— Расспрошу. — Я покладисто кивнула. Как же, расспросишь его! Арвид, наверное, охотно рассказал бы мне многое, если бы нам дали хоть немного побыть наедине. Да даже и не наедине, а просто дали хоть несколько часов побыть рядом друг с другом, чтобы глаза от усталости не закрывались и не надо было никуда бежать.
В остальное время я занималась своим приданым. Из-за паршивки Хильде почти все белье из сундука пришлось перестирывать и отглаживать. Кроме того, нашлось еще много мелкой работы: там подшить кружево, там подправить вышивку, там вышить в медальоне инициалы будущего мужа… И, конечно же, подготовка свадебного супа.
Господин фон Хагедорн, отметя все мои возражения, послал управляющего на ярмарку за обязательным атрибутом свадебных супов: изюмом. Уж не знаю, как эта сладкая ягода выглядит на кусте или дереве (или на чем она там еще может расти), но к нам купцы привозят ее в совсем неказистом виде. Теперь нам, женщинам, предстояло перебрать целый мешок этих сушеных ягод, старательно отбирая мелкие камушки, веточки и прочий мелкий сор. Этот изюм, вымоченный в фруктовом бранде, подадут на стол вместе со сливами и клецками.
Я боялась себе даже представить, в какие расходы ввела господина бургмана его доброта. Правда, Арвид успокоил меня, когда я поделилась с ним своими заботами. Оказалось, что именно господин бургман и получит бóльшую часть выкупа за невесту, поскольку замуж меня выдает он и из своего дома. А Виллем сам виноват, добром надо было договариваться. Опять же, часть выкупа они с братьями уже выплатили магией, сделав за неделю работу, оплатить которую все поселение могло бы только в складчину, и то, за год-полтора. Зато, кроме всего прочего, у поселения теперь есть новое пастбище, а старым торфяником можно будет еще попользоваться пару-тройку лет.
— Так пастбище же общинное. — Заметила я. — Пользоваться будут все, а тратится на меня только господин фон Хагедорн.
— Общинное-то оно общинное, — Улыбнулся Арвид. — А только куда твоя племянница с мужем гоняют своих знаменитых овец?
И правда, Арвид уже многое успел выведать и, похоже, знал о нас и о поселении уже больше даже, чем мы сами. Действительно, господин бургман подарил Якобу с Хельге кусок земли и дом на нем, но ни поля, ни пастбища у них своего нет. Зато есть хорошие овцы, поголовье которых можно было бы увеличить, если бы было чем их кормить. Ай да господин бургман! Обо всем подумал. Не зря его господин наместник так ценит.
Еще часть времени занимала работа в небольшом садике госпожи фон Хагедорн. Эта добрая женщина пообещала поделиться со мной своими припасами, так что сейчас мы старались, где еще возможно, выхватить как можно больше. Понятно, что иванова трава уже отцветала, ромашки можно было набрать с пару горсточек, а вот лаванда, мята и календула были в самом цвету. Их-то мы и заготавливали, сколько можно, чтобы хватило на долгую зиму всей немаленькой семье бургмана, и чтобы нам было с чем пускаться в долгий и непростой путь.
Хельге тоже не осталась в стороне, выбрав время и насобирав для нас по околице солдатской травы. Собственно, если о лаванде и календуле еще можно было волноваться, то солдатская трава должна была расти везде. Однако, неизвестно, когда она может понадобиться и в каких количествах.
Арвид, правда, посмеивался над нашими заботами, уверяя, что мы едем не на войну. К тому же, на Пограничье наверняка найдется какая-нибудь добрая соседка или деревенская знахарка, у которой можно будет прикупить немного трав. А если не найдется, то это же Пограничье: там вдоль всей границы раскиданы гарнизоны, а к каждому гарнизону прилагается какой-никакой, но целитель.
Когда я удивилась, зачем магу-целителю собирать травы, Арвид расхохотался уже в открытую. Оказывается, маг-целитель обязательно должен пройти обучение лекарскому делу. Как ни один маг, водник или земляник, не будет тратить свою силу там, где хватит десятка мужиков с лопатами, так никто не тратит магические силы на царапину, которая и сама через три дня заживет. Помажут настойкой календулы или солдатской травы и отправят болезного дальше нести службу.
