Всё пространство между воротами и самим храмом, высеченным прямо в скале, было занято странными воронками. Они чернели, словно там бесконечно жгли костры. Хотя почему словно, наверное, так и делали. Интересно, для чего? У нас такого не было.
Не успели мы с молчаливым сопровождающим войти внутрь, как я тут же почувствовала жар. Он пугал своей мощью и в то же манил посмотреть: что же там такое? Сразу вспомнились ощущения от посещения дамарийской Обители Огня — там тоже было жарко и волнительно. Верховные жрец тогда сказал, что во мне есть сила. У меня лично, к сожалению, она никогда не проснётся, но у моих потомков может — смотря за кого замуж выйду.
— Королевская кровь — это не водица, — наставительно сказал Магистр.
В его взгляде плясало пламя, казалось, что сама стихия жила в его теле.
— Но у Йозефины такого не было, — мой отец, Вальдемар, тогда был ещё жив. — На неё огонь не реагировал, как и иная другая стихия.
— Её сила в другом. Она мне больше напоминает металл — такой же крепкий и такой же холодный. Если её не нагревать, конечно.
Я тогда ничего не поняла. Какой холод? Йозефина была вполне себе живой и весёлой, особенно когда узнала об обручении с королём Хельветов. Скакала по кровати не хуже доброй лошади на плацу.
— Верховный жрец сейчас занят, — из воспоминаний меня вырвал женский голос. — Я провожу тебя в келью, где ты будешь жить.
Так и не сняв капюшона, женщина повела меня за собой. С каждым шагом мне всё больше хотелось пить. Уже у самой двери я не выдержала:
— Подскажите, где у вас здесь можно взять воды?
Женщина обернулась так резко, что капюшон сполз на затылок, и я увидела её лицо. Да что там лицо — глаза! Казалось, что из них на меня смотри сама бездна — настолько они была черны. Ей-богу, никакого намёка не белок и радужку!
— В келье стоит кувшин, он наполнен, — её голос скрежетал, словно она очень долго кричала и сорвала голос. Странно, когда она была в капюшоне, он звучал немного иначе.
Я вошла в распахнутую дверь, поставила свой сундучок на пол, прошла к столу (для этого хватила пары шагов), на котором действительно стоял глиняный кувшин, а рядом глиняный же стакан.
— Сиди здесь и не высовывай носа! — каркнул голос. — Жрецу сейчас не до тебя — у него забот хватает. Позже принесу ужин.
С этими словами она захлопнула дверь и повернула ключ в замке.
— Эй, а как же уборная! — я подскочила к двери, замолотила по ней кулаками. — А если мне помощь потребуется?
— Горшок под кроватью, с остальным учись справляться сама.
Вот и вся отповедь. Судя по шагам, никого за дверью уже нет. Ужас! Я огляделась: узкая комнатка, узкая кровать, стол крохотный, больше похожий на этажерку для цветочного горшка. Всё. Уголок для сундучка один-единственный, около двери. Ходить особо негде, окна тоже нет, только факел, прикреплённый к стене около двери, загоревшийся, едва женщина открыла дверь.
Заглянула под кровать — старый заржавевший горшок. Фу! Села на кровать — скрипит. А ещё жесткая, будто под одеялом только доски. Отогнула покрывало с простынёй — так и есть. Подушки нет априори. Что ж, никто не обещал, что будет уютно. Впрочем, после происшедшего, вся эта обстановка — не самое ужасное, что могло бы быть. Так что не раскисать! Помнить о главном и не поддаваться отчаянию. Надо снять платок, расплести спутанную косу, расчесаться, переодеться. Вот только сначала попить!
Интересно, когда я встречусь с Верховным жрецом Обители? Увидит ли он во мне ту силу, которую разглядел наш жрец? А ещё надо начать составлять прошение для проверки в Верховный совет магов. Да, дел много, но я всё смогу преодолеть!
Не знаю, сколько прошло времени — я была слишком занята письмом — мне принесли ужин. Какая-то непонятная крупа с жиром. Брр! Есть просто невозможно — настолько противно!
— И это всё? — спросила я у фигуры в чёрном плаще.
— Завтра начнёшь работать, начнёшь больше есть, — развернулась и ушла, снова заперев дверь.
— Я вообще-то имела в виду качество, а не количество! — крикнула погромче, чтобы было слышно через закрытую дверь.
