. – Замечает она. Качает головой, и ее кудрявые волосы, рассыпаются по плечам, будто хрупкие колосья пшеницы. – Место силы.
- Ты о природе здешних мест? Она тебя вдохновляет? – Мои пальцы обнимают пиалу и согреваются от ее тепла.
- Здесь особая земля. – Улыбается Ингрид. – Она раскрывает скрытые таланты. Потому и люди здесь живут особенные. – На ее щеках отмечаются глубокие озорные ямочки. – Не все, конечно, но скоро ты все увидишь и сама поймешь.
Я делаю еще глоток.
- Ты говоришь загадками.
Тетя кивает.
- Просто ты – особенная, Нея.
- Почему? – Хмурюсь я.
Ингрид, нежно улыбнувшись, гладит меня по плечу.
- Есть вещи, которые не расскажешь словами. Ты должна сама понять. Этот город сам тебе все объяснит.
- Хм. – Мой взгляд погружается в напиток, в котором танцуют крошечные чаинки и мельчайшие части соцветий. – Это как-то связано с моими снами? Они что… пророческие?
Тетя снисходительно вздыхает.
- Иногда сны – больше, чем просто сны.
Она принимает из моих рук пиалу и ставит на столик.
Я чувствую, как ее руки заботливо подтыкают одеяло, вижу ее лицо – как через мутное стекло, вижу перстень – опал становится почти белым. И мне так хорошо. Никакой бессонницы, я просто медленно погружаюсь в убаюкивающий сон.
Шкатулка с красным бархатом на потертой столешнице, слабый свет через винтажное окно, закругленное сверху, скамья с каменным основанием – точно как в парке, и черный кот, лениво ступающий по ней своими мягкими лапами.
Я не знаю, что это за место, но мне тут хорошо.
Сажусь на качель, обхватываю пальцами цепи и раскачиваюсь. Вдалеке желтый диск садится за острый гребень черной горы, и закат разливается красным: кажется, будто солнце поранилось и источает кровь. Так много крови, что она растекается, затапливая горизонт и окрашивая собой макушки вековых елей.
А потом я вижу лицо Сары.
Она расплетает волосы и вынимает приколотые ниже пробора сиреневые пряди. Кладет на стол фенечки, браслеты, часы – все, кроме тонкой красной нитки, та остается с ней. Я вижу, как она кружится, словно в безумном танце, и ее фиолетовое платье кружится куполом вокруг ее ног.