В этих заботах дни летели незаметно. И если поначалу мне хотелось, чтобы свадьба состоялась поскорее, так как выносить сплетни и косые взгляды уже не было сил, то теперь я сожалела, что у меня нет еще двух-трех недель. Мне, новой хозяйке поместья на Пограничье, предстояло еще столько всего сделать! А сплетни, как и предсказывала госпожа фон Хагедорн, потихоньку начинали стихать.
Впрочем, скоро поселение получило новый повод поговорить. Раз в неделю в город посылали повозку, которая отвозила почту и приезжала обратно с почтой, закупками и новостями. То, что в этот раз новости будут, было видно еще до того, как повозка доехала до дома господина бургмана. Возница так и крутился на своем месте, разрываясь между желанием доехать побыстрее и страхом разгневать бургмана, который строго-настрого запретил разбивать новую мостовую. Господин фон Хагедорн, впрочем, тоже ждал повозку с нетерпением. Он еще на прошлой неделе написал-таки господину наместнику, и теперь надеялся как можно скорее получить ответ на свое письмо.
Однако, возница, отдав господину бургману письмо, не спешил отдавать также мешок с обычной почтой, которую поселяне потом разбирали из специального короба, стоящего в притворе храма. Он неспешно, смакуя всеобщее внимание, слез на землю, обошел повозку и начал отвязывать какие-то короба, что были упакованы сзади на повозке.
— Пакет для госпожи фон Дюринг- старшей, — бурчал он себе под нос, спуская короба на землю, — Пакет для госпожи фон Хагедорн младшей, пакет для госпожи фон Дюринг младшей… Господин бургман, Вы дам своих сюда звать будете или сами почту получить изволите? Королевскими магомарками франкировано! И печать с баронской короной!
Последнее, видимо, было сказано специально для людей, начавших собираться вокруг повозки спеша узнать новости, потому что про магопочту и корону прозвучало нарочито громко. Ничего удивительного, местный возница, конечно же, тоже был в храме в прошлое воскресенье, догадалась я. И теперь он спешил подтвердить правдивость слов господина бургмана, в которой, впрочем, никто и не сомневался.
— Сам получу. — Проворчал господин фон Хагедорн, доставая из кошеля монетку в полмедяка и вручая вознице на пиво. Тот расплылся в улыбке и занялся уже обычной почтой, пересчитывая мешки и пакеты, которых было не так уж и много.
Бургман же, окинув взглядом площадь, кивком подозвал одного из мальчишек, любопытной стайкой сидевшей на ближайшем заборе. Вручив гордому посланцу еще одну мелкую монетку, велел:
— Сбегай к дому моего младшего сына и позови сюда госпожу Хельге и вдову фон Дюринг. Скажи, почта пришла от родственников.
Мальчишка умчался, а господин фон Хагедорн занялся уже своими обычными делами бургмана. Госпожа фон Хагедорн, которая наблюдала все это собрание из открытого по-летнему окна на втором этаже, прислала работников занести поклажу.
— Подарки небось, на свадьбу прислали…
— Ишь ты, и правда, видать, Анна расщедрилась…
— Вишь, на что Ганс — детина здоровый, а сам не понес, Уве в пару взял. Тяжелые, небось, короба…
— Да там не подарки, там на целое приданое хватит. Только и осталось, в сундук переложить…
— Так а Хельге чего?
— А я почем знаю? Для дочек, наверное…
Шепотки летели над площадью, словно шуршали осенние листья. Почтенные фру завистливо провожали взглядом короба, сожалея, видимо, об уплывающем мимо семьи приданном. Ганс и Уве, и правда, два здоровых молодца, затаскивали короба в дом, старательно кряхтя и всячески показывая, как им тяжело. Стоило, однако, им скрыться в дверном проеме, как вся натуга схлынула с их лиц и Ганс, хитро подмигнув мне, ловко поставил их в угол. Сам. Я рассмеялась. Легко и беззаботно, впервые, кажется, с того дня… а я уже и не помню, когда я так в последний раз смеялась.
Отсмеявшись, хотела еще раз выглянуть на крыльцо, чтобы проверить все ли в порядке, но остановилась, встретившись глазами с Арвидом. Он стоял в дверном проеме, видно, тоже подошел на шум толпы, и смотрел на меня таким взглядом, что у меня невольно запылали щеки. Надо же! Словно действительно свадьбы дождаться не может, а не на навязанной невесте женится.