Ничего. Мне не ответили ничего.
Что за издевательство? Король не говорил, что это тюрьма! Просто изгнание, но не с такими же условиями. Нет, всё-таки не хочу я за него замуж, точнее консуммировать брак. Пусть милуется со своей Агнессой! А я выживу, вернусь в Дамарию и ни за какого Аркелла замуж не пойду! Уговорю Кнуда, сплаваю в Архельдор к вервольфам к пророчице, пусть споёт песню о моём будущем[1]. Точно!
Я так разозлилась, что даже всю кашу съела — сама не заметила как. Да, правильно, мне нужны силы. Сколько мне тут быть? Меньше трёх недель? Стисну зубы и буду терпеть. А сейчас — спать. Мало ли, во сколько меня захотят поднять.
Утром моя прозорливость оправдала себя в полной мере. Подняли меня рано, по ощущениям, я спала около пяти часов, хотя тут судить сложно — окон-то нет. Всё та же суровая женщина, которая так и не удосужилась, представиться, отвела меня на кухню и заставила резать лук. С учётом того, что я понятия не имела, как это делать…
В общем, ревела я много. Сначала от лука, потом от ужасных закопчёных котлов, которые меня заставили отмывать. И самое обидное, что всем было наплевать. В кухне работали ещё двое фигур — столь же молчаливых, что и моя кураторша (так я её про себя называла). Какого они пола я определить не смогла — одинаковые чёрные хламиды, волосы до плеч, равнодушные лица. Они проворно строгали овощи, разделывали мясо и прочее, и прочее. То, что вся самая противная и грязная работа легла на меня, они наверняка радовались. Конечно, это были только мои догадки, но я чувствовала, что права.
На все мои протесты был один ответ: кто не работает, тот не ест. С одной стороны, логично, с другой, почему именно мне самое грязное? Я согласна потереть морковку, с виду это не так сложно.
— Будешь ныть, отрежу волосы, — откликнулась на моё предложение о морковке кураторша. И тут я расхохоталась и стянула с головы платок.
— Я уже это сделала! — показала куцый хвостик обкромсанной косы.
— Тогда побреем на лысо, — кураторша схватила огромный мясницкий нож и злорадно принялась вертеть им в руках. — Голове легче станет, мыть не надо — сплошная польза!
Она явно больше пугала, чем действительно собиралась это сделать, но меня уже понесло — слишком много переживаний скопилось.
— А давай сразу по шею! — после лука и котлов мне терять было уже нечего. Не говоря уже о Филиппе. — Потом сама своему королю и моим братьям будешь отчитываться, как так вышло.
— Пфе, бросим твоё тело в Источник, и скажем, что сама упала, — проговорила она буднично.
Остальные встрепенулись, то ли от любопытства, то ли собираясь помочь. А я… я окончательно поняла, что она этого не сделает. Не было на её лице ненависти, лишь усталость и даже измождённость. Видимо, ей тут тоже несладко приходится, как и остальным, а тут я ещё приехала. Впрочем, никто ведь их не заставлял приговаривать меня к чёрной работе. Или?..
— Зря вы так, я ведь не отказываюсь от помощи вам, — сказала я примирительно. — Зачем же зверствовать?
— Это ты сейчас так говоришь, потому что на тебя взвалили много, — пожала плечами кураторша и положила нож обратно. — Не артачься, пройди тяжёлый путь достойно, и тогда, возможно, тебе откроется куда больше, чем ты думаешь. Телесные тяготы — это лишь одна из ступеней к величию духа. На тебе слишком много шор. Сними их, познай себя и окружающий мир без них.
Не знаю, причём здесь шоры и мои страдания, но я поняла, что ничего не добьюсь. Их логика — это что-то запредельное для меня. Возможно, их тут так дрессируют для жречества, но я-то тут причём?
Ногти все обломались, кожа потемнела, но я не жаловалась. Понимала, что бесполезно. Прямо чувствовала, как эта старая карга ждёт не дождётся моей мольбы, чтобы вновь задвинуть речь о пользе тягот и страданий. Сумасшедшая. К концу дня я еле держалась на ногах. Ужин проглотила, не заметив ни вкуса, ни толка. Жёсткость кровати тоже больше не волновала. И только сон — прекрасный, яркий вселил в меня надежду.
